Ненавидел то, во что она превращала меня – в свою секс-игрушку, которую можно было брать в любой момент и трахать, использовать до измождения, пока меня не начинало тошнить. После того как она уходила, я не раз задумывался о самоубийстве. Но не мог решиться. Слишком боялся того, что могло произойти, если бы я все-таки выжил.
И тогда я спрятался в свою раковину. Превратился в робота, который только повторял определенный набор движений, делал то, что должен был, и спокойно шел вперед по жизни. Держался от всех на расстоянии, думал только о футболе и ни о чем другом.
Пока не появилась эта девушка. Она заинтриговала меня. Удивила. Одурманила.
Обнажила полностью.
– Ты ненасытен, – говорит она, когда мы закончили вытирать друг друга.
От ее слов я застываю. В тот вечер в загородном клубе Адель сказала почти то же самое. И тогда я впал в ярость. Мне стало стыдно.
Точно так же, как и сейчас.
Смотрю на Фэйбл, стараясь совладать с эмоциями, и вижу, как улыбка сходит с ее прекрасных губ. Я не хочу терять эту девушку. Только не сейчас. Не после того, как провел с ней лучшую ночь в своей жизни.
– Что-то не так? – спрашивает она.
Помотав головой, я выхожу из ванной и иду к себе в комнату, чтобы переодеться. Вещи уже собраны, почти все готово к отъезду, осталось совсем чуть-чуть. Надо выбираться отсюда, сваливать подальше от этого дома. От этой жизни, которая уже перестала быть частью меня, хотя я все еще чувствую, как ее колючие отростки извиваются в моем мозгу, пытаясь закрепиться там навечно.
Несколько минут спустя Фэйбл заходит ко мне в комнату. Одевалась она явно впопыхах: джинсы расстегнуты, блузка натянута кое-как. Фэйбл поправляет ее на худеньких плечах, соблазнительно обнажая их, и я тут же отвлекаюсь.
Но затем я понимаю, что ее испытующий взгляд направлен на меня, и от расспросов мне не уклониться.
– Скажи мне, что не так.
– Я просто… уже готов. Пошли.
Это нормальный ответ. Его должно быть достаточно.
– Что-то случилось здесь. И я хочу знать что.
Фэйбл скрещивает руки на груди. Давненько я этого не видел. Защитная реакция, похоже. Пытается изображать крутую; дает понять, что не отступится.
Что ж, я тоже не отступлюсь. Мы не будем обсуждать это здесь. И сейчас.
– Забудь об этом, Фэйбл. Серьезно.
– Нет, – сделав шаг вперед, она толкает меня в грудь двумя руками. – Я устала притворяться, что ничего не происходит. Устала от того, что ты вдруг взрываешься, психуешь – а потом заявляешь, что все нормально. Да, я понимаю, что ты все еще скорбишь о сестре и винишь себя в ее смерти. Но это ведь не всё. Здесь произошло еще что-то, и вот об этом ты говорить не хочешь. А мне очень нужно, чтобы ты открылся передо мной, Дрю.
Из легких словно разом исчезает воздух, и я медленно качаю головой.
– Я… я не могу.
– Ты должен. – Она тянется, чтобы толкнуть меня снова, и я перехватываю ее запястья. – Мне нужно выяснить правду. Иначе как я смогу помочь тебе справиться с этим?
– Поверь мне, лучше тебе ничего не знать.
Отпускаю ее и поворачиваюсь к своей сумке, лежащей на кровати, но Фэйбл сжимает мою руку и резко дергает, снова разворачивая лицом к себе.
– Не закрывайся от меня. Я здесь, с тобой. После всего, что мы пережили вместе. После того, что между нами было сегодня ночью, – она со вздохом закрывает глаза на секунду, будто пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. – Я обнажила перед тобой тело и душу, а ведь я никогда этого не делала раньше. Ни для кого. И теперь я прошу тебя, умоляю – расскажи, что здесь, черт возьми, стряслось!
Смотрю на нее – и сгораю от желания признаться. Но боюсь ее реакции. Открываю рот – но слова не идут. Такое чувство, словно земной шар весь разом придавил мне грудь, раскрошил сердце и теперь стирает его в пыль.
– Можно я угадаю? – шепчет она тихо-тихо, и я наклоняюсь, чтобы ее расслышать. – У меня… есть подозрения. Давай я буду задавать вопросы, а ты – отвечать «да» или «нет».
Она предлагает трусливый вариант. А учитывая, что сейчас я веду себя как самый настоящий трус, то для меня это единственный выход.
Так что я киваю.
Сделав глубокий вдох, она делает шаг назад и опирается спиной на шкаф.
– То, что с тобой случилось, произошло именно здесь, да? Не в гостевом домике, но здесь. Не в школе или где-нибудь еще.
Судорожно сглатываю и киваю.
– Так, – она поджимает губы, а в глазах у нее появляется что-то вроде тревоги. – И, думаю… это связано с Адель. Я права?
Молчу. Не шевелюсь. Хочу сказать «да». И сбежать. Она так близка к разгадке. Вдруг я понимаю, что она, скорее всего, уже догадалась, и от стыда меня чуть не выворачивает наизнанку.
– Да, – выдыхаю я, вытирая рот тыльной стороной руки. Честное слово, меня сейчас стошнит.
Фэйбл смотрит на меня со страхом, сочувствием и тревогой. А потом в глазах появляются слезы – нет, не хочу, чтобы она проливала их из-за меня.
– Она… домогалась тебя, да?
Я мотаю головой, удивленный таким выбором слов.
– Нет, не домогалась. Я прекрасно понимал, что мы с ней делаем.
Фэйбл открывает рот от изумления.
– Что?
– У нас был роман. Вот и все. Адель не домогалась меня, не трогала, когда я был маленьким. Просто заигрывала, соблазняла. Я запал на нее и крутил с ней роман несколько лет. – Когда я произношу последние слова, отвращение к себе застит мне глаза. – Вот, Фэйбл. Вот твой ответ. Ну что, довольна? Я омерзителен тебе, да? Зажимался с мачехой по углам, позволял ей пробираться ко мне в комнату ночью. Неистово трахал ее, снова и снова. Она всегда отлично знала, от чего я завожусь больше всего. А мне было невыносимо, что она так легко может контролировать меня.
Я весь дрожу, дыхание перехватывает в легких, зубы стучат. Поверить не могу, что я только что все это рассказал. Выложил Фэйбл все. Как на духу.
А она просто стоит и смотрит на меня широко открытыми глазами, все еще полными слез.
– Сколько… сколько лет тебе было, когда это началось? – наконец спрашивает она.
– Почти пятнадцать.
Я тогда заводился с полпинка. И Адель это знала. Она была красивой, загадочной. Льстила мне, заигрывала – вот и я не устоял. Мачеха ведь всего на одиннадцать лет старше меня. Помню, она сказала однажды, что у нас с ней больше общего, чем у нее с моим отцом. А потом той же ночью прокралась ко мне в комнату и стала ласкать, ублажать ртом, заставляя кончать так, что я чуть не терял сознание.
Я был молод, гормоны бушевали, и мне хотелось трахаться. Постоянно. И несмотря на стыд и презрение к себе и к ней, втайне я стремился добиться ее внимания – чтобы хоть на краткий миг почувствовать себя желанным, любимым.
