больше. Начала латать разбитые головы, таскаться по кустам и чужим квартирам, ввязываться в сомнительные поездки и прочее, прочее, прочее. Всего и не упомнишь.
– Кожа, – согласился Тимур Оскарович.
Ксения уже не сопротивлялась, когда отец забрал у нее находку. Видимо, мастеров дел кожаных в этой семье не было, так что пришлось довериться тому, кто лучше всех разбирается в старинных предметах.
– И? Ещё какие-то комментарии будут? – не без доли привычной язвительности, как всегда при разговоре с Тимуром Оскаровичем, спросил Ромочка.
– Здесь рисунок. Похоже на карту. Не знаю, чем ее рисовали, но немного стёрлось со временем. Хотя кое-что различить можно. Например, год, – ткнул в правый нижний угол пальцем Тимур Оскарович. – Тысяча семьсот тридцать пятый.
– Я не историк, но эту карту явно положил туда не царь Соломон. Кстати, – посмотрела я Ксению, – а как ты открыла кольцо?
Она все ещё вертела его в руках и после моего вопроса заметила:
– Удивительный механизм для того времени.
– Ксюша!
– Камни… Если камни – это ключ, то подсказкой могла быть только очередность их подношения Соломону. И, кстати, если на них нажать, то они двигаются.
– Да, умели раньше вещи делать, – заговорила Валентина Евграфовна. – И держаться же как-то внутри.
– Давайте вернёмся к карте, – Ксения отложила перстень и с интересом стала наблюдать, как Тимур Оскарович водит пальцем по куску кожи.
– Ее надо восстанавливать.
– Думаю, среди твоих знакомых найдется реставратор, – на последнем слове Ромочка сделал кавычки пальцами.
Я вернулась на свое место и попыталась в который раз разложить все по полочкам в многострадальном мозге. Я запуталась в датах, событиях и вообще во всем происходящем. А сейчас ещё и карта восемнадцатого века.
– Хочешь поехать со мной к нему? – тоже ехидно усмехнулся Тимур Оскарович.
– У меня за последние сутки передозировка семейных отношений.
– Тимур, – сказала Валентина Евграфовна, – не разочаровывай своих детей.
Что она хотела этим сказать, я понятия не имела. Но Тимур Оскарович поднялся и пошел к выходу. Что удивительно, его даже Ксения не остановила, а ведь он забрал с собой то, что она так долго искала.
Когда хлопнула дверь, воцарилась тишина, нарушаемая бившейся об окно мухой.
– Кто-нибудь что-нибудь понял?
Федя расслабился после ухода Тимура Оскаровича и даже занял место за столом.
– Поехали на пляж, – Ромочка смотрел только на меня.
– Я за, – отреагировала Ксения.
– Кажется, нас не звали, – проявил Федя чудеса смекалки.
– А, вот оно что.
– Поехали, – кивнула я.
Не знаю, что собирается сказать мне Ромочка, но с удовольствием послушаю. Надеюсь, этот умник зовёт не снимать стресс на пляже.
Под тремя парами любопытных глаз мы с Ромочкой вышли на улицу, и только там я спросила:
– Что-то случилось?
Выглядел этот умник не таким, как обычно, даже не таким, как с утра. Будто настроение и мысли у него повернулись на сто восемьдесят градусов и изменили полярность.
– Надо проветриться, – уклончиво ответил Ромочка.
Я-то не против, у меня же вроде как отпуск, во время которого надо загорать, плавать в море, ходить по уютным ресторанчикам и рассматривать местные достопримечательности, а не заниматься разгадыванием исторических тайн. Хотя если подбросить историю о моих приключениях Илоне, то выйдет книга не хуже, чем о ее карельских загадках. Только мне попался не бравый подполковник, а искатель приключений, который вряд ли захочет осесть со мной в Питере.
Эх, Вика, Вика, опять атакуют мысли, которые я пообещала сама себе не пускать в голову. И появляются они все чаще. За сегодня уже который раз? Я даже сбилась со счёта. А ведь и с Ромочкой я знакома всего ничего. Нельзя же влюбиться за такой короткий срок. Наверное, это просто гормоны. А они отпустят скоро.
– Эй, монашка, что опять грустишь? – Ромочка добавил в голос привычных беззаботно-веселых ноток, но я прямо кожей чувствовала: что-то не так.
– Думаю.
– Лучше просто улыбнись и украшай своей Жозефиной Павловной черноморское побережье. А забивать голову древними тайнами – это, я скажу, так себе занятие.
Я покосилась на Ромочку, пытаясь понять, просто трёп сейчас или этот умник опять что-то придумал и подводит меня к какому-то разговору.
Ладно, бежать впереди паровоза не буду, я уже привыкла, что если Ромочка не захочет, то из него и слова не вытащить. Нет, он будет говорить, но много и не по делу и в итоге так забьет мне голову, что она ещё больше закипит.
На пляже было многолюдно, и Ромочка почему-то не свернул к нему. На мой вопросительный взгляд ответил:
– Не люблю большие скопления людей.
Мы проехали ещё немного и наконец-то остановились. Здесь тоже были отдыхающие, и Ромочка, по-джентльменски подставив мне локоть, пошел искать место, как я поняла, подальше от любопытных глаз. Нет, определенно он что-то задумал.
– Эй, никакого снятия стресса, – предупредила я.
– О, кто-то из монашки превращается в нимфоманку?
Я сейчас превращусь в серийного убийцу и буду убивать каждого умника, который много говорит. А что, забредем в какое безлюдное место и…
Нет, кровожадность мне не к лицу. Надеюсь, что подобные мысли у Ромочки не возникли, а то я читала, что в погоне за сокровищами герои книг забывают и о родственных связях, и о дружбе с пелёнок, и о большой любви.
А любовью у нас вот совсем не пахнет, тем более большой и светлой.
Найдя место, где в радиусе метров десяти не было бы случайных ушей, Ромочка опустился на песок и уставился на море. Я присела рядом и спросила:
– Мы приехали любоваться природой?
– Ты же хотела нормальный отпуск? Хотела, – ответил Ромочка за меня. – Вот. Отдыхай.
Так, сразу исторические загадки, а теперь странное поведение одного невыносимого умника и не менее странные разговоры.
– Ты привез меня сюда, чтобы я окунулась?
– Чтобы ты освежила голову.
Какая забота о моей голове, расплакаться бы от умиления, да чувствуется какой-то подвох.
– Что происходит? – не выдержала я всё-таки.
– Ты идёшь в водичку, а лежу и думаю. У меня башка лучше варит на свежем воздухе.
Можно бы было поспорить чисто из принципа. Вроде как какого черта Ромочка командует, что мне делать. Но я только махнула рукой и сбросила одежду.
Вода действительно помогла немного расслабиться и освежила голову. Мысли ещё не легли на полочки, но хотя бы не разрывали мою несчастную черепушку.
Ромочка все это время лежал на песочке и, казалось, просто релаксировал. Даже ногой подергивал, будто в так музыке.
Я подошла к Ромочке и побрызгала на него водой с рук. Он открыл один глаз и спросил:
– Лучше стало?
– Немного. А теперь говори, до
