А я как будто отрастила дополнительный орган, который чувствует, насколько он далеко или близко. Не могу отключиться от его присутствия. И… стараюсь избегать встреч! Боюсь смотреть ему в глаза. Я захлёбываюсь в них от эмоций. Вижу его заинтересованность. И опять мне кажется, что это тот Демид, с которым я познакомилась. Да — резковатый, упертый, слишком прямой иногда, иногда — грубоватый, но всë равно притягательный и надежный.
Влюблённых женщин даже обманывать не надо. Они и сами рады обмануться. Никаких слов не нужно, все придумают сами. И Демид не говорит мне никаких слов при наших редких встречах. Только очень красноречиво смотрит. Как будто чего-то ждет.
Но, мой живот каждый день болезненно тянет, напоминая мне, что я не свободная, девушка. Я беременна и все еще замужем. И мне нельзя захлебываться в нëм! Что это будет вообще? Позорище какое-то…
Тиша уехал на мастер-классы по стрельбе, я одна. Дергаю деревянную дверь на балкон. Скрипнув, поддается. С моим балконом всё отлично, кроме одной маленькой детали. От его края всего лишь метр до края балкона комнаты Родиона.
Стоит, курит. Отворачиваюсь.
— Золотко…
— Я тебе не золотко.
— Ну чего ты этим добьешься, Злата? Ребенок ведь и мой тоже.
Да. Увы. От этого факта накрывает. Контактировать так или иначе придется. И сердце моë тревожно бьётся. Кладу руку на опять тянущий живот. Понимаю, что стоит сходить к врачу, но страх перед больницей тормозит.
От мысли, что кто-то будет лезть в меня пальцами или приборами какими-то, скручивает от отвращения и ужаса. Не могу это преодолеть! Пошла бы мама со мной, я может быть и решилась. А одна не могу.
Родион на мгновение исчезает в комнате. Смотрю на пруд. Там Дэм в кресле, которое поставили для Нины Андриановны. Оно стоит полу боком к дому, метрах в тридцати. Чуть повернет лицо, и мы встретимся взглядами. Красивый профиль…
Родион возвращается. В руках букет шикарных красных роз.
— Детка… — улыбается. — Это тебе. Сходи со мной в ресторан поужинать?
Очень-очень-очень хочется, вырваться из этих стен! Мне кажется, я никогда отсюда и не выходила. Но не с ним, нет. Ни за что.
Не отвечая ухожу в комнату, прикрывая плотнее балкон. Но, перевернув весь шкаф выбираю самое красивое и яркое своë платье. Песочное. В пол. Ни разу его не надевала. Слишком торжественное для семейного ужина. Оно скорее для театра! Но та-а-ак хочется!!
Плету пышную косу начиная от самого лба, как огромный колос. Так раньше заплетала меня мама. Доплетаю этот колос до затылка и делаю хвост. Острым кончиком расчески выпускаю на лицо прядь. Немного румян… Заигравшись, рисую тоненькие стрелки на веках, наношу мерцающий блеск и подкрашиваю ресницы. Губы припудриваю темным тоном.
Ты — красивая! — напоминаю я себе.
Плечи сами по себе распрямляются. Из шкатулки достаю широкие золотые браслеты, изящные серьги. В белье кручусь перед зеркалом. Животика пока не видно. Худовата…
Надеваю платье, чтобы спрятать чересчур уж выступающие ребра и шрамы на них. И — белые сапожки на каблуке. Вот теперь — да!
Кручусь опять перед зеркалом. И хочется добавить ещё чего-нибудь. Перенюхиваю все бутылки с парфюмом. После беременности мои вкусы изменились. И я выбираю холодные как хрусталь духи, с тонкой ноткой пьянящей каприфоли. Их подбирал мне стилист, но тогда я не оценила.
Ну вот, теперь только белую шубку и в театр. Накидываю её на плечи.
Всего несколько раз вжизни была в театре. И сегодня планирую попасть любой ценой. И уж точно не в компании Родиона. У меня есть компания поинтереснее.
Когда выхожу из комнаты, цветы уже стоят в напольной вазе у моей двери. Не бросив даже взгляда спускаюсь вниз, в гостиную. Там Нина Андриановна, Альберт и Наталья.
Замирая на полуслове оглядывают меня с головы до ног. Наталья — ревниво и обиженно. Нина Андриановна — скорее гордо.
— Красавица, — одобрительно кивает она.
Меня бросает в жар от их взглядов.
— Нина Андриановна, — решаюсь я. — А составьте мне компанию, сходите со мной в театр.
