Том засмеялся, поняв, что ей неприятно и больно, он увидел, как у нее на глазах выступили слезы. Потом он вдруг толкнул ее на стог сена, которое они держали здесь для лошадей.
– Раздевайся.
– Том... пожалуйста... – Она попыталась встать и вырваться, но он, стоя на коленях, схватил ее за ноги и подтащил к себе, спина ее оказалась на полу. Бутылка перевернулась, и конюшня наполнилась запахом дешевого виски. – Пожалуйста... не делай этого... – Она не сказала, что она еще девственница. Она вообще не знала, что ему сказать. Она просто кричала, пока он срывал с нее рубашку.
– Ты все равно занимаешься этим где-то на стороне, а, Сис? Ну давай же, будь хорошей девочкой, ведь я твой брат.
– Ты мне не брат... прекрати! – И вдруг, сжав кулак, она изо всей силы ударила его. Она попала ему прямо в глаз, и он, замычав от боли, еще сильнее схватил ее и влепил пощечину. Такую сильную, что у нее перехватило дыхание.
– Сука! Я же сказал тебе, раздевайся!
Одной рукой он попытался снять с нее джинсы, а другой крепко прижимал к земляному полу. Он навалился на нее всей тяжестью, и она подумала, что он сломал ей руки. Но она не обратила на это внимания. Пусть лучше убьет ее, чем она позволит ему себя изнасиловать. Она дралась с ним, как дикий зверь, но у нее не хватило сил, чтобы с ним справиться. Он снова и снова бросал ее на пол, ругаясь и обзывая ее, потом стащил с нее джинсы. Теперь она оказалась перед ним почти голая и дрожащая от ужаса.
– Нет, не надо... Том... пожалуйста...
Она всхлипывала, пока он снимал с нее нижнее белье, все еще не отпуская ее: одной рукой он крепко держал ее руки прижатыми к полу у нее над головой, а коленями уперся ей в ноги. Свободной рукой он расстегнул штаны и опустил их настолько, чтобы она могла увидеть, чем он собирается атаковать. Не колеблясь ни минуты, он вошел в нее, прижав ее к полу всем телом, и она кричала и всхлипывала под ним от боли, чувствуя спиной все неровности пола. Он прижал ее еще сильнее, и на этот раз пошла кровь. Изо рта у нее тоже шла кровь, она лежала в луже крови, пока он насиловал ее. Спина у нее была вся в кровяных ссадинах от того, что он возил ее по полу и соломе. Она изнемогала от боли и ужаса, в то время как Том изнасиловал ее еще раз. Но у нее больше не было сил сопротивляться. И не было смысла. Она лежала униженная и избитая, в то время как Том поднялся и натянул брюки. Он поднял бутылку и, сделав глоток, засмеялся, глядя вниз, на Кристел:
– Тебе следует умыться, прежде чем ты пойдешь домой, Сис.
Он опять рассмеялся и, хлопнув дверью конюшни, отправился к жене. Кристел осталась лежать на полу конюшни, избитая и истекающая кровью; у нее осталось только одно желание – умереть. Она лежала и плакала, но вскоре слезы кончились. У нее больше не осталось ничего. Она хотела только умереть. Прошло довольно много времени, прежде чем она смогла подняться на колени и добраться до шланга, из которого наполняли пойла лошадям. Открыв кран, она ополоснула холодной водой лицо и руки, а потом посмотрела на порванные джинсы, остатки нижнего белья и на огромную лужу крови, вытекшую из ее лона, когда Том ее насиловал. Она опять опустилась на колени и тихо заплакала. Ей нельзя идти домой. Она не сможет объяснить это все домашним. Она никому не сможет этого объяснить. Они все равно обвинят во всем ее. На дрожащих ногах она подошла к стойлу и оседлала пегую лошадь. Выведя ее из конюшни, она с трудом забралась в седло и, чувствуя всем телом прохладу ночного воздуха, медленно поскакала через поля обратно к Вебстерам. Она уехала от них только два часа назад, и теперь, заметив вдалеке огонек, горящий в окне их дома, девушка опять начала плакать. Она была почти голая, и все ее тело, покрытое спекшейся кровью, ужасно болело. Лошадь остановилась в саду около маленького домика, и Кристел соскользнула с ее спины как раз в тот момент, когда Бойд увидел ее в окно и поспешил на помощь. За ним выбежала Хироко.
– Крис... О Господи... Боже мой! – Он подумал, что кто-то пытался убить девушку. Тут она беспомощно упала к их ногам, истекая кровью, без сознания.
Бойд внес Кристел, и они уложили ее на кровать. Он взял ребенка, а Хироко начала обтирать ее влажным полотенцем. Она осторожно касалась синяков на руках, а когда увидела спину Кристел, невольно вздрогнула. Ее привели в ужас спина, ноги, разбитые в кровь губы девушки. Просто чудо, что Том ее не убил. Кристел плакала на той кровати, где помогала принимать роды Хироко. На следующее утро она сидела в маленькой уютной кухне и на все смотрела отсутствующим взглядом. Вебстеры были ее единственной семьей, и сейчас она не хотела видеть никого, кроме них. Когда Бойд протянул ей чашку кофе, девушка опять начала плакать.
– Я отвезу тебя домой на грузовике. Скажешь матери, что была у нас, а потом встретимся с шерифом.
Кристел удрученно покачала головой. Она не спала всю ночь, каждой частичкой тела ощущая боль. Из-за синяка глаз заплыл, и она с трудом могла видеть, что протягивал ей Бойд. Если бы не белокурые волосы, с трудом можно было бы догадаться, что это Кристел. И все же она понимала, что не сможет пойти к шерифу, иначе Том убьет ее.
– Я не могу встречаться с шерифом.
– Не будь дурой! – рыкнул на нее Бойд. Ему самому хотелось убить Тома.
– Я не могу сделать это из-за Бекки и мамы.
– Ты что, ненормальная? Он же изнасиловал тебя! Кристел снова начала плакать. Хироко потянулась и взяла ее за руки:
– Бойд прав, подлец должен быть наказан.
Кристел смотрела на них, не говоря ни слова. Это ее позор. Она не могла разобраться в своих чувствах: здесь был и гнев, и испуг, и опустошенность, и, непонятно почему, вина. В чем ее вина? Она ли спровоцировала его, не сознавая этого, или это расплата за то, что она так красива? Кристел ни в чем не была уверена, да это и не имело значения. Это случилось. И это еще одна причина, чтобы покинуть адскую долину, которую она когда-то так любила, а теперь просто возненавидела. Ей больше нечего оставлять здесь, кроме потерь, страданий, скорби и... Вебстеров.
– Ты не можешь позволить ему остаться безнаказанным. – Бойд внешне казался спокойным, но внутри у него все кипело от злости. – Я отвезу тебя домой.
Они не позвонили ее матери прошлой ночью. Им ничего не оставалось, как ухаживать за Кристел. Лошадь привязали в саду. Кристел села с Бойцом в машину и всю дорогу хранила молчание, думая о том, что ей теперь делать. Хироко осталась с Джейн, крепко обняв Кристел на прощание, а та не могла даже говорить. Казалось, она онемела от горя, стыда, ужаса.
Бойд прошел с ней в дом, на кухне была бабушка. Она взглянула на Кристел, стоящую посреди гостиной в джинсах Бойда, с синяками на лице, со спутанными волосами, и побежала за дочерью. Через минуту в комнату вошла мать, запахивая банный халат.
