— Конечно, сейчас я объясню, как попасть в кардиологическое отделение.
Глава 33
Вацлав
Меня рвут на части ярость, злость и желание прямо сейчас поехать в Департамент сердца и убить чертового докторишку. Видит бог, я прикладываю уйму сил, сохраняя видимое спокойствие.
— Ти-ише, Вац. Все под контролем. Все будет хорошо, — елейным голоском успокаивает меня Огнев. Я не ошибся, когда его позвал на встречу с Синельниковым. — Мы похожи на шпионов. Гляньте, как дворник на нас странно косится? — добавляет он.
Для встречи я выбрал больничный парк: не желаю оставлять иволгу надолго. Мне так и мерещатся злоумышленники, преследующие нас на каждом шагу. Я бреду по тротуару, странно озираясь по сторонам, Синельников на ходу копается в портфеле с бумагами. Правильно Ярик заметил — выглядим мы подозрительно.
— Давайте присядем на лавочку в беседке, — предлагает он, жестом указывая направление.
— Мой человек в судебно-криминалистической экспертизе провел токсикологическое исследование таблеток, — важно произносит Андрей Борисович. Похоже, что он воображает себя лектором у студентов или докладчиком на симпозиуме.
«Быстрее, пожалуйста! Давайте перейдем сразу к делу!» — взмаливаюсь я мысленно, но удерживаю возмущение при себе.
— Слушаем вас, Андрей Борисович, — произношу сухо.
— Зорин использовал препараты, которые назначают сердечникам, но здоровому человеку, то есть вашей жене, они вредили. Антиаритмические препараты, гипотензивные (препараты для снижения артериального давления. Примечание автора), в одной из капсул даже был нейролептик. При высокой дозировке он негативно сказывается на сердечно-сосудистую систему. Кстати, препараты были изготовлены в одной из российских фармкомпаний. Цена их невысока, однако, со слов вашей супруги, деньги Зорин брал за «американские пилюли» не хилые.
— Мерзавец! Сука! — взрываюсь я, поднимаясь с места. — Давайте ваши распечатки, мы едем писать заявление!
— Потерпите, Вацлав Александрович, — голос Синельникова надламывается. — Мы поступим хитрее и выйдем на Нестерова и преследователей Тамилы.
— Да, Вац, чего ты разошелся? — успокаивает меня Огнев. Тянет за руку, как капризного ребенка. — Нельзя рубить сплеча, это…глупо.
Разгоряченной кожи касается легкий ветерок. Странно, но даже природа стремиться меня утешить: дождь прекращается, ветер терпеливо отступает, выпуская робкое осеннее солнце из-за туч, воздух обволакивает блаженной прохладой.
— Согласен, я погорячился. Каков ваш план? — шумно выдыхаю и опасливо оглядываюсь — мало ли, кто за нами наблюдает.
— Вы придете с Тамилой Аркадьевной на прием к Игорю Зорину. — Медленно, обдумывая каждое слово, произносит Андрей Борисович. — Познакомитесь, поблагодарите его за заботу о жене, пожмете руку…
— Че-ерт! По живому режете, Синельников, — запускаю пальцы в волосы. — Я не актер. От слова совсем. Объясните мне одну вещь?
— Спрашиваете, — с готовностью отвечает Синельников. Приосанивается, поправляет воротник пальто.
— Как так получалось, что Тамила иногда чувствовала себя лучше? Я своими глазами видел приступ, что произошел с ней в школе. И даже тогда она пила эти чертовы пилюли!
— Некоторые препараты обладают пролонгированным действием, иначе говоря, имеют накопительный эффект. Очевидно, Зорин иногда менял план… «терапии», чтобы не навлечь ненужные подозрения. Так объяснил мне врач, проводивший исследование. Сам я, признаться честно, в медицине не силен.
— Почему вы против официального заявления? — бросаю, сопровождая вопрос тягостным вздохом. Последние события кого угодно превратят в сердечника!
— Это объявление войны, Вацлав Александрович. И… хоть убейте, не верю я в оперативное следствие. Я сам, вы знаете, бывший опер. Тонна бюрократии, приказов, ограничений, судебных решений. И это не вина следователя. Вы лишь станете более уязвимыми для… озлобленных преступников. А ждать, пока их начнут искать это… не хочу об этом. Волокита, одним словом. — Обрывает Синельников.
— Понимаю. Думаете, мы справимся своими силами? — с сомнением качаю головой.
Ярик молча кивает, соглашаясь со мной. Трет виски, думая, что бы добавить к моей реплике? Такой уж у него характер. Выскочка, одним словом.
— А если потребуется помощь? Например, задержать преступника, обезвредить, добиться справедливого суда? Нам же все равно придется прибегнуть к официальному следствию? — добавляет Яр. Вполне резонно, смею заметить.
— Безусловно. Но, пока я не считаю, что нам стоит с этим торопиться. Я собираю доказательную базу, — Синельников поднимает внушительных размеров портфель. — Пока попробуем проследить за Зориным. После вашего с Тамила Аркадьевной визита, он свяжется с Нестеровым. Вот увидите! Позвонит или поедет, чтобы поделиться своими соображениями насчет внезапного выздоровления Тамилы!
— Я доверяю вам, Андрей Борисович, — протягиваю ему руку для рукопожатия. — Что по безопасности?
— Обеспечим. Возле Департамента сердца будет ждать сотрудник, осуществляющий слежку. Он и поедет вслед за Зориным, в случае необходимости. — А сейчас позвоните своей жене и сообщите о визите к… доктору.
Мне остаётся лишь довериться и молча кивнуть… Моя Тами… Все, что я хочу — сделать тебя счастливой.
Глава 34
Вацлав
— Готовность номер один, Андрей Борисович? — произношу в динамик, паркуясь возле Департамента сердца. Краем взгляда выхватываю испуганные глаза Тамилы — в них бурлит гремучий коктейль разнообразных эмоций, выдающих ее с головой. Если иволга будет так смотреть на Зорина, нашей конспирации придёт конец. — Тами, успокойся, родная. — Взмаливаюсь, отбивая вызов.
— Что сказал Синельников? — севшим до шепота голосом, произносит она.
Я забрал Тамилу прямо из больницы. Исследования, осмотры лучших специалистов и анализы опровергли поставленный чудо-доктором Зориным страшный диагноз. Заведующий отделением не нашел ни одной причины оставлять иволгу дольше, чем на неделю.
— Все в порядке. Видишь во-он ту машину? — взмахиваю ладонью в сторону неприметного серого седана, прячущегося под пышной желтой кроной дерева.
— Да. Он проследит за… Игорем Анатольевичем в случае, если он… — выдавливает Тами. — Что-то мне неспокойно, Вацлав.
Ее сапфировые глаза мгновенно затапливает беспокойство. Будто опытный шпион, оно завладевает всем ее телом, вызывая крупную дрожь в пальцах. Как же хочется стереть чертову озабоченность с милого личика моей иволги! Смотрю на полные, чуть тронутые блеском губы, гладкие щеки, пышущие здоровым румянцем, глаза, смотрящие на меня с нежностью… Желание вспыхивает, как сухая трава.
— Тами, ты не
