решительно говорит Тимур. — Я считаю, что нельзя уходить, когда получаешь, наконец, заслуженное.
— Но как же… — теряюсь. — Это молоко придется сцеживать. Няню искать…
— Мы с Лялей поговорим, с мамой твоей или действительно найдём няню. Считаю, что нету никакой проблемы.
— Ты правда так думаешь? — Смотрю на него с надеждой, но пока ещё внутренне мечусь.
— Конечно… — кладёт мне ладонь на плечо Тимур. — Ты же не пленница. Должна иметь жизнь помимо дома. Если только хочешь!
— Хочу, — сдаюсь и закусываю губу. — Скучала я…
— Ну вот и славно, — кивает Тимур. — Ты закончила? Мы можем ехать?
— А как ты тут оказался? — Наконец, прихожу я в себя.
— Волновался, — ухмыляется мой идеальный мужчина. — Ну дернуло что-то. Думаю, дай приеду на всякий. К тому же, — он делает страшные глаза, — если твоя мама не перестанет готовить, то я лопну. Я за выходные поправился на четыре килограмма. Все рубашки в натяг.
— Носи футболки, — хихикаю и подтверждаю. — Мама так выражает любовь. Я предупреждала. Потерпи, она сегодня уезжает и приедет только на свадьбу.
— Ну все, — Тимур чмокает меня в губы и нос. — Беги, решай свои дела. Я тебя на парковке подожду.
— Тимур, но я же за платьем собиралась… Ляля меня ждёт.
— Я просто отвезу, — давяще повторяет он.
— Хорошо…
В отделе кадров подписываю новый пакет документов, забегаю к главврачу обговорить расписание и… ну вот убейте меня! Заглядываю в патологию к Тамаре Петровне.
— О, Кисилева, — почти радуется она мне своим прокуренным голосом, — вот мне как эту доходягу подсунули, я сразу поняла, что ты вернулась. Не зря ты мне ещё в институте не нравилась. Ты вообще хоть понимаешь, что отделение то не резиновое. Что мы вот из-за таких дур, может быть, сейчас кому-то ещё капельницу не поставим…
— Ну не придумывайте, Тамара Петровна, капельниц у нас с избытком, — улыбаюсь я ей. — И я тоже очень рада вас видеть.
— Восстановили? — Понижает она голос.
— Угу, — киваю, — до исполняющей обязанности заведующей отделением. На пол ставки.
— Ты? Ну нет! — Театрально взмахивает она руками. — Нет! Даже поздравлять не буду! Завтра уволюсь! Ладно… — переключается она с шутливого тона и смотрит на часы. — Пошла я на обход. Ты, поди, за эту истеричную узнать пришла.
— Да, — киваю.
— Обкололи ее, все как положено. Но не обессудь… Спасать не стану, если рожать пойдёт. Там такой букет проблем… ещё и весит плод грамм четыреста.
— Спасибо, — вздыхаю.
Пока спускаюсь вниз, ловлю себя на ощущении, что все-таки желаю людям, оставшимся в моем прошлом, добра. Чтобы, как говорится, жили, были заняты и меня не вспоминали.
Залезаю в машину к Тимуру, зарываюсь носом в его плечо, делаю глубокий вдох родного запаха и успокаиваюсь окончательно.
— Ну поехали? — Спрашивает он.
— Да, — киваю и пристёгиваюсь.
В будний день торговые центры немноголюдны. Мы специально выбрали с Лялей для нашего важного дела именно понедельник.
— Все! — Сдаюсь я на десятом платье. — Больше не могу мерить. Меня уже от корсетов тошнит. Да и что я? Девственница непорочная фату на голове таскать?!
— Ну так же красиво, — сияет глазами Ляля. Цыганская ее душа. — Ты посмотри как расшита юбка, переливается. Да ты просто королева! У тебя же не было свадьбы? — Прищуривается, будто знает ответ.
— Не было, — пожимаю плечами. — Мы ремонт делали. Так нам с первым мужем практичнее казалось.
— Вот! А у женщины должна быть одна шикарная свадьба. Мам Роза там тебе уже золото готовит.
— Какое золото? О, Господи… — издаю я стон.
Штора примерочной отодвигается.
— Вот… — вываливает на крючки новую партию платьев менедино магазина. — Как просили. Здесь все без дополнительных юбок и корсетов. Только вшитые лифы и подкладка.
— Мамочки…
Ещё через час мы все-таки находим именно «то самое», идеальное платье и едем домой.
Конечно, мама не отпускает без ужина никого. Ни Лялю, ни Рината.
— Роза уже обижается, что я возвращаюсь от вас и не ем, — шепчет мне на ухо подруга. — А муж так вообще рычит.
— Прости, пожалуйста, — развожу руками. — Давай быстренько. И беги.
Отправляю в рот порцию овощного рагу и понимаю, что мне дурно. Прям по — настоящему. Ещё чуть-чуть и…
Срываюсь с места, зажимая ладонью рот и бегу к унитазу. Падаю возле него на колени.
Ой, мамочки… Ой… Бррр… Передергиваю плечами. Это что же сожрать надо было?! Пытаюсь вспомнить.
За мной в туалет, конечно, прибегает целая группа поддержки. Мама, которая клянётся, что совсем чуть-чуть масла сливочного положила помимо растительного. Ну для вкуса же. Тимур тащит бумажные полотенца, задаёт тысячу вопросов о самочувствии в секунду и уже готов вызывать скорую. И Ляля, которая подхватывает мои волосы на макушку и так тихо-тихо интересуется.
— А месячные у тебя когда были, Катюш?
— Цикл сбился из-за кормления, — отмахиваюсь от неё. — Уже как три месяца на паузе.
— Ну ты все-таки тест то сделай… — настаивает она.
— Ляля… — рычу.
Просто отпустила, наконец, этот вопрос… Устала… Зачем вот она?
Требую, чтобы все немедленно вышли из туалета. Снова пару секунд изливаю душу фаянсовому другу, привожу себя в порядок и, глядя на своё отражение в зеркале, прислушиваюсь к ощущениям.
Черт! Все равно ведь не успокоюсь. Надо сделать этот тест. Просто, последний раз! Вот правда последний!
Достаю из косметички дежурную коробочку, делаю все по инструкции и сажусь на край ванны, стараясь не смотреть результат раньше времени.
До скольки там нужно посчитать? Один, два… сорок… шестьдесят.
— Что?!
Вскрикиваю в голос, потому что на тест полоске уже сейчас горят два параллельные красные линии, оповещающие меня о положительном результате.
Это как вообще?
Перетряхиваю косметичку в поиске ещё одного теста, но их нет. Выбросила все в порыве!
Хватаю полоску, зажимаю ее в кулак и бегу в столовую.
— Тимур! — Как полная дурочка кричу прямо с этажа.
От эмоций и ощущения, что происходящее сон, меня трясёт и штормит.
— Что случилось? — Спешит будущий муж мне навстречу. — Тебе плохо?
Мы сталкиваемся у основания лестницы.
— Вот… — открываю
