— Это не было спором, — возразил ее брат. — Скорее дружеским обсуждением. Правда, Марк?
— Правда. — Марк посмотрел по сторонам. Стало совсем темно, и небо засыпали звезды. — Мне кажется, пора. Лэйкен, сядь слева от Ч. Д. А вы, Роз, — с другой стороны. Это должно заменить нам компас.
Когда они заняли свои места, Марк чиркнул спичкой и поднес ее к заготовленной куче хвороста. Пламя занялось мгновенно и через секунду горело ровно и ярко.
Ч. Д. посмотрел на огонь, потом оглянулся вокруг.
— Мы будем петь «Кум Ба Йа»? Когда Марк повернул голову в сторону Лэйкен, та пожала плечами:
— Что я могу сказать — те же гены. Хотя он и улыбнулся, она чувствовала, что его внутреннее напряжение нарастает. Она отчаянно хотела сделать хоть что-то, чтобы помочь. Не только Ч. Д. Но и Марку.
Но пока ей оставалось только ждать. Теперь слово было за ним.
Марк сделал движение плечами, пытаясь ослабить напряжение мускулов. Черт возьми, он должен избавиться от этого.
Просто удивительно, насколько он привязался к этому худенькому мальчику с первой минуты. Он не знал, то ли это чувственная интуиция или защитный инстинкт, а может быть, просто все дело в том, что Ч. Д. мог считаться продолжением Лэйкен. Но он знал, что в его жизни не было задания важнее этого.
Мальчик ждал чуда, а все, что у него было — это подделка.
В тот миг, когда эта мысль оформилась в его мозгу, Марк резко одернул себя. Он не мог позволить себе так думать. Он должен притвориться — даже перед самим собой — что все это совершенно реально.
И тут он вдруг вспомнил какие-то слова. Совсем немного, но может быть, их окажется достаточно?
Лэйкен смотрела, как отблески пламени играют на четком лице Марка и его обнаженной груди.
Сунув руку в кожаный мешочек, он извлек из него горсть какого-то порошка и развеял по ветру. Когда порошок попал в огонь, яркие искры взвились вверх, сделав обстановку еще таинственнее.
— Эйн ма-ри э а-вит-ту ней ки-ма.
Его голос был низким и ровным, он был спокоен. Хотя Лэйкен и не могла расшифровать значение слов, она поняла, что он объявляет о своем присутствии земле, призывая ее помочь ему.
Через некоторое время, когда он повторил те же слова еще несколько раз, Лэйкен почувствовала: что-то не так. В его глазах появилось нечто такое, чего она никогда раньше не видела. Нечто, весьма сильно смахивавшее на страх.
Обернувшись, она посмотрела на тени, лежавшие вокруг костра, но ничего не обнаружила. И тогда она поняла. Страх объяснялся не тем, что было вокруг, а тем, что Марк чувствовал внутри себя. Той частью его существа, которой он не признавал, и которая неожиданно вырвалась на поверхность.
Безмолвный поединок, в котором он участвовал, заставил его вспотеть, и, прикрыв глаза, он бормотал:
— Ней ма-вун-эт эйн. Ней ма-на-ич-ка эйн.
Потом Марк глубоко задышал, его тело откинулось назад и, когда он снова открыл глаза, это был уже другой человек. Это был наследный принц, жесткая, взрослая версия того неукротимого мальчика, которого она видела на снимке.
Когда он начал петь, в его голосе была непоколебимая уверенность в себе. Он больше не был просителем. Он командовал и бросал вызов воображаемым противникам.
В его глазах больше не было страха. Победив что-то, невидимое для Лэйкен, он сделался надменным властелином, отдающим приказания непокорным вассалам.
Затем возникло некоторое замешательство. Нахмурившись, он повернул голову и уставился на Лэйкен.
— Ней ма-оку-а? — Затем громче: — Ка! Потом он отвел от нее взгляд и поднял
вверх руки, сжатые в кулаки. Кивнув в сторону Ч. Д., он произнес:
— Ней нер-та-мар. Тоси-тао-йо. Он снова посмотрел на Лэйкен и вот — она больше не сидела на земле, поджав под себя ноги. Она не помнила, как встала, но костер больше не был перед ней. Он был под ней.
Было безветренно и не раздавалось никакого треска от горевшего дерева, не было ни дыма, ни какого-либо постороннего запаха, носившегося в воздухе. Было такое ощущение, что она движется в вакууме, а окружающий мир отгорожен от нее непроницаемым экраном.
Марк был теперь рядом с ней, он смотрел ей в глаза, поднимая вверх руки ладонями наружу. Ее руки тоже поднялись. Когда ее ладони соприкоснулись с его, она почувствовала ткань его кожи и ощутила, насколько она тверда. Это было совершенно реальное ощущение.
Она радостно рассмеялась, когда вспышка пламени осветила их скрещенные руки. Это была радость, сделавшаяся видимой и распространившаяся от их рук.
Лэйкен заморгала, а в следующее мгновение уже снова сидела на прежнем месте.
Она смущенно оглянулась вокруг, но все было таким же, как и раньше. Как будто ничего не произошло.
Марк сидел, скрестив ноги, по другую сторону костра и, раскачиваясь, напевал.
Прежде чем Лэйкен успела сделать протестующий жест, Ч. Д. оцепенел.
— Что-то произошло, — сказал он. Ее брат говорил не так, как обычно. В его голосе не было дерзости, не было спокойной логики. Он не анализировал событие, как это бывало обычно, а был полностью поглощен им.
Его голова странно и, резко дернулась в сторону, и он опрокинулся на спину. И тут же его тело стало сотрясаться в мощных конвульсиях.
Ужас охватил ее, и Лэйкен попыталась подняться на ноги.
— Сиди на месте, — приказал Марк. — Никто не должен двигаться.
Песнопение возобновилось. По лицу Лэйкен струился пот, в ожидании она сжала кулаки.
А затем судороги, охватившие тело ее брата, прекратились столь же внезапно, как и возникли. Он совершенно затих.
— Ту-кует, — сказал Марк. — Все кончено. Лэйкен уже бросилась к брату. Она встала
на колени и прижала его голову к своей груди.
— Ч. Д., Ч. Д. — Она бросила возмущенный взгляд в сторону Марка. — Что с ним? Почему он…
Она осеклась, почувствовав, что брат хочет вырваться из ее рук. Он открыл глаза и вздохнул.
— Все кончено, — сказал он, повторяя слова Марка.
Отстранившись от нее, Ч. Д. медленно поднялся на ноги. Лэйкен почувствовала, что Роз крепко сжала ее руку. Он двигался спокойно. Никакого дрожания, никакой трясучки.
Лэйкен и Роз завопили в одно и то же время и бросились обнимать Ч. Д.
Посмотрев в сторону, Лэйкен увидела Марка, стоявшего возле костра и молча наблюдавшего за ними.
Поймав на себе ее взгляд, он резко повернулся и ушел в темноту.
Марк ходил взад и вперед перед деревянной скамейкой. Было два часа ночи, но он знал, что не уснет. Когда гостиничный номер стал надвигаться на него, он вышел на улицу, чтобы бороться против того, что пыталось взять его под контроль.
Знал ли он, с чем ему бороться? Улыбка заиграла на его губах. Он, по крайней мере, мог назвать это по имени. Это не любовь. Способность любить была вытравлена из него много лет назад. Желание? Да, он хочет ее. Она нужна ему, как воздух, которым он дышит.
