плече, пока они оба смотрели на меня.
– Конечно, Сидни. Если хочешь, то можем попить кофе.
Я усмехнулась.
– Вы должны были с этого начать.
Я сидела на своей кровати, скрестив ноги, и услышала, как телефон завибрировал. Я ответила на видеозвонок через компьютер, и на экране тут же появилось улыбающееся лицо отца.
– Привет, малышка.
Он выглядел как обычно, опрятно и официально. С тех пор как его назначили главным тренером, его гардероб состоял только из сшитых на заказ костюмов и свежевыглаженных рубашек.
– Привет, пап. Как… – Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, в каком городе у них проходила игра. Я старалась особо не следить за ним. – …Оттава?
– Холодно, – усмехнулся он. – Как поживает моя любимая дочь?
Я закатила глаза.
– Единственная дочь.
– И все еще моя любимая.
Я ненавидела эти разговоры, где отец притворялся, что все в порядке и мы на самом деле близки. В реальности мы едва знали друг друга – он был слишком поглощен карьерой.
– Ты скоро приедешь навестить меня? – Я умолчала о том, что он пропустил две последние запланированные встречи.
– Да, у команды скоро перерыв. Тогда я смогу прилететь. Скучаю по тебе, малышка.
Он бы не скучал по мне, если бы просто был рядом время от времени. Я проигнорировала боль в груди, загнав ее далеко-далеко внутрь. Я знала, что лучше не доверять словам человека, который предпочел мне хоккей.
– Я тоже по тебе скучаю.
Его бровь приподнялась, но он пропустил мой тон мимо ушей.
– Что нового? Как дела в колледже?
На этот раз моя улыбка достигла самих ушей.
– Я получила стажировку!
– Это потрясающе. Так держать, милая, – его голос наполнился гордостью. – Видишь, вся эта тяжелая работа окупилась. Я горжусь тобой.
Моя мама была не единственной, кто верил в тяжелый труд и самопожертвование. Чего еще я могла ожидать от отца, занимающегося профессиональным спортом?
– Да, кажется. – Я отвернулась, чтобы он не мог увидеть выражение моего лица.
– Ты до сих пор ни с кем не встречаешься? Знаешь, мне всегда казалось, что это как-то слишком.
Сказал мужчина, который бросил семью. В голове сразу же возникли мысли о Джексе, и я задумалась, не рассказать ли о нем папе. Отец сразу же заметил мое поменявшееся выражение лица.
Он улыбнулся.
– О, так ты встречаешься с кем-то? Он ходит с тобой в один колледж? Какая у него специальность?
– Кинезиология, – в ту же секунду, как я это сказала, я поняла, что это была ошибка.
Его брови сошлись на переносице.
– Он ведь не занимается спортом?
Врать или не врать – вот в чем вопрос. К сожалению, я ужасная врунья.
– Да, он занимается спортом, но не волнуйся, у нас все несерьезно.
Голос отца понизился, гнев нарастал:
– Каким видом спорта он занимается, Сидни?
Ненавижу, когда он меня так называет. Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы покончить с этим.
– Хоккеем.
– Разве ты ничего не вынесла из нашего с мамой урока? – прогремел он низким голосом, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
– Это другое. Мы разные. Мы даже не встречаемся.
– Послушай меня, Сидни. Я любил твою мать, но все меняется, когда попадаешь в Национальную лигу.
– Это не так, – запротестовала я.
– Это так. Я в этой индустрии уже двадцать лет. Сначала как игрок, а теперь как тренер, но одно остается неизменным. – Он наклонился ближе к экрану и посмотрел на меня сверху вниз. – Каждый новичок здесь – полный придурок, и хоккей всегда будет для него на первом месте.
Так оно и есть. Вот напоминание, в котором я нуждалась. Я подавила боль от его слов, которые доказывали, что я зашла слишком далеко.
– У меня все под контролем.
– Я надеюсь на это, Сидни. Клянусь, что это плохо кончится, если ты выпустишь ситуацию из-под контроля.
Остальная часть разговора прошла слишком напряженно, и я решила отключиться пораньше, сказав, что мне нужно заниматься. Отец быстро проговорил «я люблю тебя» и сбросил вызов, прежде чем я успела что-то ответить. Я со свистом выпустила воздух из легких, откинув голову на подушку. Сегодняшний день действительно намекал мне, что я совершаю ошибку. А затем несколько раз окунул меня головой в реальность.
Отец был прав. Мне нужно прекратить общение с Джексом, пока я все не испортила. Я отчаянно простонала, поднимаясь, чтобы положить ноутбук себе на колени. Через две недели нужно представить проект по моделям поведения для промежуточной аттестации, и, хотя мы с Джексом готовились, я все еще боялась провалить ее. Это рекомендательное письмо нужно было мне больше всего на свете. Я должна преодолеть это последнее препятствие на своем пути.
Через час занятий у меня завибрировал телефон.
Джекс
Ты ушла утром.
Черт.
Я
Мне нужно было домой. Много всего по учебе.
На экране появлялись и исчезали точки, прежде чем он наконец-то отправил ответ.
Джекс
У тебя все хорошо?
Я
Конечно.
Ложь. Я втянула воздух, борясь с жжением в глазах, и выключила телефон.
Джекс
Я рано пришел на урок, надеясь застать Сид одну, но ее парта пустовала. Меня охватило неприятное щемящее чувство. Она избегала меня. Я писал ей несколько раз, как отчаянный осел, но вместо ответа получал кучу односложных фраз.
Я обессиленно рухнул на свое место, даже не потрудившись достать ноутбук. Я понимал, что Сидни напугана. Мы перешли негласную черту. Черт возьми, даже я был испуган. Я прижал ладони к глазам и издал сдавленный стон.
Воспоминания о той ночи никак не покидали мои мысли. Каждое прикосновение, ощущение, вздох проигрывались в памяти снова и снова. Черт возьми, она проникала в мои сны самыми разными способами. И когда ее губы встречались с моими, все вставало на свои места.
Утром в пятницу я позвонил Рокки и сказал ему, что все соглашения отменяются. Больше никаких постановочных свиданий, никаких пиар-трюков. Он мог найти кого-то другого, кто согласится участвовать в этом. Рокки начал разглагольствовать о том, что завязывать с кем-то отношения было бы сейчас не лучшей идеей. Но уже слишком поздно, черт возьми.
Сид ворвалась в мою жизнь, завладев всеми моими мыслями. Я подмечал, как она смеется, заставляя всех вокруг смеяться вместе с ней, или как она ритмично постукивает ногой во время занятия. Я знал, что она покусывает карандаш и заправляет волосы
