Но ведь ей не обязательно продолжать это делать. Она – хороший репортер. Она знает, как надо действовать, чтобы поучить полную картину. Ей просто надо взяться за дело так, как следовало с самого начала.
А когда она сделает свою работу правильно, то узнает правду о Брайене и, может быть – всего лишь может быть, – поймет, что же она к нему испытывает в действительности.
Тара выключила воду, быстро вытерлась полотенцем, надела ночную рубашку и халат, провела щеткой по волосам и пошла по коридору к двери Финна.
Ей пришлось постучать три раза, прежде чем за дверью раздалось ворчание:
– Иду, иду.
Он натягивал футболку, открывая дверь.
– Что случилось?
– Я хочу, чтобы ты был готов выехать к шести часам. – Он оглянулся, щурясь.
– Уже почти два часа.
– Знаю.
– Куда мы едем?
– Еще не знаю.
– Прекрасно. Просто прекрасно, – проворчал он. – Мне всегда нравится рано вставать и ехать неизвестно куда.
– О, куда-нибудь мы поедем, это точно, – заверила Тара. – Мне просто надо придумать, куда именно. И что мы будем делать, когда туда приедем.
Брайен стоял у окна, смотрел на небо и думал, не устроить ли еще раз купание в речке на рассвете.
Совращение Тары прошло не совсем так, как он предполагал. Вместо того чтобы погасить его желание, оно лишь обострило его. Теперь он знал, что означает быть с ней.
Прежде его мучили фантазии, теперь донимали воспоминания. В темноте его спальни они нахлынули на него: запах ее кожи; прикосновения твердых сосков к его груди; ее крики; трепет ее живота под его ладонью; ее чистый, женский аромат. Он даже мог ощутить шелковистое, щекочущее прикосновение ее волос к своим ладоням, когда он держал ее голову, чтобы просто поцеловать ее в губы.
Все оставалось в нем, запечатленное в чувственной памяти, словно клеймо. Он не предполагал, что полная темнота фургона усилит впечатления, сведет его с ума. В первые же минуты всякое представление о месте и времени растворилось в страстном желании овладеть ею немедленно, здесь же. И лишь намного позже он вспомнил, что совсем не предохранялся.
Он винил во всем себя. Ему не следовало допускать, чтобы это произошло в фургоне.
Он не планировал ничего более серьезного, чем один-два поцелуя, несколько объятий с целью убедить ее поехать к нему домой. Однако ему следовало быть умнее после Балливогана. Теперь он не только не обрел прежнего контроля над собой, но, возможно, создал новые проблемы.
О Господи! Он хлопнул ладонью по оконной раме и отвернулся.
Он никогда так не реагировал на женщину. Прежде он всегда испытывал облегчение после секса. Освобождение. Даже после первого раза с женщиной он чувствовал, что сам акт служит завершением. Здесь никакого завершения не было – лишь еще более сильное желание, еще большее томление по Таре.
Что она с ним делает?
Это не имеет значения. После первого шага его курс проложен. Если одного раза с Тарой недостаточно, чтобы вернуть ему самоконтроль, то, возможно, нужен второй раз. Или три раза, или дюжина. В конце концов он придет к завершению, вернет себе свое «я», и все будет хорошо.
Потом он вспомнил, как она выгнала его вчера ночью из фургона, смущенная и так откровенно расстроенная. И он не мог ее винить в этом.
Ему надо найти ее сегодня, убедить, что он готов нести материальную ответственность – если понадобится, – и выяснить, что он может предпринять, чтобы снова зажечь ту нежную страсть, которую она так упорно стремится спрятать. На этот раз они сделают все правильно, в укромном месте, на настоящей кровати, при свете, где смогут испытать еще больше наслаждения, если только это возможно. Но на всякий случай, когда он отправится на ее поиски, он обязательно позаботится о том, чтобы презервативы лежали у него в кармане, а не в ящике письменного стола.
Телефон на стене гаража зазвонил поздним утром, и Рори выбрался из-под машины, чтобы послушать, о чем говорит Мартин.
– Он сейчас придет и посмотрит, что можно сделать. – Мартин повесил трубку и повернулся к Рори: – В булочной фургон не заводится. Крисси спрашивает, не можешь ли ты пойти туда и починить его.
– Нет проблем. Мне все равно хотелось выбраться из-под этой машины.
Рори сбросил комбинезон, соскреб с ладоней основную грязь и причесался. Потом заметил на щеке масляное пятно и намылил тряпочку, чтобы смыть его.
– Ты идешь ремонтировать машину или ухаживать? – ухмыльнулся Мартин.
– Не обязательно выглядеть как промасленная тряпка, правда?
