На обед Джон поджарил меч-рыбу. Джи-Джи не понравилось, а Нина съела все до последнего кусочка. Джи-Джи пришел в восторг от десерта, шоколадного торта, который Джон сегодня утром купил в кондитерской; и пока Нина наблюдала, как он ест, Джон встал, чтобы помыть посуду. От предложенной ею помощи он отказался.
Я привез вас сюда не для того, чтобы заставлять работать.
Я не беспомощна, — запротестовала она.
Но вы были больны.
Нина хотела возразить, что человек, способный загорать на солнце и строить песочные замки, вполне мог бы справиться с несколькими горшками или кастрюлями, чтобы приготовить в них еду, но это значило бы, что ей пора возвращаться домой. А она еще не была готова к этому. Джон продолжал твердить ей, что она еще слаба и нуждается в уходе и хорошем отдыхе, что еще нужно немного подождать, чтобы полностью восстановить силы. Почему-то ей хотелось верить ему!
Джон весь день пропадал в книжном магазине. За Джи-Джи присматривали няни. Нина немного поспала, немного почитала, сварила куриные грудки и приготовила на ланч сэндвичи с куриным салатом, чтобы сделать сюрприз Джону.
Он рассердился:
Я не хочу, чтобы вы работали.
Но я чувствую себя намного лучше, и мне скучно. Правда, Джон, мне это ничего не стоило. Я крепче стою на ногах и увереннее хожу. Кроме того, я отдыхала всю вторую половину дня.
Взгляд, брошенный на нее Джоном, красноречиво сказал ей, чтобы она делала так, как приказал ей он, но она с удовлетворением заметила, что он съел до последней крошки бутерброд, перед тем как возвратиться на склад. Это в какой-то мере подняло ей настроение, и она снова предалась отдыху. Проснувшись, Нина дочитала книжку, подсунутую ей Джоном, а потом пошла на кухню, задумав испечь шоколадное печенье.
Джи-Джи Сойер, конечно, имел проблемы со слухом и зрением, но нос у него был в полном порядке. Мальчик обладал нюхом ищейки! Печенье еще стояло в духовке, а он уже почуял запах вкусненького! Вертясь на кухне, прыгая от нетерпения, мальчик мешал Нине, и она была вынуждена разрешить ему посмотреть на печенье через стекло духовки.
Джон тоже не страдал отсутствием обоняния. Прервав работу, он появился в кухне, где застал следующую сцену: за кухонным столом сидели Джи-Джи, Нина и две пятнадцатилетние девочки — вся компания с наслаждением лакомилась свежим печеньем с молоком.
Присоединяйтесь скорее к нам! — пригласила Нина. — Скоро ничего не останется!
Стоит ли мне спрашивать, кто это сделал?
Нет!
Вскочив на стул, Джи-Джи протянул половинку печенья отцу.
Вкусно? — знаком спросил Джон.
Энергично кивая, Джи-Джи продолжал протягивать отцу печенье, пока Джон с ехидной ухмылкой не взял печенье и не засунул себе в рот.
Ах ты, дьяволенок! — добродушно ругнул его отец и взял еще печенье.
Он эффектно откусил немного, затем жадно засунул в рот все печенье.
А вы два сапога пара, — заметила Нина, вставая из-за стола. Сняв с носа у Джи-Джи очки, она отмыла их от шоколада, прополоскала, высушила и снова осторожно нацепила их на мальчика. — Лучше? — Она метнула взгляд на Джона. — Как мне передать это знаками?
Он ей показал. Она повторила жест для Джи-Джи, тот ей ответил. Невероятно довольная собой и сложившейся ситуацией, она положила печенья в салфетку и протянула Джону.
Возьмите с собой, — предложила она.
Джон посмотрел на нее и взял кулечек.
Спасибо, — только и сказал он, прежде чем вернуться в магазин.
Весь оставшийся день Нина много думала об этом «спасибо». Но еще больше она думала о его взгляде, в котором прочла не столько благодарность, сколько озадаченность, даже разочарование, если она догадалась верно. Но что она могла ему сказать? Ей нравилось печь, поэтому она испекла печенье, и сделала бы то же самое дома в зимний уик-энд безо всякой надежды унести его на работу.
Может быть, он думает, что она хочет произвести на него впечатление?
Может быть, он думает, что она хочет произвести впечатление на Джи-Джи?
Может быть, он думает, что она достаточно окрепла, чтобы уйти?
А она окрепла. Она действительно окрепла. Она это уже поняла. В субботу вечером она посмотрела весь фильм, взятый им напрокат. В воскресенье утром она надела купальный костюм, который он взял у нее из дома, и провела весь день, пусть даже в покое, на пляже с ним и Джи-Джи. В воскресенье вечером, уютно устроившись на диване, она попыталась читать, но вместо этого думала о неотразимом, манящем теле Джона.
Джон тоже это понимал, потому что вскоре после того, как она пожелала ему спокойной ночи и улизнула к себе, он возник в дверях ее комнаты. Как тень в ночи, он подошел к постели и сел. Правда, когда он взял ее на руки, он уже не казался ей тенью.
Их обоих охватили чувства, постепенно возрождавшиеся в эти последние дни. Нина с легким стоном обхватила руками его шею. В нем все было замечательно: и его нежность, и твердость, и зрелость, и мужской аромат! Она снова почувствовала себя живой и здоровой.
Вот этот момент я пропустил, — пробормотал Джон. — Все время, когда вы были здесь, мне хотелось обнять и приласкать вас. Сегодня на пляже я почувствовал это особенно остро! Вы выглядели такой хорошенькой!
Нина сглотнула.
Вы хотите перебраться к себе домой?
Не особенно, но остаться у вас я не могу! С каждым днем мне становится значительно лучше.
Впервые он не опроверг ее аргумент, а только сказал:
Что за безудержная погоня за богатством! Это вам не идет!
Но это мое. Я всегда жила так.
Только потому, что у вас не было иного выбора. Нина, я хочу, чтобы вы остались здесь! Здесь, со мной!
У нее подскочило сердце.
Ах, Джон!
Что это значит?
Я не могу! Я работала всю жизнь, и теперь все это бросить?
Отступив, он обхватил ладонями ее лицо.
Я не прошу вас бросать все! Только добавьте к своей жизни что-то еще! Вы же были здесь счастливы? Я знаю, о чем вы думаете! Вы поняли, что некоторое время не сможете работать, и стали счастливой здесь.
Но теперь я уже могу работать! Возможно, всего по полдня, но могу!
Так ездите на работу отсюда!
Не могу!
Почему?
Не в силах более сопротивляться, она коснулась его губ.
Потому что я чувствовала бы себя виноватой. Я всегда была независимой: приезжаю когда хочу и куда захочу! В вашем доме жить так я не смогу, особенно теперь!
Я вас не понимаю.
Медленно подвинувшись, она коснулась его губ, зная, что должна сказать ему пугающую правду.
Теперь я соблазнилась бы поиграть с вами! Я могла бы налгать вам, что читала всю ночь, играть в песочнице, строя песочные замки, или печь без конца печенье! Это можно было делать здесь, и мне было хорошо, но я должна уехать! Если я этого не сделаю, то никогда не достигну своей цели, а если я ее не достигну, то, может быть, вернусь обратно, обиженная на вас. А я этого никогда не позволю себе сделать, Джон!
