На этих словах Лидия Антоновна запнулась, поняв, что язык опередил разум. Но все в доме были свидетелями этого так называемого семейного благополучия. А цирк, устроенный в день известия о смерти Анатолия Викторовича!..
— Простите, Ирина, меня за эти слова. Брякнула, не подумав.
— Вы правы, чего уже прятаться под маскарадными масками. Любовь в этом доме так и не поселилась. Годы не навели здесь порядок, двое детей не примирили родителей с их ролями супругов.
Как же ей было безотрадно. И как же не хотелось иметь такую же карикатуру на настоящую семью, где даже кухарка будет в курсе «любви» членов семьи. Всю эту нелицеприятную изнанку их жизни не запрячешь в джинсы, точно выбившуюся рубашку, не затолкаешь поглубже на антресоли.
Дверь кухни ушераздирающе грохнула, и в кухню влетела мать Ирины. Бросила нервным движением руки сумку на диван цвета чибисова яйца и, распахнув дверцу шкафа с алкоголем, плеснула себе первую попавшуюся огненную жидкость — виски.
—Этот адвокатишка еще пожалеет, что связался со мной, — крикнула она и осушила стакан. Налила еще один и отпила уже половину. — Мы еще повоюем, если он не хочет мира.
— Что случилось, мам?
— Ничего хорошего! Ты что здесь уши развесила?! — накинулась на кухарку. — Иди работать!
Не проронив ни слова о том, что она как раз-таки на своем рабочем месте, где хозяйка устроила попойку, Лидия Антоновна тихонько ретировалась. Ирина хотела вступиться за хорошую женщину, но остановить поток злости матери не представлялось возможным.
— Не хочет показывать мне завещание отца! Проклятый бюрократ, чертов бумажный червь! Вдруг он оставил все деньги какой-нибудь любовнице, а не нам? — со страхом произнесла Оксана Дмитриевна и опять приложилась к бокалу.
Девушка задумалась. Завещание… Она даже не помнила о нем. Какое завещание, если ее глаза не просыхают от слез по отцу?! А у матери уже руки чешутся пересчитать сорванный куш.
— Не переживай, мам. Кому он мог оставить эти деньги, если не своим детям?
— Вот именно! Еще этому бастарду наверняка перепадет хороший кусок из общего котла! — гаркнула мать и вылетала из кухни, прихватив с собой сумочку и свою злость.
Только не это. Только не семейные распри в погоне за наследством умершего отца. Допив чай и не тронув пирог, Ирина поднялась к себе, чувствуя слабость в ногах. Ваня исчез, а с ним и все ее занятия…
***
Она убивала время как только могла, но оно было непотопляемым. Сидеть в четырех стенах и быть заложницей скорби — невыносимо. Все ее мысли были об отце и Ване. Первого не вернуть никакими ухищрениями, а второго… Второму она могла просто позвонить и узнать, почему он ее оставил. И перестали ли для него что-то значить их планы на совместное житье или нет?
Ирина пролистала телефонную книгу в своем смартфоне, но номера Волкова там не оказалось. Пролистала еще раз, и даже третий, чтобы убедиться в своих галлюцинациях. Она не могла перепутать, у нее был только один Волчара в телефоне…
Эмоции взяли верх над ее израненной душой, и девушка заплакала в голос, прямо завыла, точно белуга. В комнату вбежали мать и Дарина.
— Ира, что случилось? — требовательно спросила Оксана Дмитриевна.
— Ноешь как сумасшедшая, — скривилась сестра и вышла, оставляя эту заботу матери.
— Мне пора лечиться, — шмыгнула носом Ирина. – В телефоне нет номера Вани, у меня галлюцинации. Или я в порыве бреда стерла его номер.
— Его номер удалила из твоего телефона я. Так будет лучше, — твердым голосом, полным уверенности в собственной правоте, ответила мать.
— Но… но зачем, мам? Я хочу переехать к нему, мы…
— Никаких мы. Кстати, номера твоих друзей остались, позвони им, устройте шумную вечеринку. Тебе нужно развеяться.
— Ты что, не слышишь меня, мам?! Я не хочу к друзьям, я хочу к Ване! — истошно закричала девушка и подскочила с кровати. — Немедленно верни его номер!
— Откуда у меня номер этого паренька? — презрительно фыркнула Оксана Дмитриевна.
— Он не паренек, он Ваня Волков, мой парень! Тогда я поеду к нему сама!
— Прости, Ира, надеюсь, со временем ты поймешь меня.
Оставив дочь в ошарашенном состоянии, она скользнула за дверь и заперла ее. Ирина подбежала к двери и стала колотить ее кулаками. Ее мать совсем умом тронулась!
— Открой! Открой, я тебе говорю! — плакала и барабанила в дверь. — Открой…
Девушка осела на пол возле двери и разревелась, взрываясь, словно столетний вулкан, извергая из себя жгучие слезы, точно лаву. Нет уж, никто не будет за нее решать, кому звонить и кого любить! Она мокрыми от слез пальцами открыла вкладку браузера и нашла сайт школы, где работает Ваня. Номер, по которому можно записаться на занятия!
Ей ответила девушка с довольно роботизированным голосом, будто это был уже миллионный звонок за час.
— Могу я поговорить с тренером Волковым? — как можно спокойнее спросила Ирина, хотя ее рвали на части чувства.
— Вы можете прийти на беседу с любым интересующим вас тренером в назначенный день. Общение по телефону не предусмотрено. Какой день будет вам удобен?
Пальцы уже побелели, так сильно она сжимала проклятый телефон.
— Скажите ему прямо сейчас, что звонит Ирина Вересова! — снова перешла на истеричный крик девушка, стоя на краю своего самообладания.
Еще шаг – и сорвется со скалы вниз, в водоворот хаоса.
— Алло, Ира? — у телефона был ее Ваня, и Вересова облегченно улыбнулась, а слезы с тройной силой покатились по щекам.
— Почему ты бросил меня и не звонил? — пошла в атаку она. — Почему, Ваня?
— Ира, — осадил ее мужчина одним только тоном своего умиротворяющего и заставляющего подчиняться голоса, — если ты хоть раз заглянешь на дно своего тщеславия, то ужаснешься. Потому что дна у него нет.
— О чем ты, Вань?
— О том, что меня вытурили из твоего дома как жалкую псину. Только в грязь лицом не кинули, и я должен был первым тебе звонить? Навязывать свою позорящую твой семейный род личность?
— Я… я не знала. Это все мама, она вообще с катушек слетела в последнее время.
— Какая разница кто? Почему ты сама мне не позвонила, если я был тебе нужен?
Ирина сглотнула комок в горле, но промолчала. Он, как всегда, прав, а ей и возразить нечего.
— Зачем ты возводишь гордость на пьедестал, Ира? Если я тебе нужен, ты набираешь меня в любое время дня и ночи. Даже если мы поссорились, а тебе необходимо мое присутствие рядом, ты все равно звонишь мне. Пора уже решить, с кем ты будешь общаться: со мной или своей гордостью.
— Конечно, с тобой, Волчара, — вполголоса ответила она, и редкий в последние дни гость — улыбка — промелькнула на ее лице.— Забери меня отсюда, Ваня, мать заперла в комнате и не пускает к тебе.
