бесился… Слишком много эмоций как для человека, который якобы вообще на них не способен.
– Ты больше не пытался выяснить, что с тобой? – шепчу, до глубины души тронутая признаниями Кирилла.
– Нет. – Отводит глаза. – Зачем? Оно же мне никак не мешает. Ань, ты пойми, я не вижу ровным счетом никакой проблемы в том, что мне плевать на людей, которых я знать не знаю. Того, что я испытываю к тебе и Арише, мне хватает за глаза. Иногда даже этих чувств становится так много, что мне вскрыться хочется, чтобы их выпустить. Это страшно, понимаешь? Вот так на ком-то завязываться, тогда как у тебя принципиально другая оптика восприятия. Я же эгоист жуткий, Ань… А тут ты. И мы – как сообщающиеся сосуды. Тебе хорошо – и мне хорошо. Тебе плохо – и я сдыхаю, не понимая, что сделать, чтобы тебе помочь. Ты не такая, как другие женщины. Я понятия не имею, что вообще в твоей голове творится. Невозможность просчитать тебя сводит меня с ума. Наверное, ты никогда не сможешь понять, что я чувствую. И как по мне бьет, когда я в отношениях с тобой лажаю. Я себя просто уничтожаю в такие моменты.
Себя уничтожает. Не меня…
Господи, какая я дура!
– Кир, а почему ты только сейчас решился попытаться ко мне заново подкатить?
– По тем причинам, о которых рассказал выше. Ань, мне даже сейчас не хватает опыта в отношениях с тобой. Я…
– Набирался.
– И это тоже. Да и моему бизнесу нужно было окрепнуть. Семья – это большая ответственность. А отец… Ты в курсе, он никогда бы не принял мой выбор.
– Ты боялся, что Виктор лишит тебя наследства?
Я не ерничаю, правда понять пытаюсь. Если все ровно так, как Кирилл говорит, ему было, мягко скажем, непросто.
– Да нет, с голоду мы бы не сдохли. Ты же знаешь – я гений программирования и лидер по своей сути. – Кирилл вызывающе оскаливается. – Но что было бы с Ари? Вряд ли бы ты согласилась со мной встречаться, пока у отца в руках оставался козырь в виде твоей дочери. Я вообще не уверен, что ты согласилась бы со мной быть по доброй воле.
– И поэтому ты решил прибегнуть к шантажу.
– Никак иначе я не мог заставить тебя дать нам шанс. Не проси за это извиняться.
Я закатываю глаза:
– Не буду. Все равно ты не чувствуешь за собой вины.
– Вот именно. Аня…
– М-м-м?
– Ты сказала, что любишь меня.
О-о-ох. Да. Я действительно это сказала.
– И всегда любила. Просто это чувство сильно трансформировалось за прошедшее время.
– Хорошо, – довольно безэмоционально замечает Кир, что никак не вяжется с его диким взглядом и тем, как надсадно он дышит. Мальчик мой. Сколько же в тебе… – Я рад, что это, наконец, произошло. Знаешь ли, было стремно мечтать трахнуть ту, которая пыталась заменить мне мать.
– Тебе, и стремно? Не верю.
Кирилл оборачивается ко мне, проходится нечитаемым взглядом по лицу и… растягивает губы в порочной улыбке:
– Ты права. Плевать мне на это было. Иди сюда.
– Ну уж нет. Давай потерпим до дома.
– Иди сюда, – повторяет. – У меня, между прочим, мечта сбывается. Не порти момент.
Я его мечта… Знаете, как приятно быть чьей-то мечтой? Очень-очень-очень. Внутри все будто в морские узлы стягивает. И в то же время, напротив, отпускает что-то.
Осторожно перекидываю ногу через Кирилла и перебираюсь к нему на колени.
– Так лучше?
– Значительно.
Между бедер упирается его каменно-твердый стояк. Я, закусив губу, ерзаю. Обхватываю ладонями его скулы, веду ладонями к затылку и, зарывшись пальцами в волосы, влажно целую.
– А если бы он не погиб, Кирилл? Сколько бы еще это длилось?
– Не думай об этом, – просит, чередуя каждое слово с нежным касанием губ.
– Не могу. У тебя ведь был какой-то план? Сколько бы мы еще ждали?
– Ни секунды больше, чем это было бы оправдано.
И я ему верю. Вот так просто. Верю и окончательно сдаюсь. Обвиваю шею руками, прижимаюсь всем телом. Веду носом по скуле к уху, наслаждаясь тем, как он пахнет. Набираю полные легкие его дерзкого, как он сам, аромата, и в груди начинает жечь. Тороплюсь и жадничаю. Захлебываюсь. С ним каждый раз как последний. С ним каждый чертов раз…
– Мне звонил Мещеряков. Представляешь, уже назначили предварительное слушание.
– Я в курсе. Он мне тоже звонит.
– Ну да, – морщу нос. – Я и забыла, кому обязана.
– Перестань, – одергивает меня Кирилл.
– Прости, – вздыхаю я и действительно осторожно прикусываю кожу на его шее. – Я по привычке, наверное, кусаюсь. Представляешь, он сказал, что мне даже нет необходимости приезжать в суд.
– Ну, ты ж юрист. И процедуры получше меня знаешь.
– Знаю. И так действительно можно, но…
– Но?
– Сложно объяснить. Наверное, я просто привыкла ходить на каждое заседание, опасаясь, что суд расценит мой пропуск как незаинтересованность в исходе дела. Знаю, теперь в этом нет необходимости, но перебороть себя не могу.
– Готова с шашкой наперевес доказывать, что ты хорошая мать?
– Угу. И что с моим моральным обликом все в порядке. Хотя, – делаю многозначительную паузу, – я уже в этом не очень уверена.
Кирилл, распутно улыбаясь, приподнимает бедра.
– Даже не знаю. Впрочем, всегда можно соврать.
– Подталкиваешь меня к лжесвидетельству? – шепчу сопляку в губы.
– Не самый большой грех, согласись.
Не знаю. Формально ничего плохого мы вроде не делаем. Но не в глазах общества.
– Кирилл…
– Да?
– А как ты вообще видишь наши отношения? То есть… Ты вроде бы не собираешься их скрывать, иначе бы не звал меня в клуб, но…
– Тебя так волнует, что скажут люди?
Продолжать настолько серьезный разговор, сидя у Кирилла на коленях, сложно. Его напряженный член ох как отвлекает. Я возвращаюсь на свое место, хотя Кир пытается меня задержать.
– Не в том смысле, о котором ты мог бы подумать. У меня осталось не очень много людей, мнение которых для меня было бы важным.
Это правда, даже Кинчев после нашего последнего разговора растерял свой авторитет в моих глазах.
– Но?
– Но у нас есть Ариша. Вдруг это