— Оу… Я уже и не думала, что дождусь ещё когда-нибудь приглашения в театр, честно сказать. Одной мне как-то не с руки, подруг не нажила, мужа пережила, сын — не любитель. Один внук все время занят, второй… — отмахивается, не желая продолжать. — А что сейчас идет? — с энтузиазмом.
— А я не знаю, — пожимаю плечами. — Да и какая разница? Давайте, поедем?
— Мне нужно полчаса.
— Конечно! Если нужно, я могу помочь.
Отмахивается.
— Я не настолько трухлява.
Улыбнувшись, опускаю взгляд. Она любит покритиковать себя. Да и окружающих. Поначалу меня цепляло, а потом перестало. Она немного сварлива, но совершенно не злоблива.
Присаживаюсь на подлокотник кресла, распахивая шубку.
— У тебя лицо горит, — поджимает губы Наталья. — Минералки, может?
— Спасибо…
Не успеваю сказать ни да, ни нет, как она поспешно уходит на кухню.
— Как самочувствие? — интересуется Альберт.
— Терпимо.
— А с Родионом как дела?
— Нет дел с Родионом, — ещё сильнее вспыхиваю я. — С Вами у нас есть общие дела, а с ним — нет.
Задумчиво кивает головой.
— Иногда супругам стоит пожить на дистанции. Особенно, когда на кону ребёнок.
— Спасибо за понимание, Альберт Маркович.
— Но я очень надеюсь, что ты позволишь мужу исправить свои ошибки.
— Время покажет… — уклончиво бросаю я.
Наталья возвращается с бокалом воды.
— Благодарю.
Делаю глоток. Газированная, аж горчит. В горло не лезет. Наталья не сводит с меня глаз. Я чувствую, как она источает ко мне недоброжелательность. У нас в Карелии от врагов воду не принимают. Говорят, можно отравиться, даже если набрано из колодца или лесного ключа. Делаю для приличия ещё глоток и отставляю от себя.
— Карета подана.
Подскакиваю на ноги, разворачиваюсь. Встречаюсь взглядом с Демидом. Кожаной перчаткой сбивает с плеча снег. Следом взъерошивает волосы, стряхивая снежинки.
Взгляд скользит по мне. Такой говорящий взгляд… Обычно невозмутимое лицо вздрагивает эмоциями. Снова смотрит в глаза, а я не знаю куда деть руки под его взглядом. Я же сумочку не взяла!
— Бабушка попросила Вас отвезти.
— Я сейчас! — сбегаю наверх.
Толкаю дверь комнаты. На моей кровати Родион. С голым торсом и букетом.
— Куда это мы такие красивые, м?
Хватаю сумочку.
— Когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было. И цветы убери, у меня от запаха голова болит и тошнит.
Опережая меня, подскакивает, ложась спиной на дверь. В руках у него роза.
— Пропусти!
— Нет, — покручивает ее улыбаясь.
Но я вижу, что глаза холодные и ноздри подрагивают.
— Наша ссора затянулась, детка.
Протягивает мне розу. Шипы обрезаны. Забираю из его рук. И бросаю на кровать к остальным.
— Отпусти меня!
— Нет. Ты моя жена.
Неожиданно хватает за талию, впиваясь в губы. От отвращения я теряю разум. Мыча отбиваюсь. о он целует яростнее и жестче, всовывая язык мне в рот. В бешенстве кусаю. С воплем отстраняется. Наотмашь припечатываю ему по щеке.
— Ублюдок! Не смей ко мне прикасаться.
Перехватывает за горло и демонстративно припечатывает мне по щеке мне. Не больно, но чувствительно. В глазах вспыхивает.
— Следи за руками, женщина!
Пока я шокированно пытаюсь вдохнуть, сплевывает на ковер кровь.
С воплем отталкиваю его от себя, что есть сил. Летит спиной на книжный шкаф, книги сыпятся ему на голову. Прикрывая её руками, группируется.
Я дергаюсь к двери и открываю её. Но выбежать не успеваю, он хватает меня за талию и отрывает от пола.
— Пусти!! Не трогай! Не смей! Скотина!
Швыряет меня на кровать.
— С братцем мои собралась погулять?!
Ловлю головой деревянную спинку. Из глаз искры! Спрыгнув с кровати с другой стороны сгребаю в охапку все, что стоит на трельяже и запускаю в его сторону.
— Вон отсюда!
— Дура… — с воплем хватается за глаз, в который прилетает увесистый бутылёк парфюма.
