я делаю все возможное, чтобы убрать его до того, как он сможет добраться до меня. И мой упреждающий удар в десять раз превосходит все, что они могли бы сделать. Но я никогда не смогу причинить вред ребенку. — Он берет полотенце, которое я протягиваю ему, не уточняя ничего.
Я надеялась, что он собирается распустить волосы, но он просто протирает косу полотенцем, высушивая большую часть влаги.
— Я приготовила равиоли с сыром. Ты не против? — Мои руки немного дрожат, когда я двигаюсь к шкафу, чтобы достать тарелки. На прошлой неделе я так не нервничала, зашивая его, но сейчас нервничаю. Что-то изменилось между нами. Не знаю точно, что именно, но я это чувствую. Возможно, он прав. В этот раз я чувствую себя иначе, чем всего неделю назад.
— У меня нет предпочтений в еде. Для меня это просто источник энергии. Но торт мне понравился.
— Ты любишь шоколад?
— Я не уверен. Может быть. — Он замолкает на мгновение. — Я никогда раньше не пробовал торт.
Моя рука замирает на стопке столовой посуды.
— Ты никогда не ел торт?
— Нет. Не думаю, что пробовал его когда-то.
Он говорит это так непринужденно, как будто это обычное заявление. У меня в голове не укладывается. Как такое возможно?
— И в день рождения?
— Там, откуда я родом, не принято праздновать дни рождения. Не уверен в точной дате, но, кажется, я родился где-то зимой.
Я ставлю тарелки на стол, а в животе поселяется ужас. Как это ужасно — не знать такой элементарной вещи, как дата своего рождения? Мне так хочется обхватить его руками и притянуть к себе, подарить тепло и любовь, которых он, очевидно, никогда не испытывал.
— Думаю, тебе стоит выбрать одну, — говорю я.
— Что именно?
— Дату. — Я переставляю миску с равиоли в центр стола, а затем сажусь напротив него.
— Уверен, что дни рождения не выбирают, тигренок. Но если бы я мог выбирать, я бы выбрал второе июня.
Я делаю глубокий вдох. Сердце замирает, а мой демон не сводит с меня глаз с другого конца стола.
День, когда мы встретились.
— Почему? — выдыхаю я.
Он переводит взгляд на тарелку перед собой. И точно так же его стены снова поднимаются.
Он убил человека за попытку причинить мне боль, но до сих пор не позволяет мне заглянуть в его жизнь. Даже спустя почти год он едва прикасается ко мне. Целует мои пальцы. Держит мою руку. В редких случаях он касался моего лица. Это все, что я получила. Этого недостаточно.
Больше нет.
Мне нужно почувствовать его кожу на своей. Я хочу знать вкус его губ. Вес его тела, прижимающегося ко мне. Я хочу всего, но боюсь, что если буду слишком сильно биться о барьер, который он установил между нами, то могу потерять его. Навсегда.
Я провожаю взглядом Неру, которая мечется по кухне, убирая остатки еды и загружая грязную посуду в мойку. Наверное, она думает, что в своем приглашении нет ничего особенного, совершенно не обращая внимания на последствия своих действий. Приглашение в ее дом. Еще одна ее часть, к которой она дала доступ. Теперь пути назад нет. Она не может отозвать его. Это мое.
— Что бы ты хотела взамен? — спрашиваю я.
— В обмен на что?
— На еду.
Она оборачивается, на ее лице написана обида.
— Я не хочу, чтобы ты мне платил. Это был… подарок.
Я делаю шаг к ней и кладу руки на прилавок, загоняя ее в клетку. Нет ощущения, подобного этому — быть так близко к ней, когда наши тела почти соприкасаются.
— Бесплатных подарков не бывает, тигренок, — говорю я. — Не для меня. Назови свою цену.
Дыхание Неры участилось. Ее глаза опускаются вниз и останавливаются на моем рте.
— Я хочу поцелуй.
Я замираю. На мгновение мне кажется, что я ослышался. Я мечтал о ее губах на своих уже несколько месяцев. Это была фантазия, недостижимое желание, но теперь она предлагает сделать его реальностью.
Мои пальцы слегка дрожат, когда я поднимаю руки и нежно обнимаю ее лицо ладонями. Я поглаживаю большими пальцами кожу под ее глазами, затем провожу ими по линии бровей и носа. Воровство. Ворую прикосновения, которые мне не предлагали. Я провожу костяшками пальцев по ее щекам, ощущая нежную текстуру ее безупречной кожи. Такая мягкая. Мягче, чем все, к чему я когда-либо прикасался. А теперь я запятнал их руками убийцы. Я так чертовски сильно хочу поцеловать ее. И даже больше. Я хочу, чтобы она была моей, телом и душой. Мой тигренок. Моя сияющая звездочка. Неужели я настолько эгоистичен, чтобы тащить ее в свою тьму? Но я не могу. И никогда не смогу этого сделать. Никогда.
Но я принимаю поцелуй, который она предложила. Для такого человека, как я, это больше, чем я заслуживаю.
Она вскрикивает, когда я обхватываю ее за бедра и поднимаю на прилавок. Взяв ее за подбородок, я наклоняю ее голову и смотрю в ее широко раскрытые и сияющие глаза.
— Еще одна часть тебя, теперь моя, — рычу я. — Ты не получишь его обратно.
Я прижимаюсь к ее рту. Жестко. Забирая. Захватывая каждый дюйм ее губ и рта одновременно. Мое! Ее дыхание смешивается с воздухом из моих легких. Я вдыхаю ее, втягивая в себя. Моя! Ее маленькие зубки прикусывают мою нижнюю губу. Я прижимаю ее спину к себе. Тепло ее ладоней просачивается сквозь ткань моей еще влажной рубашки, когда она сжимает мои плечи. Ощущение такое, будто она обжигает мою кожу. Еще один укус, на этот раз более яростный. Я отвечаю взаимностью. Хочу большего. Гораздо, гораздо больше. Я хочу ее всю. Не хочу — нуждаюсь. Как воздух. Как кровь, текущая по моим венам. Каждый удар моего сердца — ее. Почти год каждая клеточка моего существа принадлежала ей.
Может, это только наши губы соприкасаются, но она запечатлелась в моей душе. Я снова целую ее. Я краду ее дыхание. Я чувствую себя так, будто тону, и только она дает мне жизнь. Снова. Больше. И этого недостаточно. Никогда не достаточно.
Телефон в моем кармане начинает вибрировать. Мои губы замирают на ее губах. На какое-то мимолетное мгновение она заставила меня забыть о том, кто я есть. Она продолжает целовать меня, но телефон продолжает звонить. Как будто мои грехи взывают, хотят, чтобы о них узнали.
— Демон? — шепчет она мне в губы. — Все в порядке?
Я хочу отдать себя на
