его взгляд немного потемнел, и он произнес:
— Останься.
Это была не просьба и не требование. Возможно, я заблуждалась, но для моих ушей это звучало как желание.
Моя жесткая поза слегка ослабла.
Только одно слово из его уст, но я чувствовала его ласку всем телом.
Я посмотрела на эту руку. Она крепко держала меня, когда его обсидиановый взгляд приковал меня к себе.
— Я слышал, что ты проводишь время у Ларедо. Знаю, что ты умнее, и не попытаешься привлечь внимание конкретного француза, поэтому не буду предостерегать тебя от этого. — Взгляд скользнул по мне сверху до низу. — Тебе лучше знать, не так ли, детка?
Каждая клеточка моего существа кричала, чтобы я села и осталась, но неуверенная часть меня сказала мне уйти, прежде чем мы причиним друг другу боль. Вопреки здравому смыслу, я села напротив него и, поскольку мне часто было трудно держать рот на замке, самодовольно сказала:
— Похоже, ты ревнуешь.
Рука на моем запястье согнулась, и Вик пригвоздил меня своим ледяным взглядом.
— Хочешь проверить эту теорию?
Моя грудь сжалась.
Мое эго было мелкой стервой и громко улюлюкало, и все из-за этого. Сердце считало, что нет ничего более романтичного. Но мозг, с другой стороны, знал, на что был способен Вик плюс ревность. И это было некрасиво.
Не поймите меня неправильно. Я никогда не была объектом его гнева, когда он вел себя так. Однако люди, стоящие на его тропе войны, обычно заканчивали разбитой губой, сломанным носом или сотрясением мозга, а то и всем вместе. И после того, как все было сделано и вытерто, Вик отводил меня домой, брал мой рот, а затем грубо прижимал меня к ближайшей поверхности, сохраняя зрительный контакт.
Фу. Это было чертовски жарко.
Воспоминание заставило мои колени сжаться под этим столом, тщетно пытаясь игнорировать пульсирующее тепло, которое внезапно вспыхнуло внутри меня.
Хм. Может быть, нам все-таки стоит проверить эту теорию.
Нет.
Но…
Не очень хорошая идея.
Мое внутреннее «я» надулось и назвало меня ханжой.
Уже не такая самодовольная, я прочистила горло и спросила:
— Что ты хочешь от меня, Вик?
Не желая отпускать, его большой палец нежно погладил чувствительную точку на внутренней стороне моего запястья и без колебаний Вик ответил одним словом, которое разрушило мою решимость.
— Все.
То, как он сказал это без колебаний, заставило мое сердце сжаться. Я тоже этого хотела. Лишь бы ставки были равны. Если бы только ему было что терять, как и мне. Мое сердце было на кону. Я не была уверена, знал ли Вик вообще, как получить доступ к его сердцу.
Положив мою руку на прохладную поверхность стола, он отпустил меня. Как будто только что что-то заметил, его брови нахмурились.
— Ты выглядишь уставшей.
Я ею и была. Такой уставшей. У меня также болела пятка.
Что я здесь делаю?
— Спасибо, — усмехнулась я, потому что… что за задница.
Но его лоб нахмурился.
— Сними очки.
О, дерьмо.
— Не хочу.
— Нас. — Предупреждение.
Я могла бы сделать две вещи: снять чертовы очки и показать темные мешки под глазами или уйти. Я не хотела уходить. Я хотела быть рядом с ним. Итак, я медленно сняла очки и посмотрела на стол.
— Какого хрена? — Встревоженный, он придвинулся ко мне. Как ни в чем не бывало нежно коснулся пальцем моего подбородка и приподнял мою голову, выглядя еще более встревоженным, когда оценил мое состояние.
Мой голос стал шепотом, и я не упустила того, как он дрожал.
— Я плохо спала.
Должно быть, что-то было в том, как я это сказала, потому что он тут же замер.
Его тон был нежным, но он, без колебаний, спросил:
— Она вернулась?
Я притворялась дурочкой, глядя куда угодно, только не прямо на него.
— Кто?
Усталый вздох покинул его. Он отпустил мое лицо, и я сразу почувствовала потерю.
— Я знал, что время приближается, но… — Он замер.
Все, что я могла сделать, это пожать плечами.
— Прошли годы, Нас. — Я знала это. — Почему она вернулась? Почему сейчас?
Я списала то, что сказала дальше на усталость. Отказываясь смотреть на Вика, я легонько постучала ногтем по столешнице и жалобно поделилась.
— Думаю, потому что я одинока.
Опустошение.
Это было единственное слово, которое я могла использовать, чтобы описать выражение лица Вика. Как ни странно, моя внешность соответствовала его собственной. И когда мы сидели друг напротив друга, так близко, но чувствуя себя такими далекими, моя грудь сжалась от осознания того, в чем я только что призналась.
И мамин смех эхом отдавался в моей голове.
Дура.
Я была дурой.
Этот человек лгал мне. Скрывал от меня что-то.
Какого черта он не сказал мне, что переехал?
Почему это было секретом?
Почему?
Я была сбита с толку.
Я встала так быстро, что у меня закружилась голова и дико заныла пятка, дрожащими руками я подняла солнцезащитные очки и надела их.
— Я только что поняла, что у меня встреча.
— Нас, подожди. — Он встал, окликнув меня, когда я поспешно отступила.
Моя улыбка была ничем иным, как механическим растяжением губ. Нет тепла. Без эмоций.
— Увидимся на работе.
Но в том случае, если я бы могла этому помешать.
Я нигде не была в безопасности. Куда бы я ни повернулась или где бы ни попыталась спрятаться, она была там. Я зашла в свой гардероб, и она уставилась на меня в зеркало. Если я бежала вниз по лестнице, она ждала меня там, блокируя входную дверь. Я попросила ее уйти. Умоляла ее оставить меня в покое. Но ничего не помогало. И теперь, когда я сидела и рыдала, прижавшись спиной к пустому углу моей комнаты, зная, что она не сможет подкрасться ко мне сзади, я не сводила мутного взгляда с нее, пока она сидела и улыбалась мне. Но начался распад.
Ее лицо уже не было таким красивым, как раньше. Глаза помутнели, в них образовалась белая дымка. Цвет ее плоти теперь был голубовато-серым. Клочья волос выпали.
И все же она улыбнулась.
Рваная дыра на щеке обнажала гниющие зубы.
И все же она улыбнулась.
Я рыдала, раскачивалась и умоляла о пощаде.
Ее улыбка осталась неизменной, само воплощение зла.
— Почему ты так со мной поступаешь? — Мой дрожащий
