становясь твоим воздухом, вместе с кровью растекается по венам. Он везде, и все мысли, и чувства подчинены ему.
Не отпуская и даже ничуть не ослабив объятий, Влад вместе со мной опустился вниз, на сено. Вытянулся на нем, усаживая меня верхом на свои бедра. Стиснул их, толкаясь глубже. Сжал ягодицы, царапая кожу и вырывая новый стон. Я и правда опьянела: от хмельного ли запаха трав в стогу, смешавшегося с запахом наших разгоряченных тел, или от переполняющей меня близости этого мужчины.
Пальцы пробежали по позвоночнику, надавили на плечи, склоняя меня к его лицу. Влад накрыл губами грудь, обводя языком ареолу, сдавил сосок, каким-то невероятным образом угадывая ту грань, что заставляла балансировать между болью и удовольствием. Что-то рисовал пальцами на моей спине, то ласкал, едва касаясь, то чертил ногтями, наверняка оставляя следы, то спускался снова к ягодицам, сминая их, шлепая, подталкивал, помогая поймать его ритм.
Сухие травинки впивались в колени, но это было не больно и не колко, наоборот, даже добавляло удовольствия, словно специально раздразнивая сильнее. Я зарылась руками в волосы мужчины, приподнялась, и легкий ночной ветерок коснулся увлажненной его ртом кожи на груди. И снова было мало, бесстыдно мало этих нескончаемых ласк. Потянулась к его губам и, вскрикивая от очередного толчка, куснула. Влад зарычал, подаваясь вперед, и, опрокинув меня на спину, навис сверху. Покинул мое тело, и я застонала, захныкала, тут же ощутив пустоту. Сплела ноги на его талии, пытаясь вдавить, вернуть, но он неожиданно отстранился, приподнимаясь и садясь на пятки. Окинул меня жарким взглядом.
– Ш-ш-ш, сладкая… подожди немного.
Обвел подушечкой большого пальца мои губы, надавливая и проникая в рот, и я, не сдержавшись, прикусила его, втягивая глубже. Начала сосать, даже от этого получая какое-то нереальное наслаждение.
– Сладкая… – повторил Влад, снова склоняясь ко мне. Лизнул ямку между ключицами, втянул кожу, надавливая языком. И не видя, я отчетливо представила оставшееся от его губ красное пятно. И впервые в жизни захотела, чтобы таких следов было больше. Как можно больше на моем теле.
Поочередно лизнул груди, перекатывая во рту затвердевшие соски. На смену губам пришли пальцы, умелые, сильные, он начал играть, то тянул, то сдавливал, то ласкал нежно-нежно, заставляя меня извиваться и беспомощно ловить губами воздух. А сам двинулся еще ниже, ныряя языком в ямку пупка. И еще ниже, опускаясь между моих раздвинутых коленей.
Это было впервые. Сегодня все – впервые для меня. Такие ласки – за гранью привычных ощущений. Бесстыжие, дерзкие, сводящие с ума и возносящие на то небо, что распростерто над нами. И еще выше. Я и хотела бы, да не могла стесняться, тянулась к нему, приподнимала бедра навстречу каждому новому толчку языка, каждому движению губ, будто умоляя не останавливаться. Уже не владела собой, когда царапала его плечи, путалась пальцами в волосах, пытаясь притянуть еще ближе к себе. Стонала, шептала его имя, умоляя об облегчении.
Звезды стали ближе. Заискрили разными цветами над головой, сливаясь в один бесконечный поток. Растеклись сполохами, унося меня с собой в запредельную даль. И улавливая ту самую грань, когда я рассыпалась на мириады таких же звезд, Влад снова приподнялся надо мной, чтобы мгновенье спустя выверенным, резким толчком погрузиться в мое тело. Не сдерживаясь, начал вбиваться в каком-то диком, сумасшедшем ритме. Захрипел, утыкаясь мне в шею, смял грудь. Задвигался еще резче, снова набросился на мой рот, повторяя языком вторжение члена. И нагоняя меня, все еще содрогающуюся в экстазе, тоже застонал, зарычал, с головой погружаясь в марево наслаждения.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я снова обрела возможность что-то соображать. Кажется, где-то далеко на горизонте ночная темнота уже начала постепенно таять, и приближающийся новый день заставил очнуться. Мы так и лежали, не отодвигаясь друг от друга, не размыкая объятий. Его теплое дыхание касалось кожи, пальцы легонько перебирали спутанные волосы. Я не чувствовала ночной прохлады: сильное горячее тело надежно укрывало от нее. Если бы только можно было остаться здесь навсегда… С этим мужчиной, ощущая его так близко, чувствуя в себе все еще твердую, полную желания плоть. Не думать ни о чем другом.
– Ты моя, – прошептал Влад, сдвигая волосы и пробираясь губами к моему уху. Прикусил мочку, тут же обводя ее языком. – Я больше не смогу без тебя.
Чуть развернулся, чтобы заглянуть мне в глаза, и там внезапно защипало от подступивших слез. Родной. Единственный. Я ведь тоже больше не смогу без тебя…
Я приоткрыла рот, чтобы сказать об этом, и мужчина тут же склонился к губам, накрывая их поцелуем. А от следующих его слов слезы все же сорвались, обожгли виски, но я только теперь поняла, что значит плакать от счастья.
– Ты же дождешься меня? Дождешься, любимая?
Месяц спустя
– Ковалева! Оксана! – на окрик главреда я отреагировала не сразу. Опять. Вынырнула из пучины собственных мыслей, пытаясь сфокусировать взгляд на разгневанном лице Мурзина. – Да что с тобой последнее время происходит? У меня такое чувство, что из командировки ты не вся вернулась, голову там оставила.
Скорее, сердце. Оно точно осталось в тихой глухой деревушке, там, где я таяла в объятьях самого потрясающего мужчины. После того, что случилось между нами в мою последнюю ночь в Зипунах, вряд ли смогла бы забыть о нем. Он не только завладел моим телом так, как это не удавалось прежде никому, но и проник в мысли, заполнил сознание. Стал дорог и очень важен. И все, что связано с ним, тоже сделалось очень значимым.
Статья давно была написана и уже увидела свет. Прогнозы редактора оправдались: после ее выхода наш журнал действительно резко взлетел вверх. Рейтинги возросли со скоростью, какой не было с момента основания издательства. Посыпались новые заказы и предложения от весьма влиятельных людей даже в большей степени, чем ожидал Мурзин.
Я получила премию и, в кои-то веки, его одобрение. Не то чтобы оказалась на особом счету в редакции, но некоторые оплошности он теперь был готов мне простить. Такие, например, как подобная рассеянность, когда вместо того, чтобы слушать выступающих на планерке, я тонула в размышлениях. Причем довольно нерадостных.
После Ваниной операции минуло уже около десяти дней, и, как написал мне Влад в коротком сообщении, прошла она хорошо. Теперь вроде бы должен был наступить какой-то перелом во всей ситуации. В наших отношениях. Во всяком случае, так я думала и этого ждала.
Но
