Мы с Вовой переглянулись. Пока мама бродила с телефоном по квартире и задавала отцу кучу вопросов, мы успели вымыть руки и пройти в комнату.
– Дети? – донеслось до меня. – Да, только что пришли… Кого? Володю?
Отец всегда называл брата Володей. Мы с Вовой редко общались с отцом вживую. Чаще он писал, и в переписке можно было хоть как-то поддерживать с ним диалог. По телефону же наши разговоры казались вымученными, с долгими паузами и надуманными темами.
Вова покорно взял из рук мамы трубку.
– Да, пап! Привет! Мы хорошо, с друзьями в кафе ходили, Катька в хоре получила награду – приз зрительских симпатий.
Отец что-то громко и восторженно говорил, а брат внимательно слушал. Наконец Вова сказал:
– Ого, ничего себе! Это очень круто! А премию за такое дают?
Я услышала, как отец рассмеялся и снова что-то сказал.
– А, публикация в журнале… Ну, тоже неплохо. Лучше бы, конечно, деньги.
Мама все это время с восторженным видом следила за Вовой и его реакцией на то, что скажет папа. Забавно, как она проигнорировала новость про приз зрительских симпатий. Наверное, даже если бы я затащила в квартиру кубок размером с человеческий рост, мама не заметила бы. Ирина Вадимовна забрала награду себе, чтобы потом отнести в школу.
– Ага, да, – Вова засмеялся. – Тебе Катю дать?
Брат в надежде посмотрел на меня. Мне хотелось замахать руками, но Вова все-таки сунул мне трубку. Мы передавали телефон, как мяч в игре «горячая картошка».
– Только быстро, а то роуминг.
– Алло, пап?
– Катюш, привет! Ну как твои дела?
Было странно рассказывать отцу, что в моей жизни произошло нового, когда он не был особо в курсе, что у меня есть из старого. Но все-таки я сказала:
– Вот конкурс сегодня вокальный был. Вова тебе рассказал про нашу награду в хоре.
– Ты и малышкой очень хорошо пела, – припомнил папа. В более старшем возрасте он меня, наверное, уже и не знал. Да и закончилась моя детская непосредственность, когда я голосила перед всеми гостями на домашних торжествах. – Я никогда не сомневался, что ты у нас очень талантливая. Значит, мы теперь оба с наградами?
– А у тебя… – начала я, но мама показала на наручные часы. Роуминг.
– Володя или мама тебе расскажут, – продолжал вещать в трубке папа. – Отметьте там еще и за меня заодно, время не слишком позднее!
Когда я поспешно распрощалась с папой, испытав при этом почему-то облегчение, мама торжественно начала:
– Ваш отец в составе исследовательской группы нашел, возможно, самое старое захоронение в мире – останки нескольких гоминидов. Эта находка может совершить революцию в науке.
Вовка внимательно слушал маму и кивал, а я в последнее время потеряла всякий интерес к подобным новостям. Понимала, что все открытия отца – крутые и значимые, но такого восторга, как мама, ни разу не испытывала.
Несмотря на поздний час, мама достала из холодильника торт, а из шкафа – красивый сервиз, которым пользовалась только она в свои редкие приезды. Выглядела она такой счастливой не только из-за папиного открытия. Я заметила, что чем ближе дата отъезда, тем лучше мамино настроение. Вот и за праздничным поздним ужином мы говорили в основном об Африке и папиной работе. Про мой вокальный конкурс так ни разу и не вспомнили.
Мама первой отправилась спать, а Вова по-джентльменски вызвался помыть посуду. Пока он вытирал полотенцем чистые чашки, я сидела за столом и задумчиво пялилась в одну точку.
– У тебя тоже бывает такое, что ты чувствуешь всю бессмысленность разговоров по телефону с ним? – спросила я.
Вова обернулся.
– Ты о чем?
– Наши беседы уже давно обычная формальность, это как поздравить по телефону какого-нибудь дальнего родственника, которого ты никогда не видел. Для чего это? Такие разговоры так же бесполезны, как съемка салюта на телефон.
– Они выбрали работу, но и с нами хотят поддерживать отношения. И чтобы мы ни в чем не нуждались. Мне не на что жаловаться.
