– У Миши, видать, вообще кукуха поехала. Ольга его бросила. Ну как бросила. Сказала, что подает на развод. Я думаю, она б вернулась. Но Миха решил устранить конкурента. Идиотизм. Как будто Ольгу первый день знает. Если убивать всех мужиков, с которыми она спит, город можно выкосить. Раньше, он не дергался.
А мне понятно, почему конвульсия случилась. Потому что все остальные как раз этими конкурентами не были, а Гордеев был. И Михаил это знал. Но вообще, это что у человека в голове должно было происходить, чтоб пойти на преступление? Не отморозок же. А если бы я не успела? Он бы сел. Проще грохнуть Ольгу, но я, конечно, пристрастна.
– Его Макс уже забрал. От меня подальше. Сама решишь, заводить дело или нет. Ну у Миши в городе перспектив больше нет. Такое не прощают.
На последних словах пальцы его на моей ноге сжимаются, мне почти больно, но я не вякаю.
– Спи, Ксюш. Больше никто тебя не обидит.
Денис замолкает, и мы слушаем, как громко тикает будильник. Бороться со сном мне не удается, и я проваливаюсь в сон.
Никто не обидит. Никто, кроме тебя, да, Денис?
Глава 47
Несколько следующих дней я почти полностью провожу в постели.
Общая разбитость, настроение на нуле, слезливость.
В довершении всего у меня под глазами проступают несказанно выразительные синяки. Поэтому, даже когда легчает, я отсиживаюсь дома.
Подружки звонят, Арзамасов.
Один раз звонил Лютаев, на заднем фоне слышались сыплющиеся из Карины вопросы о моем самочувствии. Даже Коля звонил уточнить, не нужно ли чего еще заказать.
Ничего не нужно. Кухня забита фруктами, соками, рыбой, икрой.
Мама, вернувшаяся в тот день с работы, открыв холодильник обомлела.
– Ксюш, ты кого-то ограбила? – ошарашенное лицо показывается в дверном проеме моей комнаты и тут же бледнеет. – Что случилось?
– Мам, все в порядке, – вскидываюсь я, видя, как мама покачнулась, но в голову сразу ударяет тупая боль. Я морщусь: – Не совсем, но ничего страшного. Несчастный случай. С крыши упал декор и попал мне на голову.
Звучит, как дебильная отмазка второклассника, которого предупреждали не гулять под сосульками.
– Господи, – мама перебирается на стул. – Ты у врача была?
– Да, – киваю головой на тумбочку, где графином придавлены выписка и назначение врача.
– Господи, – снова бормочет она. – Это же… ты же могла погибнуть… Надо пожаловаться… Где такая халатность допущена?
– Мам, мам, у владельца уже проблемы по этому поводу…
– Да?
– Да, успокойся, тебе нельзя волноваться, – прошу я. – Обещаю, что буду осторожнее.
– Тебе что-нибудь нужно? – она обводит глазами тумбочку, заставленную посудой с фруктами. – Хочешь, я оладушки сделаю? Как ты любишь? Из кабачков?
– Мамуль, спасибо, но не лезет.
– Ну тогда отдыхай, позови, если что…
– Конечно, мам.
Я смотрю ей вслед и понимаю, что хорошо, что она не знает, что все из-за Гордеева. Она и так к нему относится предвзято. Хотя… Свататься он ко мне не будет, так что не все ли равно… Но мне почему-то не хочется слышать от нее гадости в его адрес. Он действительно помог нам, а Лешке – по собственному желанию. И девчонке этой, Маше Николаевой, они с Максом помогут.
А я возьму себя в руки и перестану думать о Денисе совсем. Может, уже завтра получится. В крайнем случае, через год. И думать забуду. В конце концов, что мне пришло в голову в него влюбиться? Я его совсем не знаю.
Эту мантру я повторяю вот уже вторую неделю. Как только синяки стало возможно замазать тоналкой, я стала выбираться из дома, потому что оставаться в пустой квартире наедине со своими мыслями совершенно невыносимо. Лешку выписывают только послезавтра в мой день рождения, мама на работе, а я лезу на стену.
Надо же, какая я оказалась романтичная дура. Всегда считала себя крайне прагматичной особой. И так втрескалась в совершенно неподходящий объект.
