Противно. Очень.
Так и хочется ворваться к нему в кабинет и потребовать объяснений. Я не виновата! И он не имеет права вести себя со мной как последний говнюк. Но не сейчас, когда квартира наводнена посторонним людьми. Потом. Успеется. Завтра поговорим. Еще ничего не кончено. Никто меня не прогоняет из дома. Никто не обвиняет в утечке информации. А значит, у нас с Сашечкой есть шанс.
– Жужелица, – прижимаю к груди собаку. – Тебе придется составить мне компанию. Тонечка велела прийти не одной. Собирайся!
Мальтийская болонка смотрит на меня понимающе. Словно говорит: «Меня он тоже не пожелал видеть».
– Тогда идем гулять! – наигранно весело постановляю я и, наскоро переодевшись, вместе с Жужей выхожу из квартиры. Охрана меня не сопровождает. Не кидается вдогонку. Моим личным телохранителям нет дела, куда я пошла и с кем. Плохой знак. Очень плохой.
Глава 38
За веселой болтовней на завтраке я ненадолго забываю о собственных проблемах. Брат подробно рассказывает мне о будущих планах, о мечтах отца построить сеть медицинских центров. Свою империю. Слушаю и улыбаюсь. Иногда вставляю свои пять копеек.
– Как насчет того, чтобы вернуться в семейный бизнес? – полушутя роняет Илья, когда мы выходим из ресторана.
– У меня есть работа, – замечаю чуть неуверенно. – Да и профиль другой.
– Умные головы везде нужны, – гладя Жужу по голове, перебивает меня Антонина. – Ты же математик. А нам рентабельность нужно считать…
– Я подумаю, – улыбаюсь вежливо. Пытаюсь подобрать доводы, почему мне больше нравится работать с будущим мужем, и скисаю. Бормочу что-то про расчеты конструкций.
– Давай тебя подвезем? – предлагает Илья, поднимая голову к свинцовым тучам, нависающим над головами.
– Давай, – соглашаюсь довольно. Наши отношения с Димировым уже скоро перестанут быть тайной. Брата и невестку я еще умудряюсь водить за нос. С родителями этот номер не пройдет.
Машина медленно скользит по московским запруженным улицам. И разговор плавно переходит на пробки, лучшие районы проживания в мегаполисе и цены на жилье.
– Ты только заранее скажи, где остановиться, – просит меня брат, когда машина въезжает на Якиманку.
– Вон у того дома, – киваю на нашу высотку. Поднимаю глаза вверх, к пентхаусу, и чувствую, как сдают нервы. Что там ждет меня? В душе екает от нехороших предчувствий.
«Это все ерунда», – отмахиваюсь от глупых мыслей, терзающих душу.
Но за те два часа, что я общалась с родственниками, Саша ни разу не позвонил. Никогда такого не было!
– Ты тут живешь? – поворачивается ко мне брат в изумлении.
– Ну да, – признаюсь спокойно.
– Снимаете? – давит он взглядом.
– Нет, у Саши своя, – выдавливаю неохотно. И прижав к себе Жужу, выхожу из Мерса. – Ладно, пока! – кидаю напоследок.
– Пока, – хором отвечают брат с невесткой. И судя по их обалдевшим лицам, оба недовольны открывшейся инфой.
Ну и ладно!
Отметая прочь всякие сомнения, спешу домой. Поднимаюсь наверх личным лифтом. И войдя в пентхаус, слышу слишком знакомый голос. Его нельзя ни с кем перепутать.
Катя!
– Папа! Да как ты мог подумать такое! Это все она! Твоя Настенька! Она же за родственниками следила за деньги! За родным братом своим. Все, что в семье творилось, сливала какому-то уроду. Эта сука на все готова за бабки! Я ее хорошо изучила.
«Вот все и кончено», – думаю я, замирая на месте. И с ужасом жду, что скажет Димиров. Он-то должен меня защитить!
Но Саша говорит тихо. Не могу разобрать ни слова.
На автомате делаю шаг вперед. Прислушиваюсь.
– Что еще скажешь в свое оправдание? – доносится спокойный Сашин голос. – На! Выпей воды, – предлагает он чуть громче. Звякает стакан. Слышится слабое Катино «спасибо, папочка!»
А я отступаю назад. Просто не могу оставаться в этом доме. И видеть Катю не желаю. И Саша по сути меня предал. Сколько там у него обычно длится среднестатистический роман? Кажется, Катя говорила про три месяца. Я продержалась чуть дольше.
На негнущихся ногах выхожу в холл. Жму кнопку лифта. И когда створки отворяются, слышу за спиной голос.
– Анастасия Вадимовна!
