Глава 24
22 мая 2020 года
– Ой, а мы вон в том доме жили, когда только переехали сюда, – припомнила я, завидев из окна машины высотку, издали похожую на свечку. – Отсюда даже видны наши окна на девятом этаже. А какой там вид на город чудесный, – поделилась я, пробегаясь глазами по смежным балконам.
– А почему съехали? – поинтересовался полковник, отъезжая от светофора, и свернул на небольшую улочку.
– Мне там не нравилось… – я неосознанно поправила подол лёгкого платья на запа́х.
Проехав несколько кварталов, мы припарковались возле железной ограды, неподалёку от калитки для входа на территорию детского сада. Мужчина заглушил двигатель и повернулся ко мне лицом.
– Просто не нравилось? – уточнил он и, не дожидаясь ответа, тут же продолжил: – Знаешь, у нас в Красноярске был погреб. Там, в подвале родители хранили разные заготовки на зиму, овощи, картошку. Осенью мы её туда по желобу ссыпали… – смотря, словно сквозь меня. – Помню, мама попросит опустить банки в подвал, а мне муторно. Пацан ещё был, а на подсознательном уровне, на уровне инстинктов, чувствовал что-то такое... Неприятно мне было там находиться, – он пытливо вгляделся в мои глаза. – И оказалось, всему есть своё объяснение, Кара. У всего есть какой-то умысел.
Сглотнув, я призналась:
– Мне часто казалось, что ночью кто-то за мной наблюдает. Нет… – я замялась, отводя глаза, – мне чудилось, что это Слава. Стоит возле стены и разглядывает меня.
– Кара… – Я впилась взглядом в лицо полковника, боясь прочесть по нему, что мужчина счёл меня сумасшедшей. – Ты похоронила мужа и переживала… – он запнулся, отчего-то так и не договорив.
– Да, Злата говорила, что это из-за тревожного расстройства и непроработанной… травмы, – последнее слово я практически насильно выдохнула из себя, при этом судорожно сжимая пальцами ярко оранжевые бутоны цветов на платье. – А потом… потом стали пропадать вещи.
– Вещи? – нахмурился он, и я кивнула.
– Сначала у меня куда-то задевались чулки. Я опаздывала на встречу и никак не могла их найти. Честно сказать, я не сильно придала этому значения. Думаю, мало ли… – пожала плечами. – Мелочь, могла куда-нибудь завалиться. А потом пропала шёлковая ночная рубашка. Я, конечно, сразу на мальчишек подумала, но они не сознавались... – Лицо полковника становилось угрожающе мрачным. – И я решила, что они на пару меня обманывают. Отругала их. А когда…
– Ты кому-то рассказывала об этом? – перебил он. – Кириллу? Злате?
– Нет, мы просто нашли другую квартиру и съехали.
– И всё наладилось, – догадался мужчина.
– По крайней мере, больше ничего не пропадало. Да и сон со временем нормализовался. Не без помощи Златы, конечно. – Поразмыслив пару секунд, я добавила: – Это всё моя разбушевавшаяся фантазия. Я же из-за тех видений почти не спала. Так, урывками, – рассудила. – Скорее всего, эти вещи после нашего отъезда так и остались где-то валяться в квартире…
Из калитки стали выходить мамочки, удерживающие за руку детей – кто-то мальчика, кто-то девочку.
– Я пошла, – бросила полковнику и выскочила из машины.
А уже через пятнадцать минут мы все вместе ехали за город – к маме полковника.
За окном сменялся один пейзаж за другим, мелькали посёлки, небольшие деревушки, а Зоря с Никиткой грызли свои любимые козинаки, кроша их на заднее сиденье машины, и без умолку болтали.
– Ты взяла купальник? – между делом спросил полковник, не отвлекаясь от дороги.
– Взяла, – кивнула. – Но ещё не знаю, буду купаться, или нет... Мне кажется, вода ещё холодная.
– Не оплетай. Дни стоят тёплые, солнечные. Градусов восемнадцать-двадцать – есть. Великолепно!
Скептически хмыкнула: для мужчины, который зимой поутру ходит босыми ногами по снегу, – да, а для меня – холодина.
Снизив скорость, мы свернули на щебёнчатую дорогу, и впереди показалась приземистая скрюченная фигурка в пёстром халате. Дети подозрительно притихли.
