class="p1">— Мейсон, я покончила со всем этим. С меня хватит, — говорю я.
Последние два слова моей исповеди — только шепот.
Выражение его лица смягчается, когда он откидывается назад, и я сажусь на дальний конец дивана, желая, чтобы напряжение покинуло нас обоих.
— Ты ненавидишь меня? — спрашивает он, его глаза блестят, но я знаю, что он не будет плакать.
Мейсон не такой человек. Я уже знаю, что он любит меня. Знаю, что он хочет меня. Знаю, что тоже хочу его, но это не входит в наши планы. Он решил это давным-давно, еще до того, как встретил меня.
— Нет, — хрипло отвечаю я, и это причиняет гораздо большую боль, когда я признаюсь ему.
— Я не могу тебя ненавидеть. Только не тебя.
Саркастический смешок срывается с его губ.
— Не тебя. Себя, — говорит он, захлопывая свой ноутбук и отодвигая от себя.
Я облизываю пересохшие губы, чувствуя трещины кончиком языка.
— Ты знаешь, что ты сделал, Мейсон.
Я жду, когда он снова посмотрит на меня, и шмыгаю носом, вытирая слезы с глаз и нос рукавом.
— Я не могу забыть, кем ты был раньше.
— Дело не в тебе или в том, чего ты хочешь. Дело в том, что я смирилась с этим, но не забуду. Как я могу? — я пожимаю плечами, небрежно вытирая слезы.
— Позволь мне обнять тебя, — говорит Мейсон, хотя это и звучит как требование. Он тянется ко мне, но я отстраняюсь, торопливо хватая подушку, а затем позволяя ей упасть на пол.
— Не могу, — говорю я, стоя к нему спиной. — Если ты прикоснешься ко мне, то не думаю, что смогу уйти.
— Тогда не надо, — в отчаянии говорит он, не двигаясь.
— Я не могу забыть, не могу притворяться. И я ненавижу себя за то, что люблю тебя.
Это ненависть, с которой я не могу жить. Я поворачиваюсь к нему лицом, умоляя его понять и принять это.
— Я ненавижу себя.
Я смотрю, как Мейсон встает и отходит, как единственная слеза скатывается по его щеке, и он сердито смахивает ее. Я не могу позволить ему вот так уйти. Я тянусь к нему, хватая за руку, он останавливается, но не смотрит на меня.
— Мейсон, пожалуйста, — говорю я ему умоляюще, но не знаю зачем. — Я не хочу причинять тебе боль.
— Это моя вина, — говорит он, качая головой.
Больше он ничего не говорит, пока я стою и жду продолжения. Мое тело воюет со мной, желая сдаться и позволить ему обнять меня. Я не осознавала этого до сих пор, но все это время удерживать меня было его единственным способом получить ответную поддержку.
— Мне нужно отдать тебе твой пистолет, — натянутым голосом говорит Мейсон, глядя мимо меня на лестницу.
— Ты даешь мне пистолет? Я спрашиваю его скорее для того, чтобы отвлечься от состояния оцепенения и полного отчаяния.
Он кивает.
— И ты оставишь меня в покое? — спрашиваю я его, одновременно желая, чтобы он сказал «да» и уступил моим желаниям, и одновременно — «нет» и что он будет любить меня вечно.
— Да, — говорит он, и мое сердце разрывается на две части. — Я буду присматривать за тобой.
Я рефлекторно киваю в ответ.
— Когда ты будешь в безопасности, — говорит он и тяжело сглатывает, прежде чем продолжить, — я оставлю тебя в покое. Обещаю.
Мейсон
Время замерло,
Укажи мне путь.
Чтоб повернуть назад,
И изменить вчерашний день.
Мне так чертовски жаль,
Покаяться готов.
Но нет, лишь время потрачено впустую.
Я ни за что не оставлю ее одну.
Со временем она простит меня. Уверен. Легче попросить прощения, чем получать разрешение. Не так ли говорится в пословице.
Тяжело вздохнув, я забираюсь обратно в машину и дважды проверяю все окна в ее доме. Я установил в доме систему безопасности, так что днем она может находиться одна, а ночью я проскальзываю через черный ход, как раньше. Я веду себя очень тихо, чтобы никто не видел. Даже она, пока сама не захочет.
Было бы неправильно оставлять Джулс одну, но я все же не могу позволить ей уйти.
Все внутри меня протестует, когда я закрываю глаза, откидывая голову назад. Все, что я делаю — я делаю, чтобы защитить ее. Но не могу я ее отпустить. Я держусь за соломинку. Она ускользает, убегает от меня, и я был бы лжецом, если бы сказал, что это не ранит меня.
Это были недели пустоты. Недели ожидания. Я ни на секунду не верю, что тот, кто написал эту записку и послал, отстанет от нас.
Я нажимаю кнопку на телефоне, чтобы включить канал безопасности. У меня все в телефоне. Я позабочусь о ее безопасности.
Я узнаю, как только кто-нибудь войдет. Все замки новые. Сигналы тревоги установлены. Мне поступит уведомление, если хоть какая-то дверь или окно будет открыто.
Она не хочет оставаться со мной, и я не могу заставить ее насильно любить. Но я буду защищать и заботиться о ней. У меня больше нет ничего и никого. У меня нет выбора.
Раздается звон ключей, когда я завожу машину, и обогреватель выдувает холодный воздух, в то время как радио играет тихую музыку. Я выключаю их и слушаю гул двигателя. Бросив еще один взгляд через плечо, а затем еще один взгляд на новостную ленту в моем телефоне, даю себе обещание отпустить ее однажды, только не сегодня. Я оставлю ее в покое, как она того хочет. Я позволю ей двигаться дальше и жить нормальной жизнью.
Я никогда не смогу дать ей этого, я знаю. Не с тем, как столкнулись наши
