Грустненько мне с утра, в общем.
Раньше в день рождения телефон с самого утра разрывался, а сейчас мобила забита поздравительными сообщениями из онлайн-магазинов и прочим бесячим спамом.
Я дома абсолютно одна, делать мне нечего, и я забуриваюсь в пенную ванну, планируя порефлексировать от души.
По закону подлости стоит мне устроиться с комфортом и даже намочить волосы, звонит мама.
– Ксюш? Ты уже проснулась?
– Умгум, точнее, я встала, а проснуться еще не вышло, – признаюсь я.
– С днем рождения, доча!
– И тебя с моим днем рождения, мам! Ты долго сегодня?
– Я вот и звоню, долго, Ксюш. До четырех не вырвусь, собрание какое-то у нас тут. К Лешке не успеваю, тебе придется.
– К Лешке? Зачем?
– Ну как зачем? Он сегодня выписывается, у него барахла там воз скопилось! А он с клюкой этой, Маша сегодня по разводно-судебным делам бегает до вечера…
Да, мама скорешилась с Машей, которая после того, как отпала надобность прятаться, к Лешке в больницу зачастила. Теперь Маша Николаева – официальная девушка моего брата и почти член семьи.
– И во сколько мне отдадут брата? – я смотрю как лопаются пузыри пены на больших пальцах ног.
– Считай, отдали, Ксюш. Он уже звонил, что его оформляют. Ждет выписку. Самое позднее к двум надо подъехать.
– Ладно, – мямлю я.
Мне не лень и несложно, но гадское настроение снова падает. Даже в днюху опять надо решать какие-то проблемы.
– Ксюш, прости! Там в холодильнике тортик, как ты любишь с безе… Я постараюсь пораньше сбежать, но гарантий никаких.
– Да ладно, мам. Все нормально, я сейчас ускорюсь.
И ускоряюсь.
И естественно, это пагубно влияет на мой внешний вид. Вместо укладки – наспех высушенные волосы, которые приходится заправить в жалкий пучок. Вместо нарядного костюмчика – спортивный костюм. Вместо макияжа – шиш с маслом.
В последний момент только, уже у самой двери, я вспоминаю про свое решение подходить ко всему осознанно, и брызгаюсь духами, стоящими дальше всего от меня.
Но настроение все равно противное.
Одна радость – такси приезжает вовремя.
Зато в больнице оказывается, что я зря торопилась. Заведующая, которая что-то там должна подписать, еще занята, и мы с Лешкой кукуем почти лишний час в ожидании.
Брат сдержанно меня поздравляет, но между нами до сих пор остается напряжение. Маша, конечно, ему нахваливала кумиров его юности, но что-то Лешка ими готов восхищаться только отдельно от меня.
Я уже один разок осадила его, когда он начал поучать меня, с кем мне стоит общаться, а с кем нет. Пока новых попыток он не предпринимает, но по глазам вижу, что разговор еще будет возобновлен. Даже звучало, что он будет теперь приглядывать за моим кругом общения.
Спохватился! И это он еще не знает, что я с Гордеевым спала. И не просто так, а в обмен на помощь. Когда мы с Лешкой повздорили, у меня прям язык чесался сказать, чтоб отвалил со своими нотациями. Я уже Ящеру дала, как только можно. Еле сдержалась.
Вот и сейчас. Я чувствую, что сегодня он не будет меня пилить из-за праздника, а больше ему пока нечего мне сказать. Ну он и уткнулся в телефон. Сердечки Маше шлет.
В общем, к моменту, когда мы подъезжаем к дому, мой настрой где-то в районе плинтуса обретается.
И Лешка еще копается, пока я с тяжеленными сумками дожидаюсь его у подъезда.
– Ну ты чего там залип?
– Да тачка крутая…
– Какая тебе нахрен тачка теперь? Ты еще нескоро за руль сядешь! А я маме пожалуюсь, и она тебе мозг так вынесет, что ты только на трехколесном велосипеде кататься будешь! – пылю я. Тачки он разглядывает.
Еще и огрызается:
– Можно подумать, я в аварию по своей вине попал!
– Это маме и Маше рассказывать будешь! Леш, мне тяжело вообще-то!
Это да, пронимает брата, Лешка, устыдившись, ковыляет к подъезду.
Открыв дверь в квартиру, я обнаруживаю, что у нас гости.
Прекрасно!
Я выгляжу, как ушлепок, а тут мужские кроссы.
Это такой мне сюрприз Арзамасов решил устроить?
