Однажды он сказал ей, что нужно соблюдать осторожность, когда обращаешься с просьбой к богам. Ему самому следовало прислушаться к своему совету. Недовольный холодностью своих связей, он хотел чего-то большего. Боже правый, он получил это.
Он вздрогнул, вспомнив лицо, которое было у нее, когда он все закончил. Она была потрясена, но это потрясение не шло ни в какое сравнение с тем, что могло произойти потом. Если бы он не оттолкнул ее, поддался своему влечению к ней, она увидела бы, что он из себя представляет. Она бы поняла, что он может только брать и ему нечего предложить взамен.
Прошлой ночью он опять видел сон. Ему снова было двенадцать, и он бежал по пыльной дороге, преследуя черную машину. Но сколько бы он ни напрягал свои силы, он не мог догнать ее. Страх сковывал его, а машина удалялась все дальше и дальше.
В окно он мог видеть их всех. Мать и отца. Старого Джо. Они уезжали прочь, оставляя его одного. Они видели его. Слышали, как он кричит им, чтобы они его подождали. Но один за другим отворачивались от него.
Всякий раз, когда Марку приходилось видеть этот сон, видеть, как машина скрывается из виду, оставляя его одного на пыльной дороге, его сердце переполнял страх.
Но на этот раз случилось иначе. Неожиданно машина остановилась. Дверь открылась и из машины вышла Лэйкен. Она подняла руку и улыбнулась:
— Не бойся, Марк, — крикнула она. — Я подожду тебя.
Боже правый, он не может избавиться от нее даже во сне.
Сжав кулаки, он решительно отбросил от себя этот сон. Он мысленно вернулся в прошлое, к тем урокам, которые преподал ему дед. Старый Джо учил его защищать уязвимые места. Не позволять миру знать об их существовании. Это единственный способ противостоять разложению. Единственный способ выжить.
И снова Лэйкен обнаружила его во дворе. Но на этот раз он не сидел на скамейке. Он стоял позади нее, запрокинув голову так, словно читал по звездам.
Когда она подошла ближе, он услышал ее шаги и посмотрел в ее сторону.
— Раньше у меня не было возможности поблагодарить тебя, — начала она осторожно. — Ты сделал это. Ты… в самом деле…
Она замолчала, увидев выражение его лица.
— Почему ты так смотришь? Он покачал головой.
— Ты так говоришь, как будто я прошел по воде или сотворил какое-то другое чудо. Я надул его так, как мы с тобой и задумали. Его фиктивный демон был изгнан фиктивным шаманом во время фиктивной церемонии. Это происходит изо дня в день по всей стране. Верь, что ты вылечишься, и все будет в порядке.
Лэйкен отступила на шаг. Презрительные слова была для нее как пощечина.
— Нет, — прошептала она, не желая признавать ни слов, ни цинизма, игравшего в его глазах. — Ты ошибаешься. Все произошло на самом деле. И излечение — далеко не единственное, что случилось во время этой церемонии.
— Что-то… — Она помедлила, вытирая ладони о джинсы. — Какая-то часть меня освободилась от тела. И то же самое произошло с тобой. Чем бы это ни было — та часть меня, которая освободилась от тленной оболочки, переместилась к тебе. И что-то в тебе откликнулось на это. Это не слияние. Они… мы просто вступили в контакт. — Она посмотрела на него. — И перестань качать головой. Я говорю тебе, что так было.
— Ты поддалась настроению, — сказал он холодно. — То же самое бывает, когда толпа народа видит, как разговаривает статуя.
— Иллюзия? Массовый психоз? Нет… нет, это не то…
— Это был розыгрыш — разве ты не помнишь? — Он усмехнулся. — Мы договорились, что я разыграю спектакль, и я это сделал. Наверное, я хорошо справился с заданием, раз ты видела, что наши души вступили в контакт.
Она резко дернула головой:
— Почему ты это так называешь? Я ничего не говорила про души. Я сказала, что не знаю, что это было.
Он нахмурился, затем беспомощно пожал плечами:
— Я просто немного преувеличил, чтобы показать тебе, насколько все это смешно. Я не хочу оскорблять твое воображение, но не произошло ровным счетом ничего.
Пытливо глядя ему в лицо, она хотела обнаружить хоть какие-то признаки того, что он чувствует. Но на лице не отражалось ничего. Он все скрывал в себе.
— Я думаю, ты с радостью вернешься к прежней жизни, — сказал он мягко.
— Продавать свечи зажигания фермерам… Посещать распродажи с Роз… Смотреть, как Ч. Д. играет в баскетбол со своими товарищами. — Она улыбнулась. — Конечно, я буду счастлива снова заниматься этим.
Он отвернулся в сторону, и после продолжительной паузы Лэйкен кашлянула.
— Так ты обычно и прощаешься с женщинами? Учтиво и сухо, как с посторонним человеком, с которым случилось застрять в лифте?
Он издал короткий смешок.
— Нет, совсем не так. С тобой все было не похоже на то, что бывало со мной раньше. В этот момент я всегда доставал чековую книжку.
— Даже если это продолжалось всего пару дней?
— Да.
Она почесала кончик носа.
— Теперь ты ее не достаешь?
— Нет.
— Потому что я этого не заслуживаю?
— Не говори глупости. На этот раз все было иначе. Ты совсем другая.
И вовсе не другая, сказала она себе с грустной улыбкой. Он отфутболивает ее, как отфутболивал всех предыдущих женщин.
— И что же происходит потом? Мы пожимаем друг другу руки, как культурные люди, и желаем всяческого благополучия?
— Нет, — он смотрел на нее, сосредоточив взгляд на ее губах. — Мы обмениваемся прощальным поцелуем… чтобы помянуть прошлое.
— Чтобы помянуть прошлое, — прошептала она.
Поцелуй был горячий и отчаянный, и она почти убедила себя, что ему будет не доставать ее, когда они расстанутся.
Все кончилось слишком быстро. Он отстранился и, не выпуская ее, сказал:
— Тебе лучше пойти спать. Денек был не из легких.
Когда она сделала движение, чтобы идти прочь, то заметила, что край ее рубашки все еще скользит у него между пальцами. Потом он выпустил его — медленно, как будто ему было трудно заставить пальцы повиноваться.
И когда она отвернулась, он прошептал:
— Будь счастлива, Лэйкен.
Лэйкен стояла на крыльце, обхватив одной рукой деревянную колонну. Слабый ветерок заставлял ее слегка дрожать. Хотя ноябрь был довольно теплый, к вечеру все же становилось прохладнее.
Когда Цербер неожиданно выпрыгнул из темноты и уселся возле нее, она беззвучно чертыхнулась.
— Ты, безволосое чудище, — пробормотала она. — Позор животного царства.
— Весьма слабое оскорбление, — заметил Ч. Д. — Не помню, когда ты последний раз грозилась сделать из него половичок.
Он прикрыл за собой дверь и облокотился о поручень рядом с ней.
Даже теперь, два месяца спустя, она чувствовала облегчение, видя, что он может ходить, как все нормальные двенадцатилетние дети.