На улице мне почему-то тоже неуютно. Ощущение взгляда в спину, которое пропало, когда в мои проблемы вмешался Ящер, снова возобновляется. Оно не пугающее, но какое-то зудящее. Я несколько раз пыталась определить, кажется мне, или кто-то на меня постоянно пялится, но, похоже, это моя паранойя.
Тем гадам уже совершенно точно не до меня.
Макс вчера опять звонил, отчитывался. Дело на Николаева заведено, документы на развод приняты. Михаил передает бизнес и сращивает переломы. Откуда они у него взялись, Лютаев мне не ответил.
Наворачиваю уже третий круг вокруг универа. Мне сегодня туда не нужно, но ноги сами меня принесли к альма-матер. Университетский скверик чудо как хорош в эту пору. Холодное октябрьское солнце, листва шуршит под ногами в ожидании дворника, который уже вышел не уборку, клумбы с яркими ноготками.
В общем-то, мое столкновение с Арзамасовым возле главного корпуса не становится чем-то из ряда вон выходящим. Я только что обогнала нашу истерзанную наукой, студентами и профессурой лаборантку.
– Ксюша? – окликает меня Константин. – Вы ко мне?
– Нет, – смущенно говорю я, засовывая руки в карманы пальто. – Просто проветриваюсь, я живу тут недалеко.
– У меня перерыв в два окна, может, кофе? – предлагает он.
– Почему бы и да, – усмехаюсь я, внутренне признаваясь, что мне хоть и приятно внимание Арзамасова, но соглашаюсь я именно назло Гордееву.
Впрочем, время я провожу приятно. Кафешка уютная, кофе ароматный, у Константина неплохое чувство юмора, и мне удается отвлечься от тяжелых мыслей, а это уже немало. Костя даже провожает меня домой, помогая по дороге собрать букет из осенних листьев.
Только, когда мы расстаемся у моего подъезда, и он целует меня в щеку, мне становится не по себе. Но ведь так будет не всегда? Уже завтра должно стать чуточку легче.
И на завтра я тоже отправляюсь на прогулку, снова отложив диссертацию. И снова встречаю Костю, только с первого взгляда понятно, что он меня поджидает.
Это особенно приятно для женского сердца. Не позвонил, не узнал точно, что я приду, а просто ждал в надежде увидеть.
Вручив мне крошечный букет из плотных бархатцев, он устроил мне экскурсию по старому городу. И я снова выпала из мрачного состояния. Наверное, так это и происходит. Возвращение к нормальной жизни, о котором я мечтала. Ничто не стоит на месте.
После ужина в маленьком ресторанчике где-то во внутренних двориках исторического центра, Арзамасов снова провожает меня домой.
– Может, чаю? – нерешительно спрашиваю я.
Мне не хочется оставаться одной, но я боюсь, что приглашение на чашку чая он воспримет как приглашение к чему-то другому. Однако, мои опасения напрасны.
Согласившийся, что неудивительно, Костя ведет себя как джентльмен и развлекает меня до самого маминого прихода. Она застает нас за просмотром слезливой мелодрамы.
Уходит Константин уже позже, узнав от моей болтливой мамы, что у меня завтра день рождения. Мне неловко, когда Арзамасов обещает мне праздничный сюрприз, мы не так хорошо знакомы.
Только следующий день приносит мне такие неожиданности, что обещания Арзамасова вылетают у меня из головы.
Глава 48
Проворочавшись полночи, немного поплакав, убедив себя, что все будет хорошо, и снова со вкусом поревев, свой день рождения я встречаю уже ближе к полудню.
В этом году я ждала от этого дня чего-то особенного: я закончила универ, поступила в аспирантуру, грядущая осень виделась мне таинственным началом чего-то нового, дорогой во взрослую жизнь для домашней девочки.
И вот сегодня мне двадцать три, и что?
Почему-то я не поумнела за ночь, мне не открылись тайны вселенной, не пробились седые волосы и грудь не выросла до взрослого размера.
Правда, меня тянет пофилософствовать, возможно, за ночь во мне завелась душнила. Потому что я пришла к выводу, что взрослеть нас заставляют не года, месяцы и дни, а события и принятые решения.
Мои событием стал – Ящер, катком прошедший по моим представлениям о людях и даже о себе самой.
