Вместо того чтобы выскочить в коридор и звать на помощь, звонить в противопожарную службу, сорвать со стены огнетушитель и попытаться потушить огонь, Энн сделала только то, что могла…
Она закричала…
Ной услышал ее крик на полпути между домом Энн и главным зданием приюта, обернулся, увидел клубы дыма, поднимавшиеся из-за задней стены приюта, и сразу же понял все.
— Срочно звоните девятьсот одиннадцать, — крикнул он одному из мальчишек, стоявших на крыльце и со страхом смотревших на черный дым.
Ной забежал за дом и остановился. Горела только задняя дверь, выходившая из кухни во двор. Огонь пробивался снизу, но его еще можно было без особого труда загасить. Схватив валявшийся на траве шланг и открыв воду, он направил струю в огонь.
Резко рванув еще дымившуюся дверь на себя, Ной распахнул ее и вбежал в кухню, не выпуская из рук шланга. Энн неподвижно стояла у стола с широко открытыми и полными непередаваемого ужаса глазами. Снаружи уже доносились тревожные звуки пожарных сирен. Ной отпустил шланг и бросился к девушке.
Дрожа всем телом, она упала ему в объятия.
— Все в порядке, крошка! — зашептал ей на ухо Ной. — Огонь погашен…
— Но ведь это случилось снова! — простонала Энн, прижимаясь к его груди. — Я больше не выдержу, Ной!
Ной почувствовал, как его начинает переполнять жгучая ненависть к неизвестному поджигателю, кем бы он ни был. То, что целью пожара было не разрушение, а желание терроризировать кого-то, скорее всего Энн, представлялось очевидным. Скорее всего, они имели дело с безнадежно больным пироманьяком.
Энн вновь получила душевную травму, хотя Ной и уверял ее, что никогда впредь такого не допустит.
Появился Росс. Он выглядел растерянным, даже больным. И первое, что сделал, так это крепко обнял бледную как полотно Энн. Ной подумал, что этот человек накануне выпил вдвое больше его. Но все же нашел в себе силы первым попытаться утешить свою приемную дочь. По тому, как у самого Ноя раскалывалась голова, он мог себе представить состояние Росса, и почувствовал к нему уважение. Даже несмотря на то, что сам Росс не считал себя идеальным отцом для Энн…
Росс посмотрел на полуобгоревшую дверь и поднял с пола тряпку, оставшуюся от бывшего коврика. Он долго рассматривал ее, потом понюхал и сокрушенно покачал головой. Ной бросился к нему.
— Ну, что?
— Будем расследовать. К сожалению, Ной, большего пока сказать не могу.
Негодование, постепенно нараставшее в душе Ноя, вырвалось наружу:
— Послушайте, Росс, идите подальше с вашими расследованиями! Это мой дом. И я хочу немедленно знать, что вы уже смогли обнаружить.
Росс поднял голову и обвел печальным взглядом кухню.
— Хорошо. Только, думаю, мой ответ тебя не удовлетворит. Судя по серьезному выгоранию пола под дверью и около нее, поджигатель воспользовался бензином. Он налил его в водосток, расположенный на козырьке крыши над входом, зажег и скрылся. Огненная струя полилась на порог перед дверью и зажгла ее. Хорошо еще, что ты оказался рядом. Через какие-то секунды огонь мог бы охватить всю кухню, а затем и сам дом.
— Боже! Я считал нас в безопасности. Вы же обещали это, Росс! Как так получилось?
— Ной, — бросилась Энн защищать отчима, — Росс здесь совершенно ни при чем!
— Ной прав, Энн, — задумчиво ответил Росс. — Расследование слишком затянулось. И пока оно не закончится, все мы будем ходить по острию ножа.
— Насколько я понимаю, это тот самый пироманьяк, который хочет вам за что-то отомстить? — спросил Ной.
— Если это так, то мы поймаем его. Но я думаю, что на сей раз надо будет повнимательнее присмотреться к обитателям самого дома. Среди ваших воспитанников нет смутьянов?
— Нет, — быстро и убежденно ответил Ной. — Это абсолютно исключено!
— Что ж, Ной, — тихо сказал Росс с симпатией глядя на него, — я знаю, что Розмари, а потом и ты брали в приют детей, у которых было трудное детство. В их душах не может не сохраниться чувства обиды, которое они тщательно скрывают. Пожар вроде этого вовсе не обязательно является следствием чьей-нибудь ненависти к вам. Вполне возможно, кто-то из подростков просто дал выход своему раздражению.
— Никто из моих воспитанников не мог этого сделать, — вновь повторил Ной с еще большей убежденностью.
— А не было ли случаев, когда кто-нибудь из детей портил вещи или мебель в доме? Одним словом, наносил приюту ущерб. Пусть даже очень незначительный.
Ной расширившимися глазами посмотрел на Энн. Он знал, что сейчас она непременно подумала о Джерри, ибо была свидетелем, как он вывалил с лестницы второго этажа корзину с яблоками. Но ведь это было нечто другое, совсем другое. Джерри никогда бы не пошел на поджог!
— Ничего подобного не было, — ответил он Россу.
Росс вздохнул, еще раз обвел взглядом кухню и сунул руки в карманы. Он, как и Ной, отлично знал, что их разговор за дверью подслушивают приютские ребятишки.
— Так вот, — негромко, но очень отчетливо произнес Росс. — Это пока все вопросы, которые я сейчас хотел задать. Пожар был сравнительно небольшим. Никто не пострадал. Но если бы огонь распространился, многие в этом доме могли бы сгореть заживо еще до приезда пожарных. Если же кто-нибудь в приюте знает что-либо о поджоге, я попросил бы его выступить вперед и честно все рассказать.
Никто не отозвался из-за двери.
Но Ной был, как никогда, уверен, что поджигателя надо искать за стенами дома. И судя по выражению глаз Энн, она думала точно так же…
Казалось, что все в доме ходили по краю пропасти. Особенно это ощущал Ной. Его не отпускал самый настоящий страх. Страх за жизнь Энн.
Однажды после полудня он увидел Энн, бродившую между утесов, как ему показалось, одинокую и испуганную.
— Росс не прав, — сказала она, не глядя на Ноя, когда тот подошел.
— Знаю.
— Никто из детей не мог пытаться поджечь дом.
Ной хотел улыбнуться, тронутый желанием Энн отвести подозрение от его воспитанников. Но вопрос был слишком серьезен. Что же касается детей, то почти все они были потрясены случившимся. Ной старался объяснить им, что и не думает подозревать никого из обитателей приюта в поджоге. Но сделал это настолько туманно, что никто толком ничего не понял.
— Я тоже считаю, что дети здесь ни при чем, — ответил он, вздрогнув, когда Энн взяла его за руку, но большего она себе не позволила, и они медленно пошли вдоль пляжа.
Слева над океаном лениво опускалось к закату солнце, бросая желто-золотые блики на его спокойную гладь. Мягко плескались об утесы волны. Теплый солоноватый воздух бодрил. Ной чувствовал, как все его тело постепенно расслабляется, становится легким и раскованным.