Побросав сумки, стремлюсь скорее сбежать в комнату, ну чтоб хоть как-то себя в порядок привести. А если успею, то и принарядиться. Но мама, услышав, что мы вернулись, зовет из кухни:
– Ксюша, Алеша?
И голос у нее странный. Растерянный, что ли…
Это не дает мне отмахнуться от ее зова, и я шлепаю на кухню, даже надев тапки.
А добравшись, застреваю в дверном проеме.
Лешка, налетевший на меня, шипит:
– Чего встала?
Чего встала?
На кухне за праздничным столом, держа в огромной лапище крошечшую кофейную чашку, сидит Гордеев.
У меня вырывается:
– А где Костя?
Глава 49
Повисает пауза. Сузившиеся глаза Ящера подсказывают мне, что он, мягко говоря, не в восторге от моей реакции.
А меня накрывает осознанием, что я выгляжу ужасно. Дуля на голове, спортивный костюм, общая взмыленность… носки с инопланетянами!
Чистый секс, блин.
Гордеев, конечно, видел меня и в состоянии похуже, но мне все равно неприятно, что мой мужчина… Нет, теперь не мой! Я одергиваю себя. Что Денис видит меня такой, и я стараюсь на него не смотреть.
Очень стараюсь.
Я обвожу глазами кухню, отмечаю два букета, подозревая, что вон – тот из коралловых роз – мне.
В ожидании хоть чьей-то реплики, разглядываю праздничный сервиз на столе, нарядные салфетки… Пытаюсь сосредоточиться на кружочках нарезанного апельсина.
Но Денис так и притягивает мой взгляд, и я сдаюсь.
Надеюсь, мне удается сохранить лицо, когда я смотрю на него. Не хочется, выдавать себя взглядом побитой и брошенной собаки. В ушах шумит. Во рту пересохло.
– Ксюха, голова два уха! – ругается сзади Лешка, и я пропускаю его на кухню.
Его реакция на Гордеева более сдержанная, но я буквально кожей чувствую, что напряжение на кухне усиливается. И только мама ничего не понимает.
– Ксюша, это мой бывший ученик, – лепечет мама, видно, как она волнуется. Еще бы! Мрачный, как туча, Ящер кого хочешь заставит волноваться. – Я тебе о нем рассказывала… А это – моя младшая, у нее сегодня день рождения…
Немного дико звучит, мама еще не старая совсем, и бугая, вроде Гордеева, представить ее учеником сложно. Кажется, она тогда совсем молоденькая была.
– Здравствуйте, – опять ляпаю я, и внутренне сжимаюсь, потому что к разъяренному взгляду Ящера добавляются раздувающиеся крылья носа.
– Елена Анатольевна, мы с Ксюшей знакомы, – густой баритон с хрипотцой молчавшего до сих пор Гордеева вспарывает неловкость этой встречи. Денис аккуратно ставит кофейную чашку на блюдце без единого звяка, но почему-то это выглядит зловеще.
Я вспыхиваю.
Он ничего такого не говорит, но у меня ощущение, что сейчас он предъявляет на меня права, давай понять, что между нами что-то есть.
– Откуда? – хлопает глазами мама.
– Вы простите, Елена Анатоьевна, что не заходил раньше, надо было, наверное, но я и в этот раз к Ксюше приехал.
У меня начинает клокотать в груди.
Приехал он ко мне. Посмотрите на него. Свалил, не попрощавшись, когда истек наш договор, а теперь припылили обратно! Что? Дела наклюнулись, и он решил, что я ему эскорт обеспечу? Пусть валит к своей Тане! Или нет! Ни к кому пуст не валит! Нечего на секс отвлекаться! Пусть делами занимается!
– Что же ты, Денис, сразу не сказал? – мама теряется еще больше.
Я прям вижу, как у нее в голове никак не укладывается мысль о моем знакомстве с Гордеевым. Оно и понятно, в ее понимании мы из разных миров и не могли пересечься. Хоть и живут его родители в соседнем доме.
– Елена Анатольевна, за Ксюшей приехал, – огорошивает он.
И я отмираю.
– Денис Сергеевич, можно тебя на минутку? – цежу я, еле сдерживаясь.
Меня так штормит, что я чувствую потребность высказаться. И недовольное сопение брата и, мамино молчаливое осуждение мне мешать не должны.
Я вижу, как Гордеев поднимается из-за стола, и, развернувшись, иду в свою комнату. При семье я высказываться не стану, а вот за закрытой дверью – вполне.
