— Я просто хочу, чтобы с Мари всё было в порядке, — произношу почти умоляюще.
— Мы все хотим, — она вздыхает. — Врачи делают всё возможное. Успокойтесь, господин Муромцев. И поддержите лучше её сестру, — указывает рукой в закуток с парой стульев, на одном из которых сидит, скорчившись, худенькая фигурка в огромной не по размеру толстовке.
Я не успеваю оглянуться, как Анна уже испаряется. Подхожу к темноволосой девчушке.
— Ты ведь Алинка, да? — имя сестры всплывает в памяти само собой.
Девочка поднимает голову, и я невольно втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. На меня смотрят опухшие, зарёванные, но такие же зелёные в крапинку глаза, как у Мари. Сразу становится больно дышать. Я присаживаюсь рядом с ней.
— Да, — шепчет эта… мини-эльф, — а вы?..
— Илья. Илья Сергеевич.
— А-а, ну да, знаю, — Алинка всхлипывает, скривившись.
— Всё будет в порядке, — пытаюсь подбодрить её, — Мари сильная, она справится!
— У меня никого кроме неё не-е-ет, — девочка с трудом сдерживает рыдания, — мы с ней так поссорились два дня назад. Я такого наговорила! Даже не сказала ей сегодня, что люблю её, когда она уходила. А теперь… теперь… — она не договаривает и утыкается лицом в длинные рукава толстовки, плечи начинают трястись.
Мне кажется, что в груди прорезали огромную дыру. Самому хочется завыть от боли. У меня тоже никого нет, кроме моего эльфа. И сказать про то, что люблю её, я не успел. Господи, лишь бы она поправилась! Никогда не верил, что там наверху кто-то есть, но сейчас готов молиться всем богам сразу. Только пусть её спасут!
Тянусь к Алине и аккуратно обнимаю её. Она вцепляется мне в лацканы пиджака и прижимается, дрожа как в ознобе. На меня вдруг накатывает мощное ощущение дежавю. Я ведь не рассказывал Мари, только упоминал, что моих родителей уже нет в живых. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать. Всплывают давно похороненные воспоминания, как я ворвался в больницу, как навстречу мне вышел врач и, отводя глаза, сказал, что спасти никого не удалось… Я остался совсем один, впал в жесточайшую депрессию — из неё меня вытянул Грэй, которого щенком подобрал на улице. С тех пор, кстати, терпеть не могу врачей — мою семью они не спасли.
С трудом заставляю себя вынырнуть из жуткого прошлого и вспомнить, что прошло уже девять лет. Смотрю на Алинку. Всё теперь не так! Всё будет не так!
— Мари поправится! — произношу уверенно. — И ты не одна теперь! Вы с ней не одни, слышишь?
Алина поднимает на меня заплаканные глаза. Не знаю, что она видит на моём лице, но неуверенно кивает и пытается улыбнуться. Я с трудом улыбаюсь в ответ.
Не знаю, сколько мы сидим вместе, время тянется просто бесконечно. Девочка в конце концов засыпает, уткнувшись лбом мне в плечо, а я просто придерживаю её, не позволяя себе думать, что что-то может случиться. Я… планирую, как Мари вернётся в офис. Как мы все вместе поедем в отпуск. Как будем гулять с Грэем. С ней всё будет в порядке!
Из моей… медитации — или самовнушения? — меня вырывает движение в конце коридора. В нашу сторону направляется высокий мужчина в хирургической одежде и накинутом сверху белом халате.
Глава 37
Илья
Я встаю, слегка тряхнув Алинку, которая тут же просыпается и начинает тереть глаза. Видит врача и подскакивает тоже, становясь рядом со мной. Не знаю, что чувствует она, а у меня горло перехватило до такой степени, что сказать ничего не получается.
— Кто из вас родственник Кудрявцевой? — спрашивает хирург.
— Я! — выпаливаем с Алинкой хором.
— Ясно, — скептически произносит мужчина. — пациентке была выполнена экстренная торакотомия, пуля извлечена. Операция прошла успешно, ближайшие сутки она будет находиться в ОРИТ.
Мы с Алиной переглядываемся, и, видя наше непонимание, врач поясняет:
— В реанимации! У неё множественные переломы рёбер, повреждена верхняя доля левого лёгкого.
— С ней… всё будет в порядке? — почти шёпотом спрашивает Алина.
