— Привет, пап. — небрежно произнес Вик, усаживая меня на серый диванчик рядом с собой. Первые мгновения, я не решалась приземлить свою пятую точку. Вежливость, чтоб её! Но потом, увидев блеск в чёрных глазах, сдалась без боя, и уселась впритык к твердым бедрам парня.
— Не ожидал увидеть тебя сегодня здесь, сын. Привет. — мужчина нарочито спокойно произнес это, переводя взгляд с сына на меня, как бы, негласно задавая вопрос: «какого хрена, она здесь забыла?» Сомневаюсь, что в лексиконе такого человека имеются подобные словечки, но таракашки подкинули именно эту фразу.
— Пришел познакомить тебя со своей невестой. — просил Вик, безупречно играя роль счастливого женишка, который ни сном ни духом не слыхивал об интригах, провернутых, за его спиной.
— Вот как… — печально вздохнул родитель, после чего, задумчиво прикусил нижнюю губу, не обнажая зубов. Значит, вот с каким лицом, вы, господин хороший, продумывали план по сводничеству, а затем по устранению неугодной невестки.
— Знакомься: Яна Маркова. Яночка, а это мой отец Сергей Валерьевич Воронцов. Можно просто «папа». Мы теперь одна большая и дружная семья. — на последних словах, голос Вика приобретает гневные нотки. Ни я, ни «новоиспеченный свекр» не произносит ни единого слова в ответ. Я — потому что жду развязки и не хочу говорить с этим жестоким человеком, который вместо сочувствия проявил необычайную жестокость в момент моей слабости. Почему молчит он — могу только догадываться. Возможно, пытается понять, что именно известно его сыну.
— Ты не рад, что я остепенился, пап? Что за молчание?
— К чему этот спектакль? — наконец, отвечает Сергей Валерьевич, поднимаясь со своего места. Он неторопливо перемещается к окну, и устремляет взгляд куда-то в пустоту.
Не могу описать чувство, охватившее меня в этот момент. Какая-то раздражительно неприятная грусть проходится по рёбрам и задерживается где-то глубоко внутри.
— Ты о чем, па? — а Воронцов младший, тем временем, демонстрирует лучшие актерские качества: удивленно поднимает брови и замирает на несколько секунд, будто действительно, не понимает, что происходит. Странно наблюдать за людьми, играющими определенную роль, когда ты точно знаешь, что это игра.
Вик говорил, что мы поработаем над моим доверием, но вместо этого, кажется, он добавил жирный минус в копилку против себя, потому что обладая таким талантом, он легко может использовать его против меня.
— Неужели, за год не нашлось никого… другого? — отец Виктора осторожничает, стараясь не оскорблять меня напрямую, но тон, с которым он говорит — это уже оскорбление.
— Тадааам! — торжественно раскинув руки мелодично распевает мой медведь.
— Вот мы и пришли к тому, что ты учудил. Ты вообще, не понимаешь, что так нельзя?! Да я, блин, сторчаться там мог за этот год! Это тебе известно? Сын торчок тебя устроил бы больше, чем счастливый сын, который влюбился в потрясающую, кстати, девушку, но неугодную тебе? В твоей голове проскочила мысль о том, что Яна — жертва! Ей нужна была поддержка и забота! Моя, б… дь, забота! — речь Вика звучит сумборно, он с пылом размахивает руками, и тыкает пальцем в направлении неподвижно стоящего спиной отца.
— Я всегда старался для тебя. И я по-прежнему, против таких отношений. твоя мать была такой же, а я, как и ты, хотел её спасти! Знаешь, чем это закончилось или напомнить? — стальной голос не дрогнул ни на долю секунды. Кажется, внутри этого человека — нерушимая скала. Он говорит так, будто я — пустое место.
Сглатываю ком от обиды, но продолжаю сидеть неподвижно и безмолвно. Сейчас, я хочу быть подальше отсюда.
Слова о матери Вика вызывают тревогу и разочарование от того, что мне не известно о его маме ничегошеньки. Похоже, я была так эгоистична, что говорила только о себе, не пытаясь узнать получше объект своего обожания.
— Я люблю Яну и тебе придется полюбить её тоже. — Вик выпрямляется, утягивая меня за собой. Его голос звучит уверенно и спокойно. Тем самым, он завершает разговор.
