– Мария, я скоро выйду замуж и уеду жить в Испанию. Так что, вероятно, мы никогда больше не встретимся. Ты одна из немногих, с кем я искренне хочу попрощаться.
Я вздохнула, до конца не осознав, обрадовалась ли я тому, что услышала или нет.
Мы в молчании смотрели друг другу в глаза. Виталия первая отвела взгляд, спросила, можно ли присесть, и, получив одобрение, мягко опустилась в кресло напротив меня.
– Чуть больше года назад я на отдыхе познакомилась с мужчиной. – Виталия прищурила хитренькие глазки, выискивая, куда бы деть свою сумку, а потом положила ее позади себя. – Почти два месяца я с детьми отдыхала в Барселоне; Вадим заселился в тот же отель. Как-то он подошел ко мне на пляже и предложил поужинать; я согласилась. У нас завязался легкий роман. Продолжения отношений я не предвидела. Вадим жил не в России, в Испании, поэтому я думала, что когда вернусь домой, наши встречи прекратятся. Но не тут-то было. После отдыха он прилетал ко мне каждый месяц. Хотя я и сопротивлялась любви, как могла, Вадиму удалось завоевать мое сердце. Он оказался проворным, настойчивым и терпеливым... Вскоре я поняла, что хочу бросить все и бежать с ним за моря; когда он сделал предложение, я сказала: «Да!»
Виталия почему-то замолчала. Я думала, что она продолжит говорить. Но минута истекала, а она нарушать тишину не собиралась.
– Я что-то должна сказать? – догадалась я спросить у нее.
– Честно говоря, очень хочу услышать, что ты думаешь о моем замужестве.
– Я в диком восторге от того, как складывается твоя жизнь, Виталия, – съехидничала я.
Надо признаться, я испытывала странные чувства к Виталии. Я ее и любила, и ненавидела; и восхищалась, и презирала; в моих глазах она была ангелом и демоном в одном лице. В голове сотня мыслей о ней, в сердце – тысяча чувств, и все они противоречили друг другу. Все это мешало нашему общению. Я не знала, то ли грубить ей, то ли по-доброму улыбнуться; то ли прогнать, то ли понять; то ли верить, то ли язвительно усмехнуться.
Виталия, вероятно, думала, что я так к ней отношусь из-за предательства Сергея; и вероятно, она чувствовала себя виноватой за то, что вынудила меня молчать о письмах, изменах, лжи, и вероятно, она понимала, чего мне стоило держать хвост пистолетом и не подавать виду, что я каялась. Наверное, она так поняла мой язвительный тон и сказала, что сожалеет о случившемся.
– Жизнь не всегда складывается так, как задумываешь, – досадовала она. – Когда я выходила замуж за твоего друга, я думала, что проживу с ним до глубокой старости. Мне с Сергеем было хорошо и комфортно; я не отрицаю того, что говорила когда-то. Я любила нашу семью и столько усилий приложила к тому, чтобы дом был наполнен теплом и уютом. Но ты же знаешь, я не любила его, и мне не хватало этой любви… любви к мужу. Нелегко жить так, понимаешь? Каждую ночь я обнимала Сережу в надежде, что задрожу, и сердце заколотится, как прежде; а когда этого не случалось, я глотала слезы и ненавидела эти минуты слабости в себе. Я думала, что смогу, что у меня получится… У нас были прекрасный дом, хорошие друзья, забавные традиции... А наши дети! Они же визжали от счастья, когда мы вчетвером отправлялись гулять. Тысячу раз на день я задавала себе вопрос, почему я разлюбила Сергея; но когда ответ не находила, уговаривала себя жить здраво, без лишних эмоций и изживала в себе потребность любить. А что в итоге? Нашей семьи нет. Знаешь, только недавно я поняла, почему согласилась на предложение Доктора. Сбежала… сбежала из дома, в котором я запрещала себе даже думать о том, что хочу любить и жить с тем, кого люблю. Скажу по правде, Мария, я не раз печалилась, что предавала Сергея… Но еще больше, – немного помолчав, добавила Виталия, – я сокрушалась о том, что впутала тебя во всю эту треклятую кошачью историю, заставила поверить в то, во что сама верила с трудом. Ты поступилась своими принципами, а я вильнула хвостом и ушла от Сергея, оправдывая себя маниакальной идеей, а теперь вот собираюсь вновь замуж и с такой же легкостью предаю забвению «дело всей своей жизни»… Я понимаю, почему ты злишься на меня. И прошу, прости…
Я тяжко вздохнула. Ответить бы Виталии, что я ее прощаю. Прощаю потому, что мне на самом деле страшно представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы в ту ночь я не прочла ее письма; если бы не оказалось, что она – жена моего друга, если бы я не смолчала и не решила поговорить именно с ней; если бы я не услышала от нее, что я – кошечка… Не благодаря, а вопреки ее убеждениям, пророчествам, поступкам я живу сейчас так, как есть, живу счастливо с человеком, которого люблю, имею семью, о которой мечтала… Сказать бы, что я прощаю ее. Но я этого не сделала, лишь предложила сменить тему, и как бы невзначай добавила, что, в принципе, Сергей счастлив со Снежаной, да и у меня жизнь сложилась прекрасно…
Виталия сидела в задумчивости и смотрела в окно. Конечно, она расстроилась, что получила сухой ответ на раскаяние. Я же решила в этот раз не торопиться с выводами; хотела убедиться, что она не играет со мной, как прежде, а говорит искренне. «Пусть думает, что меня не тронули ее слова, – подумала я. – О своих переживаниях я скажу на прощание. А пока, шельмочка, будь любезна, поведай мне еще кое-что…»
Я приготовила кофе, предложила Виталии, она опять отказалась. С чашечкой горячего напитка я присела обратно в кресло за рабочий стол.