— Состояние тяжёлое, но стабильное, — хирург кивает. — Сейчас можете идти домой, доступ в реанимационную палату запрещён. Приходите завтра.
Я оттягиваю рукав над часами — время уже почти два часа ночи.
— Завтра — это утром? — спрашиваю врача.
— Завтра — это завтра! — немного раздражённо отвечает он и тут же разворачивается, заметив мелькнувшую в конце коридора фигуру. — Анна Николаевна! Где вы ходите опять?! Протокол операции для заполнения подготовили?
К нам быстрым шагом подходит Анна.
— Да, Никита Сергеевич, — отвечает спокойно, — всё заполнено.
Мужчина сердито кивает и, кинув на нас последний взгляд, уходит — только полы халата развеваются. Странный он какой-то…
— Алинка, — ласково обращается Анна к девочке, и та вздрагивает, поднимая на неё глаза. — Не переживай! Всё будет хорошо! Илья Сергеевич, — смотрит на меня внимательно, — я могу вас попросить отвезти Алину домой и присмотреть за ней? В реанимацию вас всё равно не пустят, я позвоню, как только вам будет можно прийти, хорошо?
Я киваю.
— Сколько вас ещё ждать?! — рявкает хирург, выглянув из какого-то кабинета.
— Мне пора! — Анна торопливо уходит.
Неслабо их тут муштруют!
Я отвожу Алину к ним домой. Девочка выглядит такой потерянной, что, замявшись, спрашиваю:
— Алин, может быть, мне у вас остаться сегодня? Не стоит тебе одной сейчас… — она поднимает на меня глаза, и я добавляю: — А если завтра Анна позвонит, то сразу вместе в больницу поедем!
— Хорошо, — тихо говорит девочка и показывает на дверь: — Это комната Мари. Можете там переночевать.
Я, сглотнув, киваю и неуверенно захожу в небольшую комнатку. Здесь так пахнет моим эльфом, что дыхание перехватывает. Сажусь на аккуратно заправленную постель и оглядываюсь — обстановка старая, но всё чисто и вполне даже симпатично. Подтягиваю к себе подушку и утыкаюсь в неё носом, вдыхая запах Мари.
Так и отрубаюсь, полусидя.
Марина
Сознание поднимается вверх, закручиваясь по спирали, и я не могу понять, где я и что со мной. С трудом разлепляю веки, но тут же закрываю обратно — становится больно от слепящего света.
— Давай, спящая красавица, просыпайся, — звучит рядом чей-то знакомый голос.
Опять осторожно приоткрываю глаза и, поморгав и привыкнув, вижу над собой улыбающееся лицо подруги.
— Аня, — шепчу беззвучно, голоса как будто совсем нет.
— Не волнуйся и не разговаривай, — подруга проверяет капельницу рядом с моей кроватью. — Всё у тебя будет в порядке!
— Алин. ка, — произношу с трудом.
— У неё всё хорошо, Илья за ней присматривает, — Аня опять смотрит на меня и слегка хмурится. — Ох и напугала ты нас всех!
— Илья? — единственное, что я поняла из её слов.
— Да, он уже который день из больницы не вылезает. Даже выбил у Добрынина разрешение на посещение реанимации, а это, чтоб ты знала, чудо покруче второго пришествия, — фыркает насмешливо.
— А сколько я?.. — спрашиваю тихо.
— Пять дней уже, — подруга гладит меня по руке. — Теперь отдохни!
Мне хочется спросить ещё, но сил нет совсем, и я проваливаюсь в сон.
В следующий раз после пробуждения чувствую себя лучше. Даже оглядываюсь по сторонам — я одна в палате, просто нашпигованной всякой техникой. На мониторах что-то постоянно мигает и двигается — замечаю на пальце какую-то прищепку, на другой руке катетер, трубка от которого тянется к капельнице рядом. .Ч.и.т.а.й. .н.а. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.
Пока осматриваюсь, дверь тихонько приоткрывается и в палату воровато заходит Илья, тут же закрывая за собой. Выдыхает, оборачивается и тут же ловит мой взгляд.
— Мари, ну наконец-то! — подлетает к кровати, жадно разглядывая моё лицо. — Очнулась! Слава богу! После операции начались осложнения, я, правда, ничего не понял из этих медицинских объяснений, но потом тебе стало лучше. Аня сказала, что ты приходила в себя, но…
Смотрю на него, и он замолкает, неуверенно улыбаясь.
