– Ты исполняешь роль, помни об том, а не живешь жизнью с моральной распущенностью. Нам нужно поговорить об этой роли прежде, чем мы двинемся дальше. Нам нужно сверить наши истории до того, как кто-то поймает нас на несоответствии. Сегодня вечером я отметал вопросы в сторону расплывчатыми ответами, но несколько самых заядлых сплетников вели себя настойчиво. Так же, как и два недоумка, решившие занять мое место посреди этого приема. Я не хочу, чтобы они самостоятельно пустились на поиски ответов.
Симона вынуждена была согласиться, так как она столкнулась с еще большим количеством вопросов в гостиной за хересом, затем – с настойчивыми расспросами от джентльменов по обе стороны стола во время обеда, а после ей снова докучали женщины.
– Нам следовало поговорить давным-давно.
– Ты права, но это было невозможно. Могу я подойти поближе к кровати, так, чтобы мы смогли поговорить сейчас? Мне бы не хотелось кричать, так как я не знаю, насколько толстые стены у особняка Горэма.
– Я тебе не доверяю.
И правильно делала. Он уже раздвигал занавеси у кровати. Симона натянула повыше покрывала, до самого подбородка, потому что ее ночная рубашка прикрывала ее так же эффективно, как это могла бы сделать паутина.
Сара не потрудилась упаковать ее старую фланелевую рубашку или халат, заявив, что они годятся только для печки, ибо недостаточно хороши даже для бедных. Новые предметы одежды, те, что Симона никогда не выбирала – и она молилась, чтобы и Харри не выбирал их – все, как один, были одинаково прозрачными, шелковистыми и соблазнительными. Симона не позволит никому, и меньше всего красивому мужчине в изножье ее кровати, подумать, что она разыгрывает из себя соблазнительницу в собственной спальне. Эта роль заканчивалась у порога комнаты. Такова была сделка, которую они заключили.
Она не договаривалась о том, как Харри будет выглядеть при свете свечей, ради всех святых и звезд. Он казался великолепным в своем парчовом халате, с поясом, завязанным достаточно низко, чтобы открывать в вырезе часть его голой груди, слегка покрытой темными волосами. Его плечи были широкими; талия – узкой. Лодыжки Харри оказались мускулистыми, красивой формы и также голыми. Как и его ступни, что было еще хуже.
– На тебе нет ни ночной рубашки, ни шлепанцев, – обвинила его Симона, указывая на просвет в занавесях. – Уходи. Я не могу разговаривать с полуголым мужчиной.
– Извини, но я не могу найти, куда Метлок запрятал мои шлепанцы, а ночную рубашку я надеваю только в самый разгар зимы, чтобы избежать холода.
Холод, исходящий от кровати прямо сейчас должен был отправить его обратно к камину. Вместо этого молодой человек спросил, может ли он лечь рядом с ней на матрас, чтобы удобнее было беседовать.
– Обещаю, что я не стану снимать свой халат.
Симона потянулась за каминной кочергой, которую засунула под самое верхнее одеяло.
– Хорошо, я просто посижу в ногах кровати. И оставлю ноги на полу, и отведу глаза в сторону. – Во всяком случае, он попытается. Между светом от камина, приникавшим в эту похожую на пещеру кровать, и свечой на ночном столике ее волосы блестели, как раскаленная лава, стекающая вниз на ее плечи. На обнаженные плечи, как заметил Харри, когда она потянулась к оружию. Он сделал глубокий вдох и отвернулся, чтобы уставиться на угли в камине. – Я обещал, что ваша добродетель будет в безопасности от меня.
Но будет ли эта добродетель в безопасности от ее собственных беспутных мыслей? Симона проигнорировала этот предательский голосок в своем сознании. Она подтянула ноги к себе, давая ему больше места, и увеличивая расстояние.
– Я беспокоюсь не о собственной добродетели, которую я твердо намерена защищать, с обещаниями или без. Но я беспокоюсь за юную Салли, вот что. Я бы не пожелала ни себе, ни ей вести подобный образ жизни. После одного вечера я уверена в этом больше, чем когда-либо.
– Я уверен, что вам не место среди райских птичек. – Быстрый вздох Симоны заставил его сделать паузу. – Нет, речь не о том, что вы не так красивы или изысканы, как они, а о том, что ваш характер намного лучше. То, что я привез тебя сюда, напоминает размещение скакуна среди ломовых лошадей, или шампанское, поданное в глиняном кувшине. Ты не должна была слушать и половины того, о чем говорили сегодня вечером.
Симона была так довольна его замечаниями, оценкой ее достоинств, что она решила быть щедрой.
– О, приличные леди могут быть точно такими же скандальными. На моем последнем месте работы баронесса развлекала своих друзей прямо под моей спальней. Все звуки были отлично слышны через камин.
– И ты слушала? Ну и ну. Она жульничает в шахматы и подслушивает. Я разочарован, мадам.
Девушка знала, что он дразнит ее, но все равно попыталась защитить себя.
– Я не могла избегать того, чтобы не слышать их. Они не просто сплетничали о других, как миссис Олмтед, но еще и подробно рассказывали о своих собственных связях и безнравственных намерениях. Я случайно услышала о чичисбее[17] одной дамы, который служил у нее младшим дворецким. Слава Богу, что дети не слышали их бесед, за исключением тех случаев, когда баронесса требовала их присутствия в гостиной во время чая. Эти титулованные леди не прекращали обсуждать планы некой жены оставить мужа из-за недостатка у него… у него…
– Жизненной силы? – подсказал Харри, одарив ее порочной усмешкой, которая означала, что он сам не страдал от подобной неполноценности.
Симона проигнорировала его.
– И вели другие неприличные беседы. Я молилась, чтобы дети ничего не поняли, и выталкивала их из комнаты. Так что, нет, я не была шокирована женскими разговорами сегодня вечером. Их поступки, возможно, были более непристойными, но нужно сделать скидку на их отчаянное положение.
– Отчаянное? Они – самые высокооплачиваемые куртизанки во всей Англии.
– Но надолго ли, пока их лорды не устанут от них? Все они красивы, как ты сказал. Конечно, они красивы. Ни один мужчина не выберет неприглядную любовницу, не так ли? Разумеется, он мог бы это сделать, если бы она ему понравилась, но он не привез бы ее на это сборище.
– Нет, менее привлекательная женщина только почувствовала бы себя второсортной.
– Верно. Что случится, когда jeunes filles, filles du jour[18] превратятся в матрон средних лет? Их лица станут менее румяными, а фигуры – не такими стройными? Как много им станут платить тогда? Полагаю, каждая женщина здесь ощущает, как убегает песок в часах, так что они прилагают все усилия, чтобы их любовники были счастливы – до тех пор, пока могут сделать это. Главным образом все они хотят выиграть некоторое количество призовых денег в этом соревновании. Они сражаются за свое будущее, точно так же, как и я.
