Матвей больше в нашей жизни не появляется. С того последнего разговора, когда я солгала ему про аборт, больше о себе не напоминает.
Исключением стал случай, о котором по секрету рассказала Наташа. Когда я лежала в больнице на сохранении, он приезжал сюда. Требовал со мной встречи. Она не слышала, о чем он говорил с родителями, но после разговора случилась драка.
Кажется, он сломал Саше нос, за что его и забрали, прибывшие по вызову мамы, полицейские.
Родители об этом инциденте умолчали, и я спрашивать не стала.
Скорее всего, приезжал требовать деньги.
Время идет. Весна сменяется летом. Дочурка растет не по дням, а по часам. По навыкам и умениям, положенным по возрасту, обгоняет многих сверстников. Рано садится, начинает активно ползать, учится распознавать своих – чужих и с каждым днем все меньше походит на ангелочка из моей мечты.
Мама оказывается права. От меня она почти ничего не унаследовала. Чем больше я за ней наблюдаю, тем больше она мне напоминает… нет, не своего отца, а его сестру Элю.
– Ох, егоза растет! – смеется Наталья, когда Марго переворачивает чашку с пюре из брокколи на пол.
Это правда. Характер не подарок. Если решила, что ей что–то не нравится, в рот не запихаешь.
– Ритусь, это вкусно! – объясняю я, направляя ложку с зеленой субстанцией в рот и выразительно закатывая глаза, якобы от удовольствия.
Она дует и без того пухлые щечки и смотрит на меня исподлобья скептичным взглядом Эли.
– А ну–ка, посмотри, что тебе бабуля приготовила!.. – приговаривает Наталья, ловко закидывая в рот дочки сладкую кашу.
– Наташ!..
– Пусть кушает! Мы как–то на каше выросли и ничего…
Я обреченно вздыхаю и иду выбрасывать брокколи. Придется смириться, что мой ребенок не сторонник здорового питания. Счастливый смех за спиной лишь подтверждает мои мысли, сладкая пшенная каша гораздо вкуснее полезного овоща.
Болезнь мамы постепенно прогрессирует. Она не любит жаловаться, но все чаще ложится в больницу на курсы лучевой и химиотерапии. А когда приходится надеть парик, с ней случается нервный срыв.
Она сильно напивается и разносит в щепки свой кабинет. Закрывается изнутри и разбивает все, что можно было разбить. Включая два панорамных окна.
А когда выходит, срывается на мне. Бьет по лицу, называя последними словами меня и мой «приплод».
После того случая я впервые серьезно задумываюсь над тем, чтобы уйти из дома.
Наталья сама подает мне эту мысль. Она предлагает нам с Марго пожить в ее небольшом коттедже в пригороде. Детей у нее нет, мужа тоже. Единственный племянник живет заграницей.
Пережив следующую мамину истерику, я собираю наши с дочкой вещи и переезжаю к Наташе. С деньгами на первое время помогает папа, но вскоре я прохожу онлайн – курсы, и становлюсь юридическим онлайн – консультантом.
Деньги небольшие, но на самое необходимое нам с дочуркой хватает.
Глава 23.
6 лет спустя.
– Пожалуйста, Марго, веди себя хорошо… – проговариваю я, стараясь, чтобы голос звучал строго, – иначе завтрашний поход в батутный парк отменяется.
– Хорошо, мам… – бросает через плечо дочь, роясь в своем шкафу.
Мне ясно, что мои слова, как и ее ответ, не более, чем ежедневная формальность. И мы обе прекрасно знаем, что завтра пойдем в этот батутный парк.
– Что ты там ищешь?..
Я на бегу застегиваю блузку и пихаю руки в узкие рукава жакета. Пришлось переодеваться в последний момент, потому что Марго по старой доброй традиции заляпала прежнюю блузу зубной пастой.
– Велотреки…
– Велотреки?.. Зачем они тебе? У тебя же велосипеда нет.
– Глеб обещал дать покататься.
– В смысле, покататься?! Глебу девять лет! Во–первых, его велосипед тебе слишком велик, во–вторых, я запретила тебе кататься!
Дочь выпрямляется и разворачивается ко мне всем корпусом. Во взгляде голубых глаз столько снисходительности, что мне приходится закусить губы, чтобы не рассмеяться.