– Надо Жужу выгулять, – показываю на собаку, притихшую у меня на руках. Она словно понимает происходящее. Положила голову на лапки и молчит.
– А-а, хорошо, – растерянно кивает охранник. Створки сходятся, лифт несется вниз. Прижимаюсь спиной к металлической стенке лифта. Затылком чувствую холодный металл и еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться от отчаяния. Опустив голову, прохожу через мраморный холл мимо консьержа. Только бы никто не заметил моих слез! И выйдя из стеклянных крутящихся дверей, сбиваюсь с шага. Куда теперь? Что делать? От паники перехватывает дыхание.
«Остановись. Подумай!» – пресекаю глупые страхи. Отхожу подальше от подъезда. По боковой аллейке сворачиваю к маленьким прудикам. И усевшись на лавочку, звоню брату.
– Илья, ты далеко уехал? – спрашиваю требовательно.
– Нет, а что? – удивляется он.
– Забери меня, пожалуйста! Прямо сейчас забери! – всхлипываю в трубку и чувствую, как теряю последнее самообладание.
– Да не вопрос, систер, – вздыхает брат. – Сейчас встречу у калитки. Подгребай туда. Мы еще не отъехали. Тоня решила рассмотреть соседний дом.
Прижав Жужу к груди, со всех ног несусь к выходу. Нужно спешить, пока Димиров не хватился. Уехать. И никогда больше не знать этого человека.
В распахнутом черном пальто брат стоит прямо у калитки. Сил хватает только выйти и уткнуться в широкую грудь.
Тяжелая рука Ильи неуверенно ложится мне на затылок. Прижимает к себе.
– Да что случилось-то? – бормочет он.
– Увези меня отсюда. Пожалуйста! – умоляю, вытирая слезы.
– Пойдем, – безропотно соглашается Илья. И обняв меня за плечи, словно больную ведет к машине.
Открыв дверцу, помогает сесть.
– Что случилось? – охает с переднего сиденья Тоня. И тут же велит непререкаемым тоном: – Погоди, Илья. Я пересяду к Насте.
– Некогда, Тонь, – мрачно отрезает брат, кивая в зеркало заднего вида. – Наверное, по твою душу, Насть? – усмехается, агрессивно перестраиваясь в левый ряд. – Да пошли вы все, – отмахивается от сигналящих машин.
Оглянувшись назад, замечаю выбежавшего следом Сашиного охранника.
«Да пошли вы все», – мысленно повторяю за братом.
– Все обойдется, – перегнувшись с переднего сиденья, сжимает мою ладошку Тонечка. – Мы рядом. Семья с тобой.
– Спасибо, – киваю, как китайских болванчик. И проваливаюсь в спасительную темноту.
Глава 39
– Твои мальчики совсем оборзели, папа! – ворвавшись в кабинет, возвращает меня из раздумий Катерина.
Ее привозят ко мне сонную и непричесанную. Такое впечатление, что пацаны просто сдернули ее с кровати и впихнули в пуховик. Мятые джинсы и свитер завершают бомжеватый образ. Но мне сейчас нет никакого дела до Катиных шмоток или внешнего вида.
– Сядь и заткнись, – обрываю на полуслове. Катя смотрит на меня ошарашенно. Даже рот закрыть забывает. Еще минута и она начинает лебезить. Рассказывает, как любит меня и ненавидит Настю. И это Макарова во всем виновата. А потом притворно клонится на бок.
– На, попей воды, – протягиваю стакан. Давлю взглядом. Меня трудно разжалобить. Тем более притворными методами. – Ты хоть понимаешь, во что вляпалась? – смотрю строго.
– Да причем тут я! Это все Настька твоя! – истошно вопит она. – Нашел кому доверять!
– Угомонись, – рыкаю, еле сдерживаясь. Нервы ни к черту из-за бессонной ночи. Уснуть удалось только утром, а потом Настя, маленький ласкучий котенок, разбудила меня. Какой уже сон, когда к груди прижимается любимая?
– Папа, я ни в чем не виновата, – ноет Катерина. – Это твоя сучка меня оклеветала…
Сжимаю руки в кулаки. Иначе ударю и выгоню на фиг.
– Ну конечно, это Настя трахалась с Масловским в Плотниковом переулке, – говорю жестко, не подбираю слова. – Это она вступила в банду и шантажировала людей. Договор, который ты поперла из Настиного телефона – это фигня, моя дорогая. Скажи спасибо, что я успел вмешаться. Ведется следствие. На тебя уже пять томов компромата. Еще насобирают и закроют. Поэтому единственное, что я могу для тебя сделать, это отправить куда подальше.