– Я всегда нуждалась только в них, – сказала я, подперев щеку рукой. – Но сейчас не вижу ни в чем смысла. Моя семья – это только ты, Вова, но не они.
– Думаешь отказаться ехать к родителям на лето?
– У меня нет планов на лето, как у тебя, – грустно улыбнулась я. – И любовь здесь не держит.
– Даже к Перову? – спросил брат.
Я только отмахнулась. Давид Перов – последний человек, о котором мне сейчас хотелось думать.
* * *
Окно в классе было распахнуто, и я расслышала, как вдалеке прогремел гром. Последний урок физики в этом учебном году показался мне одним из самых счастливых моментов в жизни. За последний тест, который после занятий с Соней я написала самостоятельно, я получила заслуженную четверку, хотя и с минусом. Надеялась, что историю с ворованными ответами я и мои друзья унесут с собой в могилу. Аверина торжественно передала мне все конспекты за одиннадцатый класс, и я решила, что в следующем году попробую самостоятельно подтянуть физику.
Поставив за второе полугодие четверку в противовес первой тройке, Клава все-таки торжественно вывела мне итоговую «четыре», похвалив за старания. После оглашения оценки мне хотелось расцеловать весь мир, и я, наплевав на нашу ссору с Диной, крепко обняла подругу.
– Ты молодец, – тихо сказала Дина, погладив меня в ответ по плечу. – Горжусь!
Сама она снова была не в настроении, и мне это надоело. Любовь определенно делала ее несчастней, особенно сегодня.
– Спасибо! А у тебя как дела?
– Ужасно! – вздохнула Дина. – Ты слышала, сколько у меня троек вышло?
С Динкиной посещаемостью во втором полугодии – неудивительно.
– Мама меня убьет. Ей и так не нравится, что я с Виташем встречаюсь. Как же вам с Вовкой везет, что вы без родителей живете.
Эту фразу я слышала слишком часто от Вовкиных друзей. И хотя Дина знала, что тема для меня болезненная, сейчас она была не такой чуткой, как обычно. Ее явно беспокоило что-то еще помимо выставленных за год троек.
– Виташ… – неуверенно начала Дина.
Услышав это имя, мне захотелось изобразить рвотные позывы. Кто бы сомневался!
– Что на этот раз? – спросила я, все же попытавшись скрыть раздражение в голосе. Я знала Дину – она запросто могла обидеться и закрыться.
– Он в последнее время очень странно себя ведет.
– В последнее время? – не выдержав, все-таки уточнила я. Он ведет себя ужасно с самого начала их отношений! Но разве Дина меня послушает? Меня и свою маму… Думаю, если бы рядом с ней был адекватный парень, тетя Марина не была бы так категорична.
– Ну да, – продолжила Дина, – будто избегает меня. Отменяет наши встречи и ссылается на работу. Но я чувствую, что-то изменилось. И с работы он не вылезает.
– Так, может, правда много клиентов? – предположила я.
– Не знаю, – вздохнула Дина. – Он еще постоянно в телефоне торчит, с кем-то переписывается. Кать…
Дина внезапно взяла меня за руку и посмотрела в глаза.
– А давай после классного часа сгоняем к нему на работу?
– Почему ты не сгоняешь к нему одна?
– Мне снова страшно.
Здорово, конечно, что Дина нашла во мне защитницу, только непонятно, от чего. То к Светке в больницу зовет, то на работу к Виташу.
– А сейчас ты чего боишься?
– Вдруг он меня все-таки обманывает и на рабочем месте его нет. Мы только одним глазком посмотрим, туда-обратно. Даже не зайдем. В студии большие панорамные окна, его рабочее место с улицы видно.
– Ну хорошо, – кивнула я.
Планов на день никаких. Мне хотелось улизнуть из школы пораньше, пока не закончились уроки у одиннадцатого класса. Не хочу попасться на глаза Давиду, которого я продолжала избегать. Обида на него не проходила.
Небо было таким серым, что казалось, вот-вот польет дождь. Дина попросила меня рассказать, как прошел наш конкурс, и я наконец-то могла выговориться. Я так эмоционально рассказывала о конкурсе, что в какой-то момент Дина вдруг меня перебила:
