эхом его слова… Слова, которые могли ничего и не значить, а могли означать конец. И чтобы понять, на какой мы стороне неизбежности, я до боли вглядывалась в беспокойные глаза мужа.
— Разбудил тебя? — спросил Шведов, отбрасывая наушники.
— Нет. Я сама проснулась.
Ночь была темной, в кабинете горела лишь настольная лампа, а за окном в черноте, подсвеченной уличными фонарями, копилось ощущение надвигающейся бури. Ну, точно как в душе — мелькнула последняя связная мысль, прежде чем эмоции полностью захватили разум. Меня болтало. И нужно было за что-нибудь ухватиться, чтобы выстоять. Я решительно подошла к Шведову и вцепилась в его футболку, все так же с жадностью вглядываясь в глаза.
Дерьмо, с которым он без нее бы не справился — это я?
А если так — зачем он рядом? Из благородства? Да, наверное, он бы мог. Но ведь мне совершенно не это нужно. А у них… У них все серьезно, выходит? И тогда что же получается, он мне врал? Когда я строила планы на будущее, когда отдавала ему всю себя, точнее, то, что от меня осталось, он меня безбожно обманывал?
— Вер… — свел брови Шведов.
Я затрясла головой.
— Помолчи. Минутку… Дай мне…
Что? Обмануться? Еще немного? Еще чуть-чуть?
Зачем-то я его обняла. Прошла ладонями по спине, как никогда отчетливо осознавая, что он — единственный мужчина, которого я когда-либо знала, и что никаких других я знать не хочу. Потому что зачем? Вот же он — мой. Со всеми своими тараканами. Мы столько лет вместе, что я корнями в него вросла. Это было что-то большее, чем любовь. Большее, чем желание. Мы с ним родными стали…
— С кем ты говорил?
Меня колотило. Денек выдался еще тот. Сначала приключения с больницей, теперь это.
— Замерзла? Пойдем, выпьем чаю. И, наверное, надо подкрутить батареи, да?
— Ты слышал, что я спросила?
Кое-как мне удавалось контролировать голос, вытравив из него истерику. Но я не была уверена, что моей выдержки хватит надолго.
— Естественно. Я же не глухой.
— Ну, и? Тебе нечего сказать?
Взгляд Шведова налился знакомым мне ослиным упрямством. Это было явным предупреждением о том, что чем больше я буду давить — тем отчаяннее он будет сопротивляться. Такой уж была природа этого мужика. Если я хотела добиться от него правды, нужно было срочно менять тактику… Но на какую? Я была в таком ужасе, что ничего толкового в голову мне не шло.
— Семен…
— Я все же заварю чай. У тебя стучат зубы.
— Это нервное!
Я все-таки чуток сорвалась, да. Мой отчаянный взгляд увяз в его, самую малость оттаявшем.
— Тогда я тебе заварю ромашку. Или что там от нервов? Зверобой?
— Ты издеваешься… — шепнула.
— А ты? Ну, сколько можно меня подозревать?
— Хочешь сказать, мои подозрения беспочвенны?
— Абсолютно. — Шведов взял меня за руку и вывел из кабинета. И знаете что? Я вцепилась в его ладонь, как в спасательный круг. Как же мне хотелось ему верить…
— Это прозвучало очень интимно.
— Что?
— Ваш разговор.
Шведов отвернулся к кухонной стенке, снял с платформы чайник, чтобы набрать воды. Зашуршал пакетиками, будто нарочно действуя мне на нервы.
— И? Ты никак это не прокомментируешь? — опять завелась я.
— Я прокомментировал. Ты опять меня не услышала.
— Ну, так повтори! — взвизгнула я и, окончательно выходя из себя, запустила в него чашкой. К счастью, та не долетела и разбилась вдребезги, ударившись о покрытый кафелем пол. Шведов развернулся. Смерил меня нечитаемым взглядом и вдруг ко мне направился. Я испуганно отступила, упираясь полумесяцами ягодиц в подоконник. Огляделась, как загнанная в клетку волчица. Трепыхнулась. Адреналин, выброшенный в кровь, притупил боль. Но я знала, что она может в любой момент вернуться.
— Повторяю. Я люблю тебя одну, — снизошел Шведов, распластывая ладони по обе стороны от моих бедер.
— Сём…
— И одну тебя хочу.
— Ты никогда не делишься своими чувствами, — прошептала я, страшно волнуясь.
— Блядь, — Шведов закатил глаза. — А прямо сейчас я что, по-твоему, делаю?!
— Ты сказал другой женщине, что не справился бы без нее! Без нее. Не без меня, понимаешь, в чем разница?!
— Да! — заорал в ответ Шведов. — Без тебя я бы вообще подох!
И все… И тишина. В которой мы замерли, гоняя туда-сюда воздух. Грудные клетки хаотично вздымались, легкие жгло, глаза выедала соль. Сердце рвалось от непреодолимого желания верить. Даже если его разорвет на куски потом… Я захныкала как ребенок, я заскулила. И, наверное, первая поцеловала мужа. А уже следом он на меня накинулся. Провел с силой вверх по рукам, сдавил плечи, отчаянно втрамбовывая меня в свое тело. Зарычал мне в рот.
— Скажи, что ты только мой! — умоляла я.
— Говорю.
— Что только меня трахаешь…
— Тебя, дурочка моя, только тебя. С ума схожу просто. — Семен втянул в рот сосок прямо вместе с тканью ночнушки. Прикусил, как делал всегда, когда терял над собой контроль. Подхватил под задницу и взгромоздил на подоконник, заставив меня обвить его бедра ногами.
На короткий миг мы опять залипли, вглядываясь в глаза друг другу. Равно с тем же остервенением, с которым еще секунду назад я жаждала добиться от мужа правды, сейчас захотелось просто тупо его присвоить. Тяжело дыша, я медленно приблизилась и с поистине вампирским удовольствием впилась зубами в кожу в том месте, где мощная колонна шеи Шведова переходила в такую же выдающуюся трапецию. Тот оскалился, запрокинул голову, открывая для моих зубов беззащитное горло. Небывалое доверие для хищника вроде него. Приглашение — от которого я не смогла отказаться…
— Мой… — с силой, оставляя засосы, втянула его бронзовую от загара кожу. — Мой, — повторила экзекуцию чуточку выше. И еще, и еще… Пока он стоически это терпел, дыша все надсаднее с каждой секундой. Поставив финальную точку — мощный красный засос под подбородком, я отстранилась, со священным ужасом пялясь на то, как на его коже наливаются оставленные мной знаки принадлежности.
— Довольна?
Я зачарованно повела головой. То ли соглашаясь, то ли нет… А Семен криво ухмыльнулся, подхватил меня под бедра и куда-то понес. И снова мы не отводили глаз. И снова в мозгу билось: «Боже, куда мы катимся? Что я вообще творю? Засосы эти… Детский сад какой-то. А дальше что? Посажу Семена на цепь?».
— Ух ты, — прервал мои мысли его восхищенный шепот. Шведов остановился у зеркала в спальне, чтобы полюбоваться на результат, и, кажется, остался вполне им довольным. — Круто. Выходит, я так тоже могу?
У меня поджались пальцы на ногах от этого вопроса.
— Если хочешь.
Семен мазнул по
