доверил.
Стоило заехать на территорию дома, увидел, как на входе крутится Аврора. Бежать от цыплёнка через гараж глупо, чтобы избежать разговора, поэтому двинулся на нее.
— Виктор, — начала аккуратно.
Остановился. Знал, что нужно поговорить. Меня правда сейчас хоть самого к психологу веди. Может, сразу на пару к семейному записаться? Шутить стал, мозг совсем уже атрофировался. Восемь вечера, а я уже хочу лечь и провалиться в сон, чтоб забыться, и чтобы в моих объятиях была Аврора.
Стоит вся такая на нервозе. Губы снова искусала, все красные. Зато одета теперь нормально. Ей классно в шортах и футболке, такая домашняя.
— Как ты волосы уложила?
— Никак, — удивленно.
Что-то изменилось и дело не только в одежде и волосах. Вроде все как всегда, но вижу я теперь иначе.
— Вы поговорили?
— Относительно.
Совсем растерялась. Да, что же я делаю. Ей нервничать нельзя, а я со своей несговорчивостью. Но и обрадовать мне ее нечем.
— Будешь жить здесь! — словно гвоздь в нее вбил.
От такого приговора рот раскрыла, единственное, что не ахнула.
— Завтра решим как конкретно и на каких условиях, — обошел, задевая ее плечо. Чувствую, ночь будет страшной.
На удивление спал мирно. Либо меня так сильно вырубило, что ничего не слышал, либо ночь прошла спокойно. Заподозрив неладное, умылся и направился в комнату Авроры. Ливень льет по окнам, а в комнате пусто. Куда она могла деться с утра пораньше, да еще и такую погоду? Неужели опять…
Стоило сообразить, помчался на выход. Неужели ее даже погода не остановит, чтобы хоть день не побывать в оранжерее?
Едва успел коснуться дверной ручки, навстречу вошла промокшая Аврора. Мокрые пряди обрисовали ее лицо, с которых бежала вода. Влажные губы, блестящие глаза, насквозь мокрая, прилипшая к телу футболка. Не совладав с собой, прибил ее к стенке, преграждая путь рукой. Заметалась испуганно глазами, а мне каково?
— И чего тебе в такую погоду дома не сидится? — спросил сурово.
— Просто решила прогуляться, — слегка зашуганно. — Я когда вышла, дождя еще не было.
На пустом месте накатил на нее. И без меня стоит вся продрогшая, еще я навалился. Обнять бы, согреть, да не нужно ей это. По крайней мере, от меня.
А мне безумно хочется ее касаться. Чувствовать подушечками пальцев ее нежную кожу. Пробуждать мурашки поцелуями. Хочу вкушать ее запах, вкус и наконец слышать Аврорины стоны.
Не понимаю, почему жизнь так распорядилась. Отец всю жизнь прожил в рабстве любви у женщины. Я презирал его, не понимал. Вокруг полно баб, иди — бери любую. Нет же, зациклился на одной, которой он на хрен не нужен.
В братце души не чаял, а он оказался тварью последней.
Как же так, блять, жизнь меня крутит, что от одного вобрал желание быть с одной-единственной, а с другим вообще судьба переплелась так плотно.
Глядя на нее такую, мокрую и зашуганную, понимал, что безгранично хочу быть с ней. Я видел ее в любых ипостасях. Ничто не оттолкнуло, разве что ее высокомерие, но кажется, я и это стер с нее. Как и надежду…
Не примет она меня никогда после того, что я делал. Не по душе я ей. Аврора может терпеть мучения, лишь бы не сделали хуже ее родным. А мне до боли хотелось, чтоб родным она назвала и меня.
— Переоденься и вытрись как следует. За завтраком обсудим твое будущее.
Вынырнув из-под руки, устремилась в комнату не оборачиваясь. Просто побежала выполнять очередной приказ. Она бы и так сделала эти очевидные вещи, просто я не умею иначе.
Аппетита у нее как и прежде не было, молча отпивала черный чай, смотря в пустоту.
Вроде согрелась, а горячую чашку обхватила двумя руками. Волосы успели чуть обсохнуть и распушиться. Выбрала нежно-розовую футболку с принтом и лосины. Даже не помню, как я это выбрал. После бессонницы брал, что под руку попадется, а ей идет. Нежная, домашняя, такую хочется держать в объятиях. Чтоб желала доброе утро, провожала на работу и ласково целовала на прощание.
— Ты больше не пленница, но и не свободна, — начал разговор.
— Это звучит странно.
— Согласен. Представь, что тебе нужно плыть по течению без весел.
— Я так не умею.
— Умеешь, ты этим всю жизнь и занимаешься, — уколол ее в больное место.
— Думаешь, все знаешь про меня? Решил, что моего мнения спрашивать не нужно? Зачем давать выбор, когда можно поставить перед фактом!
— Думаю, знаю достаточно, чтобы понять, как для тебя будет лучше.
— Оговорился.
— В чем конкретно?
— Знаешь, как будет лучше для тебя, а не меня.
— Аврора, — как же не хотелось начинать утро с ругани. — Ты будешь учиться дистанционно.
— А практика? Как же моя работа?
— Она тебе не нужна. Сдашь экзамены, защитишь диплом и на этом все.
— Как все? Для чего я тогда столько лет зубрила медицину? Чтобы потом всю жизнь сидеть в твоей клетке? Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
— То, что я хочу, ты мне дать не захочешь.
— Тогда тем более не понимаю! Найди любую другую и управляй ей, как марионеткой, — злилась. Скрестила руки на груди, насупившись.
— Другая мне не нужна!
— А если тебе наследников захочется? Тоже я должна буду?
— Не должна.
— Но заставишь! — прибила ненавидящим взглядом.
Как-то я неправильно начал разговор. Не о том речь должна была быть. Про клетку согласен, а остальное выдумала из своей головы.
— Что было на встрече с отцом? — потребовала.
— Обстоятельства изменились, Аврора! — уже не выдерживал. Умеет же завести с полуоборота. — Будешь жить здесь, учиться, что нужно обсудим. Что непонятного?
— Конфликт исчерпан? — прочеканила.
— Конфликт потерял смысл.
— Лучше бы ты меня потерял, — со всей ненавистью. — Хоть тогда в клубе, хоть в лесу, без разницы. Ненавижу тебя!
Аврора
Словно Везувий в последний день Помпеи разгневанно обрушился на меня. Одним махом смел все со стола. Звон бьющейся посуды резал уши. Я не подпрыгнула, только сильно зажмурилась.
— Глупая, заносчивая, высокомерная! — выпалил в лицо. — Любую бы другую давно убил и в гребанной оранжерее закопал, — всей силой сжал кулак и я вновь зажмурилась. Если вдарит, точно не поднимусь.
Прошло мгновение и томная тишина настораживала. Открыла глаза — Виктора нет. Только я и бардак на полу. Как оцепеневшая боялась пошевелиться.
Еще через минуту на кухню влетела охрана, разглядывая обстановку.
— Валите на хрен оттуда, — послышалось откуда-то сверху дома. — И приготовьте машину, через десять минут выезжаем.
И тут оставаться страшно, и на глаза Виктору попасться боюсь. То, что
