— У меня есть газовый баллончик. — Лиля вынула его из сумочки.
— Ты им когда-нибудь пользовалась?
— Нет, никогда.
— И это видно. — Женя положила баллончик в свой карман. — Такие вещи держат в руке, наготове. И реакция должна быть молниеносной. Можно, конечно, ошибиться и отключить кого-нибудь, кто просто сигарету хотел попросить, но иначе просто отключат нас. Поняла?
— Нет, ничего не поняла, — призналась Лиля.
— Ну и ладно, пошли! — Женя не стала признаваться, что газовым баллончиком тоже не пользовалась никогда.
Сев в машину, Лиля вздохнула и положила руки на руль. Тут только Женя заметила, что руки у Лили дрожат. Жене стало не по себе, но отказываться от поездки было уже поздно. Лиля вела машину аккуратно, мягко притормаживая на ямах и рытвинах. В машине играла музыка. Лиля специально поставила то, что любила Женя: «ДДТ» Шевчука. Женя вся погрузилась в любимые мелодии, а Лиля лишь однажды осторожно посмотрела на нее, меняя кассету. Она хорошо знала вкус Жени и снова не ошиблась: Женя очень любила баллады и блюзы Гари Мура. Так, молча, они доехали до ворот кладбища.
— Останови машину возле забора, — попросила Женя. — Иначе я не смогу сориентироваться.
— Но ты знаешь, куда идти?
— Я помню место, где я их встретила. Там и попробуем поискать.
Они вышли из машины. Вечер уже наступил, но все же надписи на памятниках можно было видеть издалека. Женя решительно пошла впереди, хотя у нее вдруг исчезла уверенность, что могилу они найдут. И действительно, покружив минут двадцать, они, грустные, присели на лавочку у какой-то ограды.
Сумерки быстро сгущались. Народу на кладбище уже не было. Пора было уходить.
Женя обратилась к Лиле:
— Пошли, придем в другой раз, днем. А сегодня — хватит.
Женя помогла Лиле встать. Лиля все делала послушно, как робот. Глаза ее были потухшими. Они направились к выходу. Вдруг Лиля остановилась как вкопанная, а потом потащила Женю куда-то в сторону, не разбирая дороги. Женя от неожиданности не сразу поняла, что произошло: Лиля буквально преобразилась! Только что это была скорбная, заторможенная от горя женщина, и вдруг за секунду у нее откуда-то взялись такие силы, что она быстро побежала, и при этом тащила за собой упирающуюся Женю!
— Лилька, ты что? — еле переведя дыхание, когда они остановились, спросила Женя.
— Тихо! — прошептала Лиля. — Говори шепотом!
Она вглядывалась куда-то в темноту, и Женя поняла, что они от кого-то убежали. На Лилином лице был такой ужас, что Женя невольно испугалась тоже. Ночь неумолимо опускалась на кладбище, вокруг не было ни души. «Если нас кто-то решил убить, то сейчас самое время, — холодея от страха и нащупывая газовый баллончик в кармане, думала Женя. — Может, и могилки для нас уже приготовили». От собственных мыслей ей стало еще хуже: шутить не получалось. Зубы сами собой начали отстукивать дробь. Вдруг Лиля схватила ее за руку, и Женя почувствовала, что Лиле, наверное, еще хуже, чем ей: руки у нее были ледяными, и ее всю била дрожь.
— Пойдем, — так же шепотом сказала она, увлекая Женю за собой и по-прежнему вглядываясь в темноту. — Только иди тихо!
Женя не сопротивлялась. Они шли, крадучись между могилами, путаясь в траве и то и дело останавливаясь. Женя, как ни вглядывалась, никого не могла увидеть. Она поняла, что Лиля идет за кем-то на некотором расстоянии, боясь быть замеченной. У Жени немного отлегло от сердца: значит, охотятся они сами. Она вдруг начала судорожно зевать, так что из глаз покатились слезы. Лиля, не отрывая глаз от кого-то в темноте, сердито шикнула на нее и знаками заставила сесть на корточки. Повсюду насколько хватало глаз были оградки и памятники. Далеко впереди белел купол недавно выстроенной часовни. Они сидели на корточках, ночью, среди могил, одни, и еще за кем-то следили! Женя покачала головой: «Точно, двинулись мы с Лилькой! И ведь рассказать никому нельзя — засмеют!» Женя уже совершенно успокоилась, опустила баллончик в карман и даже заскучала.
— Лиль, ты, может, объяснишь, что за скачки устроила? — на всякий случай все же шепотом спросила она. — Меня уже комары всю закусали! Чего мы тут, как надгробные памятники, торчим?
Все было не так, как показывают в кино: не ухали филины, не было холодящих душу завываний, и даже темнота не была зловещей. Единственно, что ощущала Женя сейчас, — это их с Лилькой идиотское положение.
— Тихо! — Лиля дернула Женю за руку. — Вон она! Видишь, идет?
Женя увидела идущую между могил пожилую женщину в платочке, ее походка показалась знакомой Жене.
— Кто это? — шепотом спросила она.
— Я не уверена, но, кажется, это домоправительница Александра Борисовича.
— Ну и что? Чего ты ее так испугалась? Она же не привидение, — философски рассудила Женя, на всякий случай покрепче сжимая газовый баллончик и стараясь получше разглядеть эту домомучительницу, из-за которой они с Лилькой сидели ночью среди могил.
Лиля молча проводила глазами женщину, пока та не скрылась за воротами кладбища.
— Ну, теперь мы можем отсюда уйти? — Женя заговорила в полный голос.
— Да, можем. — Лиля наконец отпустила Женину руку.
— Ну и хватка у тебя! Откуда силища взялась!
— Я очень испугалась!
— И не ты одна, — усмехнулась Женя. — Ты так меня заикаться заставишь.
Они направились к машине. Женя порывалась идти побыстрее, но Лиля то и дело ее притормаживала, как будто боялась снова встретиться с той женщиной. Выйдя за ворота и удостоверившись, что вокруг никого нет, они направились к машине. Про себя Женя порадовалась предусмотрительности Лили: она поставила машину подальше от дороги, так что за деревьями ее не было видно.
— Хоть резину не сняли, и на том спасибо, — ворчала Женя, усаживаясь в уютном салоне. — Лилька, у меня от страха аппетит разыгрался, у тебя в машине ничего нет съедобного?
— Шоколад будешь? — предложила Лиля, аккуратно выруливая автомобиль на дорогу. Она вполне оправилась от испуга и выглядела спокойной и сосредоточенной.
— Нет, шоколад не хочу. Хочу щей горячих со сметаной или котлет отбивных. — Женя мечтательно развалилась на переднем сиденье.
Лиля улыбнулась, глядя на дорогу:
— Я тоже хочу.
— Ну, отбивных я тебе, к сожалению, не обещаю, а вот щи — это пожалуйста! Вчерашние! Сразу, как только приедем ко мне!
Женя о многом хотела спросить Лилю, но в целях самосохранения, пока Лиля была за рулем, не решалась возвращаться к теме кладбища. Однако по приезде домой она твердо решила добиться от Лили вразумительного ответа на вопрос, почему она так боится какой-то прислуги. Музыку больше не включали. Были слышны тихий звук работающего двигателя и шорох шин. Встречные машины иногда слепили светом своих фар. Дорога и ночь убаюкивали.
