Урс был потрясен.
Саймон тоже.
Вот-вот! Урс притащил своего шефа и друга на наш юбилейный ужин!
— Как… как ты мог… привести этого Саймона! — неистовствовала я в кухне, пока Саймон в гостиной урчал над подносом с суши, а точнее, над копченым угрем.
— Сегодня утром его бросила подруга.
«Странно, что меня это не удивляет!»
— Он так одинок! — Урс поцеловал меня в щеку.
— Он не одинок! У него есть еще идиотский брат! Прямо здесь, за стеной! Разве тот не мог его утешить? Сегодня наш последний вечер, сокровище мое. Завтра ты уезжаешь! — Мой голос дрожал от слез. Он дрожал так, будто Урс уходил на десятилетия в глубины космоса.
— Любимая, солнышко мое, моя сахарная плюшечка, у тебя же такое большое сердце!
«Это что, намек на мой вес?» Грррхмпффф.
— Открой свое большое сердце человеку в нужде! У нас его так много, а он лишился всего. А через три дня я снова буду с тобой, и мы наверстаем наш романтический вечер. Клянусь. — Урс прижал меня к себе.
— Э-эй! У вас что, совсем нет обезжиренной жратвы? Я не могу есть эти калорийные штуки. У меня сразу все сядет на бедра. А как новоиспеченный холостяк, я должен следить за своей фигурой.
Саймон с полупустым бокалом шампанского в руке стоял в проеме дверей и пялился на мою задницу, которая к этому времени уже была облачена в эпонж [111] — пеньюар.
Я оттолкнула Урса от себя.
— Нет, у нас нет и не может быть «обезжиренной жратвы»! И меня совершенно не волнует, как безутешно ты убиваешься по своей подружке!
— А у других матушек есть дочки и получше! — Саймон поднес ко рту полуторалитровую бутылку шампанского и вылил в себя остатки. Потом отер тыльной стороной ладони губы. — Как думаете, не позвать ли нам Джерри с его малышками? Одним нам ни за что не справиться с таким количеством жратвы.
— Какими еще малышками? — вздрогнула я. Его брат, что, содержит под нашей крышей бордель?
— Ну, я имею в виду Зевса и Аполлона. Эти-то уж сожрут все.
На какое-то мгновение Урс сыграл роль миротворца. Он выпер Саймона за дверь:
— Джерри мы всегда рады видеть, но кобелей лучше не приглашать. Они напугают волнистых попугайчиков.
Саймон расхохотался:
— Напугают? Да раз клацнут зубами — и у вас больше никаких проблем с какашками на диванной спинке.
Он засмеялся так, будто залаял.
Я вынула из ящика наш большой кухонный нож и прокрутила в мозгу последствия предстоящего убийства: пусть я проведу остаток своей жизни в тюрьме, зато избавлю мир от этого Саймона. Потомки меня за это отблагодарят.
Но я слишком долго предавалась фантазиям. Когда я вернулась в гостиную, Саймон и Джерри, развалясь на диване, уплетали за обе щеки цыплят в сладком и остром соусе. По телевизору шел футбол. Урс стоял с дурацким видом возле семи пластиковых вазочек с шоколадными муссами.
Раздался звонок в дверь.
— Ребята, вы не будете возражать, я позвал Хёрнингов из дома напротив? — радостно заорал Джерри.
Хёрнингов?
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Кобель в стае забывает о хороших манерах, становится несносным и неуправляемым.
С непотребными воплями оба Хёрнинга ввалились в нашу святая святых. Нет, это вовсе не была супружеская пара, это были двое братьев, которые, кроме того, были еще и скейт-братьями Джерри. А может, и братьями по крови со времен невозвратимого Виннету[112] 12-детства. Ну, неважно, короче, все замельтешило от «братьев».
— Что?! Одно шампанское? А пива в этом доме нет? — Кале Хёрнинг с упреком посмотрел на меня.
— Может, в холодильнике есть! — возопил Урс, стараясь не глядеть мне в глаза.
— Можно Руди позвать, — предложил Саймон. — У него в доме всегда есть пара ящиков пива. Если он пожертвует один нам, пусть присоединяется!
— Классная идея! — вдохновился Джерри.
— А у тебя сексапильный прикид, — одобрил Волле Хёнинг, проходя мимо и шлепнув меня по заднице. — Может, потом покажешь нам стриптиз?
Я вскипела:
— Еще раз тронешь, и от твоей руки останется культя!
Волле зашелся в смехе.
Полчаса спустя наша квартира наполнилась мужиками, пивными бутылками и сигаретным дымом. Я эвакуировала попугайчиков в спальню, заперла дверь и вытащила ключ.
— Приятного юбилея! — пожелала я Урсу и гордо покинула наше гнездышко.
Урс ринулся за мной:
— Куда ты? Постой!
— Переночую у Алекс. Здесь слишком высокая концентрация тестостерона.
— Ах, не делай из мухи слона. Импровизированная вечеринка — разве это не мило?
— Мило, только не с Саймоном, Джерри и их идиотскими друзьями. Большое спасибо! — Я бросила сумочку в «мини» [113].
Урс упал передо мной на колени:
— Я тоже представлял себе этот вечер несколько иначе, ~ робко промолвил он и преданно посмотрел мне в глаза.
— Отметим после твоего возвращения, о'кей? — примирительно сказала я. Ну не могу я противостоять этому преданному собачьему взгляду!
— О'кей. — Урс поцеловал меня.
Я поцеловала его.
Мы страстно поцеловались.
— У-урс, где ты? Иди, тайм кончился! — выглянул Саймон из двери.
И — ррраз! — я уже стою у моего «мини» в полном одиночестве.
Мужчины! Что с них возьмешь?
— Ты же не расскажешь этой дамочке обо мне!
По мнению тех, кто знаком со мной только по телесным вывихам, Алекс приняла меня на удивление спокойно, когда я явилась к ней в розовом эпонж-пеньюаре и попросила о ночлеге.
Мы сидели втроем на ее софе и поглощали чипсы. Что роняли мы, девушки, подбирал Микеш.
— Слушай, та баба знает, кто тебя подставляет, а ты запрещаешь мне с ней встретиться?
Алекс сверкнула на меня глазами:
— Я этого не говорила. Я только сказала, чтобы ты не рассказывала ей обо мне. Это дело перейдет уже в другие сферы, а я уж точно не собираюсь свидетельствовать перед судом или каким-нибудь другим дерьмом. Так просто я не смою свою карьеру в унитаз!
— Пусть лучше тот тип располагает твоим имуществом, чем ты выбьешь его из игры, да?
— Именно так.
— Тогда без меня. Я встречусь с Конни и доведу дело до конца!
Я бросила взгляд на часы. Ровно девять.
— Однако, если ты настаиваешь, я, само собой, не назову имен. Могу даже сделать вид, что этот тип преследует меня. А теперь давай по делу: у тебя есть что- нибудь на меня?
Алекс окинула меня взглядом, который пошатнул основы моей духовной жизни. Вроде бы я уже упоминала, что во мне около сотни кило, так что я была вдвое тяжелее и, наверное, вдвое объемнее Алекс? По ней сразу было видно, как она переживает за швы своих туалетов от кутюр.