При нашем приближении, пожилая женщина посторонилась, давая возможность автомобилю въехать в распахнутые деревянные ворота, и мы оказались на придомовой территории.
– Не стесняйся, – шепнул полковник, вытаскивая ключ зажигания, и чмокнул меня в губы. – Пойдёмте! – скомандовал уже всем.
Зоря с Никитой захихикали, попеременно озвучивая звонкий чмок.
– Мам, вот скажи, зачем ты опять тягала эти двери? – выйдя из машины, спросил мужчина и бросил взгляд на открытый кирпичный гараж. – Привет!
Мы с мальчишками остановились неподалёку, в тени благоухающего куста цветущей сирени.
– Сынок… – растрогалась женщина при виде сына, её глаза заблестели, наливаясь влагой. Полковник подошёл к матери, и заключил её в объятия.
У меня в глазах вдруг защипало. Быстро-быстро заморгав, сморщила нос, прогоняя подкрадывающиеся слёзы.
– А это кто ко мне приехал? – хитро улыбнулась женщина, замечая нас. Дети зачесали носы, скрывая смущённую улыбку.
– Здравствуйте, – широко улыбнулась в ответ, обнимая Зорю с Никиткой.
– Здрасьте! – вторили дети.
– Мальки, смелее, что вы там жмётесь! – громыхнул полковник, и они сорвались с места, будто только и ждали этих слов.
Познакомившись, мы направились к небольшому двухэтажному дому из клинкерного кирпича с чёрной черепичной крышей. Добротный, крепкий – не чета нашей с мамой ветхой лачуге в деревне.
– Бабушка, а здесь есть пруд?
– А корова у вас есть?
– Бабушка, а подсербухи уже выросли? – обрушили дети целую лавину вопросов на её голову.
– Не подсербухи, а сергибусы, – поправила я мальчишек, кружащих вокруг женщины.
Полковник ухватил меня за руку, притягивая ближе и тем самым заставляя притормозить:
– А если точнее, свербига, – добавил так, чтобы услышала только я.
– Ох! – беспомощно вскинула руки женщина, замедляясь, – ребятишки, у меня от вас голова закружилась.
– Назар, Никита! Ну-ка помогите бабуле дойти до дома! – Они растерянно оглянулись, не зная, что им предпринять. Полковник поддержал меня под локоть, и они молниеносно скопировали его действие: ухватились маленькими ручками за предплечья несчастной женщины и повели её вперёд.
– Не спешите, не спешите, – запричитала она, и мы не смогли сдержать тихий смех.
– А Анна Борисовна живёт здесь одна? – полюбопытствовала я, с интересом рассматривая ухоженный палисадник, разбитый прямо под окнами дома.
– Да, одна.
Войдя на терраску, украшенную вьющимся плющом, я огляделась – уютно и чисто.
– Проходите, переодевайтесь, да я вас накормлю. Я как раз щец щавельных сварила, яичек.
– Сейчас принесу сумку с вещами, – сказал полковник, и через десять минут мы уже сидели за столом и уплетали нехитрую, но необыкновенно вкусную еду.
После плотного перекуса Анна Борисовна пригласила нас в свой сад. Везде – строгий порядок, по двору разгуливали куры, а в невысокой пристройке благодушно похрюкивали свиньи.
– Ой, там поросёночек?! – воскликнул Зоря, приникая к деревянной двери с окошком.
– Фууу… как от него воняет! – скривившись, отпрянул подальше Никитка.
– Анна Борисовна, как же вы одна за всем этим хозяйством ходите?
– Почему же одна? И Славушка помогает, и Тоня с Петей, – ответила она, проходя дальше – вглубь сада.
Я вопросительно посмотрела на полковника.
– Местные работяги. За бутылку и еду.
Понятливо кивнула, разглядывая едва набухшие бутоны ирисов и гадая, какого они будут цвета, когда распустятся.
– Вы, небось, вечером на пруд пойдёте? – спросила женщина, останавливаясь возле деревянного стола в центре сада, окружённого лавками. Опершись на столешницу изувеченными артритом руками, она тяжело опустилась передохнуть.
– Да, мам, после футбола, – ответил ей сын.
– И мы! И мы – на пруд! – наперебой заголосили мальчишки, плюхаясь рядом с Анной Борисовной.
– А мы с вами, мои хорошие, будем гусей и кур загонять, – возразила она, и гуси, словно услышав, что речь зашла о них, где-то возмущённо загоготали. – Будете мне помогать?
