Меня накрывает волной животного ужаса. Я начинаю извиваться, кричать, бить кулаками в широкую спину, дергать ногами. Но все не то. Ничего не помогает. Я слишком слаба.
Глава 47. Мира
— Отпусти. Мою. Дочь! — по округе разлетается грозный рык. Даже мне от него становится страшно.
Богдан Глебович замирает на миг. Оборачивается. Видит моего отца. На лице появляется злая усмешка.
Я выглядываю из-за мужского плеча, встречаюсь с папой взглядом и успокаиваюсь. Меня вытащат. Отец не допустит, чтобы со мной что-то случилось.
Из припаркованного рядом авто выходят Ванька Радько и Молот. Они встают по разные стороны от Баринова. Охрана располагается за ними.
От папы исходит уверенность и спокойствие. Я не представляю ситуацию в которой он бы вышел из себя.
У Ольховского шансов нет. Мой несостоявшийся похититель однозначно проиграет. Ему не справиться ни с охраной, ни с папой. Скрутят в два счета и заставят за содеянное отвечать.
Только почему-то мужчина совершенно не хочет этого осознавать. Ему путь за решетку заказан.
— Баринов, ты опоздал! — заявляет с победным видом. — Твоя дочь у меня и просто так я ее отдавать не намерен! — Он меня практически запихал в салон. Осталось немного и можно будет захлопнуть дверь. Брыкаюсь как только могу.
Папа неимоверно вовремя приехал! Сейчас я непомерно ему рада. Парням тоже, хоть и обидели они меня знатно. С этим разберемся. Раз они с папой, так, может, я по-прежнему знаю не все?
Машину, где меня удерживают, окружили. Меня спасут! Вытащат. Не упустят.
Как же вовремя все появились! Ещё пара секунд и нас было бы уже не найти.
— Богдан, не дури, — спокойный расчётливый голос отца пробирает до мурашек. В нем столько власти и силы, что словами не передать. — Я ж все равно найдут тебя. И уничтожу.
— Ты в этом настолько уверен? — ухмыляется Ольховский. Его глаза бегают из стороны в сторону, он ищет лазейку. Хочет сбежать.
— Ты слишком плохо знаешь меня, — заявляет папа. Его энергетика с ног сбивает. Баринов непомерно силен.
Слушаю мужскую перепалку и думаю как бы сбежать. Хоть разумом я понимаю, отец на тормозах ситуацию не спустит. Но я не намерена рисковать. Оставаться у Ольховского в лапах не собираюсь.
— Не спорю, — Богдан Глебович переключает внимание на моего отца. — Но и меня ты тоже недооцениваешь, — опасно щурится.
Смотрит вперёд, озирается по сторонам. Хмурится. Такое ощущение словно он кого-то ищет и никак не найдет.
— Где мои сыновья? — впивается взглядом в своего противника. Тот стоит ровно и прямо. Он непоколебим.
Меня гордость берет за то, что я Баринова. Хоть Вячеслав по факту мне отчим, но оттого меньше я его не люблю.
— Почем мне знать? — ухмыляется. — Это ведь ТВОИ сыновья. Не мои.
Слушаю спор двух взрослых мужчин, бессмысленный и бестолковый. Ольховский гад! Я даже подумать никогда не смогла, что человек способен на откровенную подставу. Выкрасть меня, подставить отца… Бред, да и только!
Но просить сыновей соблазнить и опорочить дочь конкурента ещё хуже. Ума не приложу, как подобное рождается в голове.
Большие деньги. Большие проекты. Риски тоже большие. Когда на кон поставлено все и ты проигрываешь, то пойдешь на любые ухищрения. Особого выбора нет. Так что чему тут удивляться?
— Они предатели, а не сыновья! — выплевывает с презрением. — Никчемные создания!
Слушаю и глаза от удивления лезут на лоб. Разве можно так говорить о своих детях? Он же отец! Опора и сила своих сыновей. Тот, к кому они в первую очередь приходят за помощью. За советом.
Мда. К такому, как Богдан Глебович не то, что за советом, к нему вообще ни с чем приходить не хочется.
Мой родной папа погиб. Это было давно и обстоятельства его смерти до нельзя мутные. Тела до сих пор никто не нашел. Если бы не Вячеслав Михайлович, то я даже не представляю как сложилась моя судьба. Баринову я обязана совершенно всем. Он спас меня.
И судя по всему, спасет снова. Вот такой у меня отец.
— Дурак ты, Ольховский! — произносит с печалью. — У тебя замечательные парни. Только нужно было с ними общаться по-человечески, а не как марионеток использовать.
— Да что б ты понимал! — прыскает.
— Эту фразу адресуй себе, — парирует отец.
— Двигайся! — Богдан Глебович обращается ко мне. Грубо толкает. Я упираюсь. Не хочу лезть глубже в салон.
Ольховский собирается сесть в авто и рвануть отсюда. До меня это только что дошло.
— Папа! Он собирается уехать! — кричу.
— Богдан! Немедленно освободи Миру! Иначе я буду вынужден применить силу, — угрожает.
— Да пошел ты! — кидает Ольховский садясь в салон. — Двигай! — обращается к своему водителю. Тот все это время сидел словно статуя за рулём.
— Не поеду, — отрезает жёстко.
— В смысле? — округляет глаза Богдан Глебович. Он крайне удивлен.
— Мира, выходи из салона, — водитель обращается ко мне.
Мы на мгновение пересекаемся взглядами и у меня екает в сердце. Внутри просыпается давно забытое чувство. Ощущение безопасности. Любви. И непомерного счастья. Которое было в далеком детстве.
— Мира! — говорит уже строже. — Выходи!
Щёлкают замки, он снял блокировку. Ольховский хватает меня за руку, я вырываюсь. Водитель разворачивается и блокирует меня от своего начальства.
— Живей! — рявкает грозно. Я в тот же момент выскакиваю из салона авто.
Двор наполняется низким урчанием мощного автомобильного двигателя. Переключает внимание на себя. Оборачиваюсь и вижу, что на меня на большой скорости летит жёлтый спортивный седан. Доли секунды хватает, чтобы понять чья именно это машина. Встречаемся с Максом глазами. Мы оба прекрасно понимаем, что мне не удастся отпрыгнуть. А он не сможет затормозить.