— Ты хочешь остаться с голой задницей? — прилетает уже нам в спины, но Вик не обращает никакого внимания на вопрос отца. Спокойно прикрывая дверь кабинета, он обнимает меня за плечи и направляет к выходу.
23.1
До самого дома, мы с Виком не говорим ни о чем. Каждый погружен в свои мысли. Каждому есть над чем подумать.
Только оказавшись в квартире, понимаю, каким длинным и насыщенным был этот день. Как будто, судьба решила наверстать упущенное время и преподнести все горести и радости сразу, без перерывов и выходных.
— Здесь все изменилось… — Вик с интересом осматривает прихожую, стоя на пороге.
— Да… Папа решил, что смена обстановки не помешает. — пожимаю плечами, смущенно улыбаясь, потому что в этот момент мы оба понимаем, чей след хотел стереть отец, когда затеял ремонт в моей квартире.
— Не думал, что когда-нибудь окажусь здесь снова. — с тоской произносит мой гость, неторопливо стягивая обувь.
— Почему мы оба так легко сдались? — этот вопрос крутится в моей голове с того самого момента, как мы покинули ресторан.
— Может, нам обоим было нужно это время, чтобы понять, что другие люди нам не нужны? — звучит чертовски приятно, но мне хочется поспорить, громко топнув ножкой. Рассказать, что я и без всяких испытаний знала, что другой мне не нужен, но тут же вспоминаю, что главной виновницей расставания, оказалась я сама и прикусываю язык.
Время не повернуть назад, ошибки прошлого нужно исправлять в настоящем.
Мои размышления прерывает громкое урчание живота. Становится так неловко, что лицо загорается моментально и я просто не знаю, куда спрятаться от внимательного прищура.
— Похоже, не только я проголодался. — ну, конечно, услышал… Такой гром в стенах маленького помещения не мог остаться незамеченным…
Прохожу на кухню, все еще жутко смущаясь, но тихие шаги за спиной, быстро стирают все неприятные чувства, наполняя грудину какой-то детской радостью. Не могу до конца поверить, что он рядом. Что снова МОЙ.
Затылок согревает теплое дыхание, Вик просто дышит в макушку, оставляя мизерное расстояние между телами, но я все равно ощущаю его каждой взбесившейся от эйфории клеточкой.
— Должна признаться. Я тебя обманула. — прикрывая глаза от удовольствия, шепчу, с трудом, складывая буквы в слова.
— Так и знал, что нет никакой пасты. — почти невесомое поглаживание моей шеи костяшками пальцев и дыхание сбивается, как после марафона.
Длинные пальцы плавно перемещаются с шеи до кистей, а затем переплетаются с моими, дрожащими от возбуждения. После долгой разлуки, такие невинные касания, действуют на организм опьяняюще. Никакая страсть не заменит этой нежности.
Как огромный кот, Вик, огибает меня по кругу и мы оказывается лицом к лицу. Губы покалывает от пристального взгляда. Но ни я, ни он, не делаем этого шага, разделяющего нас.
Меня привлекает в нём всё: глубокое и быстрое дыхание, лихорадочный блеск в темных глазах, слегка отросшая щетина, красивые мужественные губы, широкие плечи и изумительный, пленящий аромат кожи, который ощущается даже на расстоянии.
— Закажем доставку? — не разрывая зрительного контакта, Вик прикусывает нижнюю губу, и этот жест вышибает воздух из лёгких. Я забываю дышать, наблюдая за тем, как белоснежные зубы впиваются в мягкую плоть и медленно отпускают её. Физически ощущаю необходимость повторить этот трюк и сокращаю расстояние между нами сама. Поднимаюсь на носочки, чтобы дотянуться до столь желанного рта, но Вик не поддается:
— Так что? — хрипло произносит, а я уже не помню, о чем речь.
— Еда. — подсказывает он, слегка прочистив горло. А мой мозг окончательно отключился, потому что глаза задержались на подпрыгнувшем кадыке. Да, я похоже, совсем сошла с ума, потому что залипла на нём. Вик пробуждает во мне новый фетиш. Мужской кадык. Нет, скорее, кадык Воронцова. Потому что до сегодняшнего дня, эта часть мужского тела, вообще, не привлекала внимания.