– Так ты бросаешь дело Кота? – вопрос прозвучал так, будто для поддержания беседы, не более.
Виталия утвердительно покивала головой, не глядя на меня.
– И что теперь будет с клубом?
– Я не знаю, что с ним будет, – тихий и равнодушный голос в ответ. Потом Виталия шмыгнула носом, выдохнула и уже громче уточнила: – И, по правде сказать, мне все равно. Я выйду из клуба, как только Ксения найдет мне замену ...
– Ксения? Ух ты, как интересно...
– Она не состоит в клубе, но, по так называемому блату, приходила несколько раз за консультацией ко мне. Этого хватило, чтобы мы сдружились. – Виталия приободрилась, достала из сумочки платочек и вытерла им аккуратный носик.
«Во-о-от с чем связана просьба Ксении! – уверилась я. – Дарина ведь на дух не переносит кошечек. А тут, ее любимица – в их рядах, хотя и анонимно». Я, конечно, могла узнать подробности у Виталии, но меня больше занимало, почему она решила закрыть кошачью карьеру. Ведь последний раз, когда мы виделись, она была одержима идеей. «Неужели так любовь на нее повлияла?» Я почему-то не верила.
– Одержимая идеей? О, да! – усмехнувшись, ответила Виталия, когда я ей задала этот вопрос. – Каждый из нас когда-то чем-то одержим.
– Согласна, – подтвердила я.
Виталия умолкла и в раздумьях смотрела на меня, а я с показным спокойствием пила кофе. Конечно, мне было интересно, знает ли она, что Доктор зарабатывал на кошечках деньги и спал с ними. Но я не могла спросить ее напрямую об этом, иначе пришлось бы говорить и о том, от кого я осведомлена. Не думаю, что Дарина делилась со мной сокровенным, чтобы я трепалась о нем.
Виталия молчала достаточно долго. Либо обдумывала, что и как сказать, либо колебалась, говорить ли мне то, что я все же услышала.
– Когда я согласилась продолжить дело Доктора, – наконец заговорила Виталия, – он открыл мне «маленький» секрет: клуб неверных жен – всего лишь коммерческий проект. Разумеется, я опешила и разозлилась на него. Никогда бы не помыслила! Он всегда был убедительным в речах, а теория и правила неверных жен казались неоспоримыми. Я и вправду верила в наставления Доктора, в его благие побуждения. И тут, оказывается, он обманывал и использовал меня, как и других кошечек, в собственных интересах. «Поначалу и я себе верил, – сказал он мне. – Но правила неверных жен оказались химерой». Проработав несколько лет, он понял, что кошачью природу облагородить сложно; многие, кроме как насытить плоть, не заботятся больше ни о чем и ни о ком. В кошачьем мире о семье и детях не думают так, как он того хотел. «Мой клуб, – сетовал Доктор, – стал сборищем самых обыкновенных блудниц. Мои знания используют, чтобы дурачить нелюбимых мужей и искать себе новых. Таких идейных кошечек, как ты, Виталия, единицы». Когда он понял, что в подавляющем большинстве кошечки хитрят, он нашел выгоду в общении с ними. Проект стал исключительно коммерческим.
