что теперь?
— Ну, если я тебе нужна была только в качестве экстренной сексуальной помощи…
— Нет, что ты! Давай… я не знаю… Давай посмотрим кино? — Он опустил взгляд к собственному паху. — Даже если это меня убьёт.
Агата хрипло засмеялась. И это лучше другого давало понять, что ей вообще-то тоже нелегко приходится. Всё ж женщины — удивительные существа. Далось ей, чья это квартира! А впрочем, необязательно ведь заниматься любовью. Видеть, слушать её, касаться — уже хорошо. И говорить, говорить… Рассказать, наконец, о Ксюшкином похищении. Об идиоте-Соколе, которому теперь светило по меньшей мере лет десять.
— Послушай, а ты только инвестициями занимаешься или через тебя можно вывести деньги?
— Можно и вывести, — улыбнулся Илья в темноте и коснулся губами макушки Агаты. — А что? Много надо вывести?
— Не знаю. Родителям на первое время. Маме предложили работу, и они решили уехать. За ужином мы как раз обсуждали, как это все лучше провернуть.
Голос Агаты наполнила грусть. Илья, ничего до этого не знавший о том, что происходит в её жизни, напрягся. Сжал её ладошку сильней.
— Выведем сколько нужно. Это не проблема, — и попытался переключить на другую тему: — Вы только об этом говорили?
— Ещё обсуждали погоду. В Берлине. Ну, знаешь, они переезжают туда. Прикидывали — сразу ли брать тёплые вещи, или к зиме ещё будет возможность пробиться через железный занавес.
Лиса! Знала, к чему он клонил. И специально не поддавалась. Стужин резко сместился и навис над Агатой, зафиксировав её руки над головой. Она хохотнула.
— А обо мне? Обо мне говорили?
— Ну-у-у, было. Да. Не вдаваясь в детали.
— Как это — «не вдаваясь»? — возмутился Илья.
— А что бы я им сказала, если и сама не знаю, что будет?
Ах ты ж чёрт! А ведь и правда. Это он для себя что-то там решил. А её не додумался поставить в известность!
— Что будет? – задумчиво перекатил на языке.
— Ага. В мире и… в целом. — В голубоватом свечении, идущем от телевизора, глаза Агаты манили таинственной глубиной.
— Что касается мира, я понятия не имею, не буду врать… А в целом — будем ты и я.
— Ты в Эмиратах, а я — здесь?
— Нет. Где угодно — вместе.
Агата затаилась в его руках. И только её пальцы сжались, комкая на животе Ильи футболку.
— Ты передумал уезжать?
— Послушай, давай так… Мне и сейчас это решение кажется наиболее разумным. И правильным. Но! Я ведь почему хотел это сделать?
— Потому что ты не поддерживаешь то, что происходит. Как и я.
— Вот именно. Но ещё и потому, что здесь не будет нормальной жизни…
— И что же изменилось с тех пор? — голос Агаты окончательно скатился в шепот.
— Я понял, что нормальной жизни у меня не будет без тебя. Ты, кажется, с самой первой нашей встречи уже её неотъемлемая часть. — От чувств, что переполняли грудь и подпирали глотку, голос Стужина сел. — Я… понимаешь, мне кажется… Хотя — к чёрту! Нет, я уверен, что просто тупо без тебя не смогу. И даже если твои родители считают меня не самой лучшей для тебя партией — мне плевать. Я никому не позволю нас разлучить. И ничему.
— Никто и не собирается нас разлучать, — Агата мягко улыбнулась и провела по его щеке дрожащими пальцами. — Они, напротив, хотят узнать тебя получше. И вообще мечтают о внуках.
— Это они зря. Сейчас плодятся только идиоты. К счастью, у нас есть большая коробка резинок. Ты же не забыла купить?
— Точно ничего не забыли? Потому что потом как передать — бог знает! — в который раз одно и то же повторила Агата, комкая в ладонях шёлковый шарфик.
— Ничего, Агатик, не паникуй. У нас было время собраться.
— Ладно. Вылет, кажется, по расписанию. Не забудь мне позвонить, когда приземлитесь в Стамбуле. И когда прилетите на место. А потом, когда устроитесь… — Агата запнулась, прерванная коротким ласковым:
— Дочь…
— Что? — обернулась.
— Ты повторяешь одно и то же по двадцатому разу. Я, конечно, не молодею, но и до маразма мне ещё далеко, — улыбнулась Оливия. — Я позвоню, слышишь? Всё будет хорошо.
— Конечно. — Чтобы позорно не разреветься, Агата уткнулась в рюкзачок, якобы что-то там хотела найти. Провела ладошкой по волосам Ксюшки, которую они с Ильёй были вынуждены притащить с собой в аэропорт — няня для неё всё не находилась. Повезло ещё, что у малышки был хороший день. Шум и чужие люди как будто её даже не беспокоили. Она внимательно разглядывала покрытие пола и ковыряла пальчиком шов на своей сумочке с Хеллоу Китти.
— Агатик, ну ты чего? Ладно бы ты одна осталась, так нет же! У тебя вон — Илья, Ксюшка. Новая жизнь. Да и мы всегда будем рядом.
Да уж. Рядом — по меркам современного мира. Но не настолько рядом, чтобы приезжать к родителям каждые выходные. Не настолько рядом, чтобы спонтанно выбраться с ними в театр или какой-нибудь ресторан… Не настолько рядом, чтобы обнять, когда хочется поговорить не через экран монитора, а взяв за руку или приобняв.
Чувствуя, как подкатывает тошнота, Агата сглотнула.
— Конечно.
— Кстати, он мне страшно понравился.
— Только папе не говорить? — Агата шмыгнула носом, а Оливия Генриховна рассмеялась:
— Говори! Это не секрет. Я ему уже и сама это озвучивала. Хороший он парень — твой Илья. А красавец какой? Мечта! Вы очень хорошо смотритесь вместе.
Обе женщины синхронно повернули головы туда, где в нескольких десятках метров их мужчины о чём-то переговаривались, стоя возле упаковочной машины. Один родительский чемодан был уже затянут в плёнку. Двум другим это только предстояло. Оставшееся у них время Агата отсчитывала вот такими простыми действиями — ещё два чемодана запаковать, выпить кофе, выстоять очередь… Родители ещё не улетели, а ей уже было тоскливо. И к этой тоске примешивалась тоска по Илье. Который никуда улетать не собирался, но — вот ведь какая штука! — теперь уж Агата не была уверена, что ему стоит здесь оставаться. В своём эгоизме она совершенно упустила из виду, что потом его могут просто не выпустить. Как она будет жить,