– Мамуль… – качает она головой с двумя светлыми хвостиками на макушке, один из которых уже успел съехать вниз, – ничего сложного в его велосипеде нет, я же не сажусь на сидение… и катаюсь я только в его дворе…
Я сдаюсь. Потому что знаю, если ей запретить кататься на велосипеде соседского мальчишки, она будет рассекать на самокате соседской девчонки.
Сдержать темперамент моей дочери, все равно, что остановить Сапсан руками.
– Будь осторожна, прошу тебя… не пытайся больше ездить по бордюру…
– О’кей, мам…
– Велотреки на верхней полке, – вздыхаю я обреченно, – но, кажется, они тебе уже малы…
– Ты сегодня опять поздно вернешься?
Спохватившись, бросаю взгляд на циферблат часов. Вот, черт! Я же опаздываю! При чем, сильно!
– Не знаю, Ритуль, как получится… Мне пора!
Выскакиваю в крохотную прихожую, на ходу хватая сумку, портфель и ключи от машины.
– Наташ, я ушла! – кричу в сторону кухни.
– Удачи! – прилетает в ответ.
– Мам, мне сегодня снова без тебя засыпать?..
– Нет, солнышко, обещаю, сегодня приеду пораньше! – виновато улыбаюсь дочке, – слушайся бабушку.
– Наташ, не давай ей мороженое! Она ночью кашляла!
– Хорошо!
– Зачем ты ей сказала?! – дует губы Марго.
– Затем, что, если ты разболеешься, завтра будешь сидеть дома.
Выбежав из дома, прыгаю с крыльца, перескакиваю через раскуроченную песочницу, перемахиваю большой игрушечный самосвал, под завязку груженный деталями конструктора Лего и дергаю дверь Ауди на себя.
– Мам! – догоняет меня в спину.
Марго, в велокаске, надетой задом наперед, высовывается в окно.
– Купи мне что–нибудь!..
Прежде, чем сесть в машину, киваю и посылаю егозе воздушный поцелуй.
Что–нибудь… Куплю, конечно, но нужно будет вечером позвонить и попросить ее конкретизировать свое пожелание. Надеюсь, дня ей хватит, чтобы придумать, что на этот раз ей позарез необходимо.
Выруливаю со двора, на ходу вставляя в ухо гарнитуру и включая рабочий номер. Тот, будто только этого и ждал, тут же начинает звонить.
– Аня, привет! Свечи готовы.
– Они тебе фото прислали? – спрашиваю Алену, мою помощницу, – тот цвет?
– Прислали… – отвечает она, швыркая кофе, – как в аптеке, тон в тон!
– Заберешь?.. Они же у нас оплачены…
– Ага…
Отключаюсь и под возмущенный звук клаксона едущего в соседней полосе, резко перестраиваюсь вправо.
Глядя в зеркало заднего вида, извиняюсь аварийкой. Прости, друг! Не я такая… жизнь такая… К сожалению, на этом участке дороги по–другому никак.
Через пять минут у меня назначена встреча в швейном салоне, а я безбожно опаздываю. Приходится идти на крайние меры.
– Аня, это капец! – кричит из наушника голос Насти.
– В чем дело?
– Роз на арку не будет!
– Почему?.. Ты же говорила, что заказала уже…
– Заказала, – подтверждает она, – но они говорят, что использовали на них непроверенный фунгицид, он оказался недейственный, поэтому по бутону пошла серая гниль. Товарного вида нет.
– Черт! До свадьбы меньше недели! Думай, Настя, думай!..
Настя, флорист, с которым я работаю уже больше года, никогда меня не подводила. За нашими плечами не одна организованная свадьба, и не одного нарекания.
– Плетистую сейчас днем с огнем не найдешь… Может возьмем срезку?
– Как ты себе это представляешь?.. Плести арку из деревянных стеблей…
– Попробовать их убрать, и посадить бутон на мягкую проволоку?..
– Чтобы арка завяла к середине торжества?..
– О’кей… – отступает Настя, – тогда предлагаю эустому и, например, гипсофилу.
– Нет. Им принципиально нужны именно розы. В вышивке на скатертях, салфетках, на столах и в напольных вазах – только розы.
– Ну… тогда…блин…
– У израильских посредников узнавала?..
– Узнавала. Доставка маленькой партии ударит мне по карману. Сработаю в минус, Аня.
Мне приходит в голову идея. Обещаю Насте перезвонить и отключаюсь.