– Эх, – вздохнул Мартин и вернулся к трансмиссии, которую чинил. – Она ждет тебя возле дома, между прочим.
Крисси шагала взад и вперед возле фургона, когда Рори собрался туда.
– Спасибо, что так быстро пришел, – сказала она.
– Спасибо, что вытащила меня из-под «форда». Давай посмотрим. – Он открыл капот и заглянул внутрь. – Заведи ее.
Крисси села в машину и повернула ключ. Мотор взвыл, но не завелся.
Он что-то сделал с крышкой распределителя зажигания.
– Попробуй еще раз! – крикнул Рори. Она повиновалась, но с тем же результатом.
– Думаю, у тебя сломался распределитель. – Он снял крышку и осмотрел его. – Да, здесь порвался провод. Тебе могут заодно понадобиться новые свечи. Их уже пора менять.
Она вышла из машины и подошла посмотреть.
– Ты можешь ее починить?
– Конечно, – ответил он, обиженный таким вопросом. – Это займет меньше двадцати минут, когда у меня будут запчасти.
– А когда ты сможешь их достать?
– Как только Мартин или я поедем в Эннис. – Он подумал. – Сегодня после ленча.
– Мне от этого толку мало. Мне надо отвезти торт в Килмихил.
– Сегодня?
– Нет! – рассердилась она. – Я всегда оставляю их на неделю-другую в фургоне и только потом везу куда следует.
– Мы нервничаем, а? – ухмыльнулся Рори. Она покраснела.
– Извини. Я начинаю паниковать. Его надо доставить туда к торжественному завтраку в честь вручения награды. Может быть, Пег позволит мне воспользоваться ее машиной. Машина Оуэна слишком мала.
– Я тебя отвезу.
– Но я… – Она замолчала и задумалась. – А ты сможешь? Ты бы мне здорово помог. Встретимся у булочной?
– Через пять минут, – ответил Рори.
Он отправился в гараж, где стояла его гордость и радость – большой старый «универсал» с деревянными крыльями из Штатов, по крайней мере так говорил его кузен, который эмигрировал в Калифорнию. Автомобиль был гораздо старше самого Рори, руль находился не на той стороне, а годовой налог на двигатель съедал непомерно большую часть его заработка, но он любил эту машину. Рори еще раз вымыл руки, проверил прическу, снова позабавив Мартина, и поехал к булочной, у двери которой его с тревогой ждала Крисси.
Он открыл заднюю дверцу и разложил заднее сиденье, пока Крисси ходила за тортом. Это был огромный торт, в коробке с целлофановым окошком сверху, так что он мог полюбоваться на сладкое сооружение внутри. Они осторожно поставили его в центр автомобиля и обложили полотенцами и пустыми коробками, чтобы не съехал, и тронулись в путь.
Некоторое время они ехали молча. Крисси почти все время смотрела на свои руки, лежащие на коленях, а Рори вел машину.
Его это устраивало. Он любил наблюдать за женщиной, когда она этого не замечает. Крисси была хорошенькой, со светлыми волосами и зелеными глазами. Округлая в тех местах, которые должны быть округлыми. И к тому же хорошо готовила. Но когда это она стала такой застенчивой?
– Ты и правда очень любезен, – проговорила она наконец.
– Мне совсем не трудно. Я не хочу, чтобы ты потеряла свой бизнес. А что это за торт?
– Шоколадно-вишневый. Оуэн испек коржи, а я собрала все вместе.
– Он красивый, – похвалил Рори. – Со всеми этими шоколадными завитушками наверху.
– Хорошо вышло, да?
– Никогда не видел у тебя ни одного неудачного торта. Вот из Килмихила и едут к тебе, а не в Килруш.
Крисси от такого комплимента покраснела.
– Ты очень милый. Но настоящая причина в том, что вице-президент этого комитета – родственница моей матери.
– Ну все равно, они получат хороший торт, – настаивал он. – Я восхищаюсь всеми, кто умеет готовить.
– Понимаю почему, – ответила она, подавляя смех.
– Давай, повеселись за мой счет, – подзадорил Рори. Он смирился с предстоящими шуточками, как только увидел подъезжающую пожарную машину. Если человек делает такую глупость – поджигает собственный ужин, – то ему никак не избежать насмешек в таком маленьком местечке, как Килбули.
Он успеет состариться и поседеть, а о ней все еще будут вспоминать.
– Вы все так веселились в тот вечер…
Из-под ее прижатой ко рту ладони прорвался смешок.
– Прости, но ты так смешно выглядел, когда свесился из окна. И не только над тобой смеялись. Мэри кричала, Томми метался вокруг с таким видом, будто тоже что-то делает, а потом Мартин выскочил, как ласка из детского стишка, и включил этот огнетушитель прямо у Мэри над головой…
