Закончив разговор, Сабрина сразу же рассказала обо всем Тэмми и Кэнди. Их проект постепенно обретал форму. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Подожди радоваться, пока не увидишь дом, — предупредила ее Тэмми. — Я осмотрела сорок домов, прежде чем нашла свое жилье. Трудно поверить, в каком состоянии иногда находятся дома, в которых живут люди. Жалкие лачуги в Калькутте покажутся дворцами по сравнению с тем, что иногда приходилось видеть. Мне просто повезло, что я нашла свое нынешнее жилье.
Тэмми любила свой дом, обставила его с большим вкусом и поддерживала в образцовом порядке для себя и Хуаниты. Дом был более просторный, чем требовалось, с прекрасными видами из окон и камином в каждой комнате. Она приобрела кое-какие очаровательные антикварные вещицы и великолепные произведения современного искусства, и хотя еще не завершила обустройство дома, туда было приятно возвращаться поздно вечером, пусть даже она жила там одна. Ей, как и Кэнди, доход позволял жить в великолепном месте и покупать красивые вещи. Бюджет Сабрины был гораздо скромнее, чем у сестер. А Энни жила очень экономно из уважения к своим родителям, которые поддерживали ее, поскольку она не имела почти никакого дохода, разве что иногда удавалось продать какую-нибудь картину. И никто не мог даже представить, каким образом могла бы Энни зарабатывать себе на жизнь теперь, когда ослепла. Кроме живописи, она ничему не научилась. Живопись была для нее не хобби, а самой жизнью. Имея степень магистра, она могла бы преподавать историю искусств, но Сабрине как-то не верилось в большой спрос на слепых педагогов. Возможно, она просто не знала об этом. Это был абсолютно незнакомый для нее мир, но и Энни придется его осваивать заново: помимо физических трудностей приспособиться к жизни в нем, ее пугала возможность депрессии, которая могла начаться у сестры.
Все три девушки решили, что аренда кирпичного дома — хороший вариант, и даже Крис с этим согласился. Квартира Сабрины ему никогда не нравилась. Она арендовала ее из-за близости к его жилью, чистоты и приемлемой цены. Что же касается шарма, то он отсутствовал вовсе. Вариант кирпичного дома был гораздо интереснее, хотя казался несколько непрактичным и странноватым.
— Энни быстро научится спускаться и подниматься по лестнице, как только привыкнет к ней. Наверняка имеются приспособления для того, чтобы помочь слепым людям передвигаться в помещении. Мы все должны научиться ей помогать, — сказал Крис. И Сабрина подумала, что с его стороны очень мило напомнить им об этом.
В тот вечер Сабрина рассказала о доме отцу, который восхитился их намерениями по отношению к Энни. Он будет меньше беспокоиться о дочери, зная, что она живет с двумя своими сестрами, особенно с Сабриной, которая является гораздо более ответственным человеком, чем Кэнди, и почти на четырнадцать лет ее старше. Кэнди во многих отношениях еще совсем ребенок и пока не повзрослела, а на Сабрину, как и на Тэмми, все могут положиться. К сожалению, Тэмми не сможет жить с ними, но она обещала часто навещать их. Если они решат арендовать дом, то четвертая спальня всегда будет в ее распоряжении, когда бы она ни приехала.
На следующее утро в десять часов три сестры поехали в больницу. Хирург-офтальмолог должен был прибыть в половине одиннадцатого. Ни у одной из них не хватило мужества подготовить Энни к предстоящим испытаниям. Лечащий врач сказал, что хирург сделает это сам. Он знает, что и как следует говорить в таких случаях. Ей придется пройти специальную подготовку. Энни могла поехать для этого, в реабилитационный центр на несколько месяцев или приезжать на занятия, проживая дома. Сейчас ей было необходимо приобрести навыки слепого, а может быть, даже обзавестись собакой-поводырем. Зная, что Энни терпеть не может собак, сестры сомневались, что она согласится на это. Она всегда считала собак шумными, экспансивными созданиями, к тому же грязнулями. Возможно, собаки-поводыри другие, но об этом было рано говорить. Энни еще предстояло научиться самым элементарным делам.
Хорошо хотя бы, что Энни не предстояли месяцы или даже годы повторных операций, сказала Сабрина по дороге в больницу, пытаясь отыскать в ситуации хоть что-то положительное. Однако, кроме этого, ничего положительного не было. Слепой художник — такое словосочетание могло кого угодно повергнуть в депрессию, и все они были уверены, что именно это угрожает Энни. Она потеряла карьеру, чему посвятила всю жизнь, а самое главное — потеряла мать. Энни беспрестанно мучила себя мыслями о том, что должна была сделать во время аварии, но не сделала: вот если бы она выхватила у матери руль, все могло бы пойти по-другому. Сестры уверяли ее, что никто ее не винит, но от этого ей не становилось легче.
Когда они вошли в палату, Энни спокойно лежала на постели. Кэнди была в коротких шортах, тончайшей маечке и серебряных сандалиях, и присутствующие провожали ее взглядами. Она выглядела потрясающе, хотя Сабрина проворчала что-то насчет совершенно прозрачной маечки. Ей казалось, что совсем не обязательно каждому санитару, врачу или посетителю больницы отчетливо видеть соски ее сестры.
— Не будь занудой, — отмахнулась Кэнди. — В Европе все ходят вообще без маечек.
— Здесь не Европа, — заметила Сабрина. Дома, возле бассейна Кэнди ходила с неприкрытой грудью, смущая Криса и отца, но она не придавала значения тому, что окружающие видят ее тело. Демонстрируя его, она сделала себе карьеру.
— Что надето на Кэнди? — усмехнувшись, спросила Энни. Она слышала, как сестры препирались, входя в палату. А Тэмми еще подлила масла в огонь, сказав, что если бы она заплатила за грудь такую сумму, как Кэнди, то стала бы брать деньги за возможность пользоваться ею, чтобы компенсировать затраты.
— Не так уж много, — сказала Сабрина неодобрительно, — а через то, что надето, видно все насквозь.
Услышав это, Энни рассмеялась.
— Кэнди может себе позволить это, — заметила она.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Тэмми, когда все собрались вокруг постели в ожидании доктора.
— Наверное, хорошо. Я не могу дождаться, когда с меня снимут эти бинты. Устала сидеть в темноте. Очень хочется вас видеть, — сказала Энни. Сестры промолчали. Сабрина подала ей стакан сока с соломинкой и помогла вставить в рот. — Как папа?
— С ним все в порядке. Спасибо Крису. Он его все время чем-то занимает. Они, по-моему, починили все двери в доме, сменили электрические лампочки, и каждый ящик теперь выдвигается без помех. Не знаю точно, чем они заняты, но вид у них очень деловой.
Энни рассмеялась, представив себе эту картину. Пять минут спустя пришел врач. Он буквально излучал спокойную уверенность и улыбнулся, глядя на четырех сестер. Он уже видел их несколько раз на этой неделе и заметил, что Энни очень повезло иметь такую надежную поддержку со стороны семьи. Между сестрами далеко не всегда бывают подобные отношения. И в этот мучительный момент ему придется иметь дело не с одной сестрой, а со всеми четырьмя.
