присоединяется к предложению жены.
— Так надежнее, — поддакивает Екатерина, и я смиряюсь, чтобы не выглядеть совсем уж глупо со своими отговорками.
К тому же, Егор завлекает Тимошу описаниями тачки, и он на какое-то время забывает, что никуда не хочет ехать.
Я вошкаюсь в прихожей последняя, и, естественно, Воронцов решает оставить последнее слово за собой.
— Что не так, Варя? — грозно спрашивает он, появившись словно из ниоткуда, когда я уже тянусь за пуховиком.
— Все так, Виктор Андреевич, — пресно отвечаю я, пряча горящее лицо в воротник.
— Почему шубу не надела? — напряженно допытывается Виктор.
— В пуховике удобнее.
Неужели он серьезно считает, что я приму этот подарок?
— Я хочу, чтобы ты осталась, — сделав шаг ко мне, он нависает, давит харизмой. Сердце начинает колотиться, когда память подкидывает воспоминания, что произошла вчера после того, как Воронцов вот так ко мне подошел. — Я дважды не предлагаю.
Вот и хорошо. Не надо больше ему видеть Тимку. Если этот Егор так и будет капать ему на мозги, рано или поздно, Виктор все равно начнет копать.
Потому что они с Тиль действительно похожи.
— Не надо ничего предлагать, Виктор Андреевич, — сдержанно отвечаю я. — Мы с вами в расчете.
— В расчете? — раздувшиеся ноздри белеют, красиво очерченные губы сжимаются в плотную линию.
С улицы меня зовут Лиза и Тимка.
И я, подхватив сумки, выхожу на крыльцо. Не удерживаемая дверь за моей спиной хлопает с таким грохотом, что мне становится не по себе.
Пока Егор укладывает мои сумки в багажник, а мы с Тимошей усаживаемся, проводить нас выходит Екатерина.
Но не Виктор.
На секунду мне кажется, что я вижу его силуэт в окне второго этажа.
Скорее всего, действительно кажется.
Уже в дороге я слышу звук доставленного сообщения. Проверяю телефон. Зачисление на карту от Виктора Андреевича В.
Даже больше, чем мы договаривались с Воронцовым, я уже хочу ему написать об ошибке, но взгляд зацепляется за сопроводительное сообщение: «А шубу зря не взяла. Продешевила».
Пару дней меня эмоционально шатает.
Кидает между противоречивыми желаниями: от позвонить Воронцову и все высказать до в гордом молчании вернуть ему деньги.
Посоветоваться мне не с кем. С мамой обсуждать случившееся я не готова. Не думаю, что она меня осудит, но это… в общем, мне неловко. А еще не хочется признаваться, какая я дура.
И вопрос с работой на Воронцова довлеет надо мной.
Отказаться от должности?
И кому от этого будет хорошо?
Воронцов забудет обо мне, как только перестанет видеть. «Победа» была нелегкой, но она уже пройденный этап. И дважды он не предлагает. Он же так сказал. То есть я для него ничего не значу. Когда человек нужен, от него легко не отказываются, так ведь?
Мы уже обговорили момент, что после «испытательного срока» в коттедже, наше общение прекратится. Да и кем я буду? Рядовым аудитором? Вряд ли мне придется контактировать с высшим начальством. Тем более, я планирую не вылезать с удаленки.
Но ведь…
Это как расписаться в том, что я продажная женщина.
Глупость, конечно, но это клеймо жжет. Я раз за разом перечитываю приписку к денежному переводу, и под кожей будто оживает муравейник.
Мерзко. Гадко. Обидно.
И что хуже всего, я боюсь столкнуться с Воронцовым еще раз. А ведь это может произойти просто в бизнес-центре: в лифте, фойе, коридорах… Я не хочу чувствовать его презрительный взгляд, даже мимолетный. Хотя какая мне разница до его отношения ко моей персоне? Виктор смотрит на жизнь только под одним углом. С точки зрения хозяина жизни, для которого все вокруг или ровня, или те, кто продается.
Что бы я ни пыталась ему доказать или объяснить, он останется при своем мнении. Воронцов уже повесил на меня ярлык, и попытки его сорвать будут выглядеть жалко. Бесполезные усилия, как борьба с ветряными мельницами.
Шубу я не взяла, но он все равно считает, что меня можно купить.
Крупной солью на рану падает сообщение с телефона Екатерины. Фотка, на которой растрепанная Тиль в комнате, где я жила, играет на постели с забытыми мной шпильками. «Не дается расчесываться», — ранящая приписка.
Это чужой ребенок.
В который раз напоминаю себе я.
Тимка подрастет, и я смогу попробовать завести дочку. Может, мне повезет, и я встречу приличного мужчину. Обычного. Главное, порядочного.
К вечеру второго дня я почти склоняюсь к тому, что надо отказаться и от денег, присланных Виктором, и от должности аудитора. Нужно вернуть ему эти деньжищи с припиской: «Работа в вашей компании меня больше не интересует».
Будет выглядеть немного обиженно, но мне кажется, у меня есть право на подобную реакцию.
В конце концов, я не нищенка. Да, у нас нет коттеджей, шуб, машин, но все, что нужно имеется. И работу я и так найду. Неквалифицированную, но мне не привыкать.
Ищу телефон, который куда-то засунул Тимошка. Он играл в какую-то игрушку, и теперь мобила пропала с радаров. Надеюсь, не разрядилась, иначе поиски затянутся. Тимку спрашивать бесполезно, он если и помнит, то сейчас его в любом случае нет дома. Они гуляют с мамой и обещали принести мороженого.
На мое счастье телефон дает о себе знать сам.
Я слышу звонок. Ожидаемо из детской. Никак не привыкну к новым обоям, которые мама все-таки поклеила. Да где же? Ага, завалился за подушки. Ничего удивительного, в комнате солдат с ружьем потеряется среди игрушек.
Телефон настырно не умолкает, правда, когда я беру его в руки, понимаю, что понятия не имею, кто так настойчив. Номер неизвестный.
В тайне надеясь, что это по поводу моего резюме, робко отзываюсь в трубку:
— Алло.
— Варвара? — уточняет хорошо поставленный женский голос.
— Все верно. Я вас слушаю, — затаив дыхание и скрестив пальцы на удачу, отвечаю я.
— Отлично. Тогда слушай меня, шалава.
Огорошенная я даже слова вставить не успеваю, как на меня выливается поток брани и угроз.
— Если ты еще раз сунешься к Воронцову, я от тебя места мокрого не оставлю, — с явным отвращением цедит неизвестная. — Ты что о себе возомнила, дрянь? Уже начала тянуть бабки из него? Утрись тем, что уже стрясла, и радуйся, что руки-ноги целы. Если рассчитываешь вернуться за шубой, то спешу остудить твой трудовой порыв, тут тебе уже нашли замену.
— А вы кто? — не выдерживаю я. — Та самая, которая заступила на вахту?
— Заткнись, тварь! Знай свое место! Ты годишься только одного. И затыкай свою дырку в другом месте! Не смей
