рот на замке, я высажу его посреди шоссе.
— Ладно. Я ему передам.
Холден, казалось, этим удовлетворился.
— Ну не важно, я не хотел прерывать вас. — Он опять похлопал Адама по плечу, но ждал ответа от Оливии.
— Вы нам не мешаете.
— Правда? Ну, тогда ладно. — Его улыбка стала шире, и он взял себе стул.
Адам обреченно закрыл глаза.
— Итак, о чем вы говорили?
Ну, я как раз собиралась вконец завраться, спасибо, что спросили.
— А… ни о чем особенном. Как вы… — Она перевела взгляд с одного на другого и откашлялась. — Прошу прощения, я забыла, как вы с Адамом познакомились.
Послышался глухой удар… Холден пнул Адама под столом.
— Мелкий засранец. Ты не поведал ей историю наших многолетних отношений?
— Как раз пытаюсь ее забыть.
— Размечтался. — Холден с улыбкой обернулся к ней. — Мы выросли вместе.
Она нахмурилась, глядя на Адама.
— Я думала, ты вырос в Европе?
Холден отмахнулся.
— Где он только не вырос. Равно как и я, наши родители работали вместе. Дипломаты… нет людей хуже. Но потом наши семьи осели в Вашингтоне. — Он подался вперед. — Угадай, кто ходил в школу, колледж и университет вместе.
Оливия широко раскрыла от удивления глаза, и Холден заметил это — во всяком случае, он снова пнул Адама.
— Ты и правда ни хрена ей не рассказал. Вижу, тебе все еще нравится мрачность и таинственность. — Он улыбнулся, закатил глаза и снова посмотрел на нее. — Адам говорил тебе, что едва не вылетел из школы? Его отстранили от занятий. Он ударил парня, который утверждал, что Большой адронный коллайдер уничтожит планету.
— Интересно, почему ты не упомянул, что тебя отстранили за то же самое.
Холден пропустил его слова мимо ушей.
— Мои родители уехали из страны по работе и ненадолго забыли о моем существовании, и мы целую неделю жили у меня, играя в Final Fantasy. Это было великолепно. А то, что Адам поступал на юрфак? Об этом он должен был рассказывать.
— Технически я не поступал на юрфак.
— Ложь. Все это ложь. Он хотя бы сказал тебе, что был моим кавалером на выпускном? Это было феноменально.
Оливия посмотрела на Адама, ожидая возражений, но тот лишь слегка улыбнулся, обменялся взглядами с Холденом и ответил:
— Это было совершенно феноменально.
— Представь себе, Оливия. Начало двухтысячных. Пижонская, смехотворно дорогая школа для мальчиков в Вашингтоне. Два гея на весь выпускной класс. Ну, по крайней мере, два открытых гея. Мы с Ричи Мюллером встречаемся весь последний год… а потом он бросает меня ради какого-то парня, по которому сох уже несколько месяцев.
— Он был придурком, — пробормотал Адам.
— У меня было три варианта. Не пойти на выпускной и хандрить дома. Пойти одному и хандрить на дискотеке. Или попросить моего лучшего друга, который планировал остаться дома и хандрить из-за гамма-аминомасляных кислот, пойти со мной. Угадай, что я выбрал?
Оливия задохнулась от изумления.
— Как удалось его уговорить?
— В этом и суть. Я его не уговаривал. Когда я рассказал ему, что сделал Ричи, он предложил это сам!
— Смотри не привыкни, — хмыкнул Адам.
— Можешь в это поверить, Оливия?
Неужели Адам стал бы делать вид, что с кем-то встречается, только чтобы выручить этого человека в нелепой ситуации?
— Не могу.
— Мы держались за руки. Мы танцевали медляки. Мы заставили Ричи поперхнуться пуншем и пожалеть о своем жалком выборе. Потом мы пошли домой и еще немного поиграли в Final Fantasy. Это было круто.
— Как ни странно, это было весело, — почти неохотно признал Адам.
Оливия посмотрела на него, и ее осенило. Холден был для Адама как Ань для нее самой. Его главным человеком. Адам и Том тоже были близкими друзьями, но с Холденом отношения у него были другие, и… и Оливия понятия не имела, что ей делать с этой информацией.
Может, стоило рассказать Малькольму? Это повеселит его, а может, доведет до безумия.
