вырвал мне сердце, а после сам напоролся на ржавую арматуру, что проткнула его в нескольких местах.
— А папа — это все-таки не мама, — недовольно прищелкивает языком Вася.
— Ты к чему это сказал? — недобро щурюсь на него.
— Она — милая, Валерия, — Вася не тушуется под моим горящим взглядом. Видимо, фразы репетировал не один раз. — Маленькая такая. Она даже кричать не умеет.
— Как ты думаешь, Вась, если я скажу Роме о твоих словах, — сжимаю руль до боли в костяшках, — то что будет? М?
— Меня, скажем так, уволят.
— Верно, а ты, похоже, не держишься за свою, так скажем, работу?
— Я решил, что должен был это сказать, — Вася решительно хмурит брови. — И я сказал.
Девочки у калитки терпеливо ждут, спрятав руки в карманы.
— Вась, — перехожу на шепот, — иди уже. И когда твой босс сидит в гостиной со стаканом воды, то просто сядь рядом, если ты так переживаешь.
— Не я должен сидеть рядом.
— А сядешь ты, — цежу сквозь зубы, теряя терпение. — Отвалите от меня! — бью ладонями по рулю и вновь смотрю на Васю, — только у мужиков все так просто, да? Просто пришла и села? Просто пришла и приняла ребенка, которого он натрахал с какой-то мразотой? Проваливай, Вася! Мозги делай своему боссу!
Поднимаю стекло и сдаю назад.
За забором показывает крыша с рыжей черепицей и второй этаж. Во втором окне справа застыла темная тень. Резко торможу и не могу отвести взгляда от этого знакомого силуэта.
— Привет, Рома, — выдыхаю я. — Ты все-таки решил показаться?
Глава 44. Она чем-то похожа на маму
Моя жизнь стала другой, и я должен это принять. И признать, что Лера имеет полное право не желать вновь видеть меня и стараться “дружить” со мной, ведь мы не чужие друг другу люди.
И хорошо, что не дружит, потому что высок риск того, что если она переступит порог моего дома в желании соблюсти вежливость с бывшим супругом, то у этого самого бывшего супруга закатятся шарики за ролики.
Зайдет и я ее не выпущу.
Запру, и не позволю уйти.
— Вот так, — воркует молодая медсестра Зоя у пеленального столика над Ивой и откладывает в сторону газоотводную трубочку. Вот мы и пропускались чуток.
Массирует животик, и Ива морщит нос.
— Засмущала перед папой? — смеется Зоя и смотрит меня. — Вы запомнили все мои действия?
Киваю, а медсестра вновь наклоняется к Иве. Осматривает ее шею, ручки, животик и ножки, на которых краснеют пятна раздражения. Хмурится и шепчет:
— Получше стало. Значит, продолжаем, — переводит на меня взгляд, — папа у нас ответственный, да. Все выполняет, что написали.
Я молчу, потому что не знаю, что сказать.
Да, ответственный, потому что это моя дочь, которая уже несколько дней не могла выпустить из газики, а до этого она мучилась рвотой и отрыжками после кормления.
— Тебе повезло, — Зоя тянется к пачке с памперсами, а я сажусь в кресло-качалку в углу.
Ловлю себя на мысли, что я бы хотел видеть у пеленального столика Леру. Чтобы это она склонилась над Ивой с улыбкой и целовала ей сейчас пальчики.
Я медленно моргаю. На мгновенье детская комната расплывается перед глазами и мне кажется, я вижу тень Леры, но все же я возвращаюсь в реальность.
— Ты папе, похоже, не даешь спать, — Зоя подхватывает Иву на руки и покачивает ее с улыбкой.
Откидываю голову назад, наблюдая за Зоей из-под полуоткрытых век. Почему я увидел в Зое Леру?
Наверное, из-за рыжеватых волос и бледной кожи. У Леры волосы поярче, но ведь никто не отменял краску, которая позволит добиться нужного оттенка.
И форму бровей подправить. Нос. И чуток увеличить губы, потому что у Леры они посочнее.
— Баю-баюшки-баю…
Голос, конечно, не изменить, но научить тем интонациям, к которым я привык за столько лет, можно. Было бы желание.
Ива на руках Зои покряхтывает.
— Не ложися на бочок…
Комната вновь размывается, и я опять вижу Леру, которая мне улыбается, но я знаю, что ее нет.
Моя жена — упрямая сука, которая и не подумает зайти ко мне в гости, потому чует, что тогда она окажется в ловушке.
— Придет серенький волчок… И укусит за бочок…
Я могу сейчас послать за бывшей женой, и ее привезут ко мне, но… для меня, как в сказке про одинокое чудовище, важно, чтобы жертва пришла сама.
Пришла и осталась, но я же не в сказке.
Однако чудовище, и могу создать для себя еще одну иллюзию, в которой я создам копию жены.
Она будет помоложе и с голосом повыше, а походке и повадкам я ее смогу обучить. Заставлю.
— И утащит во лесок… Под ракитовый кусток…
Липкая дремота тянет меня на дно десятками рук.
Я и Лера развелись, и она имеет право не желать видеть меня и избегать со мной встречи, которая может окончится тем, что она окажется пленницей.
Имеет право
А я имею право создать ее копию, которая будет петь колыбельные Иве, пока я из последних сил борюсь со сонливостью, что переплетается с бредом.
— Папа заснул…
Но я открываю глаза.
Зоя с Ивой на руках замирает под моим взглядом, и я сжимаю подлокотники напряженными пальцам.
— Я могу остаться, Роман, — шепчет Зоя, — побыть с малышкой, а вам надо поспать…
Слабо улыбается.
И улыбка не та.
— Роман, и для вас важен сон и отдых, — тихо отзывается Зоя, а Ива на ее руках затихает.
Кто-то скажет, что жить в иллюзии — неправильно, но сейчас я согласен на ложь и притворство, потому что устал.
И, возможно, иллюзия спасет меня от вспышки безумия, в котором я могу перейти дозволенные границы с Лерой.
Если он добровольно отказывается быть со мной, то я могу заставить.
Могу, но опять будет много гнева, боли и ненависти.
Поэтому…
Медленно моргаю.
Заботливые руки накрывают меня пледом, и раздается шепот:
— Тише, поспите… — чудятся знакомые нотки и теплая ладонь на щеке, — отдохни, Рома.
— Лера…
— Все хорошо. Я рядом.
Я отпускаю себя лишь на секунду, и с судорожным выдохом открываю