— Ладно, — сказал Холден, вставая. — Это было чудесно. Пойду выпью кофе. Нам нужно будет как-нибудь потусоваться втроем. Не могу вспомнить, когда в последний раз имел удовольствие ставить Адама в неловкое положение перед девушкой. Но сейчас он весь твой.
Он произнес слово «твой» с ухмылкой, которая заставила Оливию покраснеть.
Адам закатил глаза, когда Холден отошел к стойке. Оливия, как зачарованная, несколько мгновений следила за ним взглядом.
— Эм… что это было?
— Холден в своем репертуаре. — Адама это, кажется, совсем не раздражало.
Она кивнула, не успев пока прийти в себя.
— Поверить не могу, что я у тебя не первая.
— Что?
— Не первая, с кем ты имитируешь отношения.
— Точно. Полагаю, выпускной бал считается. — Он задумался. — Холдену никогда не везло в отношениях. Незаслуженно не везло.
Заботливая нотка в его голосе согрела ей сердце. Оливия гадала, осознает ли Адам, как он проявляет заботу о друге.
— А они с Томом когда-нибудь?..
Он покачал головой.
— Холден взбесится, если узнает, что ты об этом спросила.
— Тогда почему он не хочет ехать в аэропорт с Томом?
Адам пожал плечами.
— Холден всегда испытывал очень глубокую, очень иррациональную неприязнь к Тому, еще со времен аспирантуры.
— Вот как? Почему?
— Не знаю. И не уверен, что Холден сам знает. Том говорит, что он ревнует. Я думаю, они просто слишком разные.
Оливия замолчала, переваривая информацию.
— Холдену ты тоже не рассказал о нас. Что это не по-настоящему.
— Нет.
— Почему?
Адам отвел взгляд.
— Я не знаю. — Он стиснул зубы. — Думаю, я просто не… — Он смолк и покачал головой, а потом улыбнулся слабой и немного вымученной улыбкой. — Знаешь, он очень высокого мнения о тебе.
— Холден? Обо мне?
— О твоей работе. И твоих исследованиях.
— А.
Она понятия не имела, что ответить на это. Когда вы обсуждали меня? И почему?
— А, — бессмысленно повторила она.
Она не знала точно, почему именно сейчас, в этот самый момент ее впервые ошарашила мысль о возможных последствиях их соглашения для жизни Адама. Они согласились на фейковые отношения, потому что оба выигрывали от этого, но ей пришло в голову, что Адаму тоже есть что терять. Из всех, кого Оливия любила, она лгала лишь одному человеку, Ань, и это было абсолютно неизбежно. Ей было наплевать на мнение других аспирантов. Адам, однако, ежедневно лгал своим коллегам и друзьям. Его аспиранты общались с ним каждый день, думая, что он встречается с одной из их сверстниц. Может, они считали его развратником? Может, его роман с Оливией изменил их представление о нем? А как насчет других преподавателей кафедры или просто коллег? То, что отношения с аспирантами не возбранялись, не означало, что никто их не осуждал. А что, если Адам встретит — или уже встретил — кого-то, кто ему действительно нравится? Когда они заключали сделку, он сказал, что не собирается ни с кем встречаться, но это было несколько недель назад. Сама Оливия была убеждена, что не захочет встречаться ни с кем, и разве сейчас это не было забавно и при этом совсем не смешно? Не говоря уже о том, что пользу от их соглашения пока получила она одна. Ань и Джереми купились на ее ложь, но исследовательские фонды Адама все еще были заморожены.
И все же, несмотря на это, он продолжал помогать ей. А Оливия в ответ на его доброту взращивала в себе чувства и мысли, которые, несомненно, поставили бы его в неловкое положение.
— Будешь заказывать кофе?
Оливия подняла взгляд от своих ладоней.
— Нет.
Она откашлялась, борясь с ощущением, которое жгло ей грудную клетку. Мысль о кофе вызывала тошноту.
— Думаю, мне стоит вернуться в лабораторию.
Она наклонилась, чтобы подобрать рюкзак, хотела встать и немедленно уйти, но ей пришла в голову одна мысль, и она поняла, что пристально смотрит на него. Он сидел напротив, слегка нахмурившись, с встревоженным выражением лица.
Она попыталась улыбнуться.
— Мы друзья, да?
Он нахмурился сильнее.
— Друзья?
— Да. Ты и я.
Он посмотрел на нее долгим
