Кажется, и правда пришло время двигаться дальше.
— Ты правда увольняешься? — вдруг спрашивает Кормакова.
— Правда, — отвечаю, укладывая оставшиеся блокноты в пакет.
— Это из-за Василия Николаевича?
Я лишь пожимаю плечами. Откровенничать с ней у меня нет ни малейшего желания. Мы и так-то не были никогда подругами. А уж после того, что я услышала про нее от девчонок, и подавно нет желания делиться чем-то.
— Или из-за Матвея? — продолжает допытываться она.
— А он-то при чем? — спрашиваю как можно спокойнее. И вот знаю, что не стоит реагировать, что надо просто промолчать, а все равно…
— Ну как, все же знают, что у вас роман с ним, — уверенно заявляет Валя. — Он тебя в Москву забирает, да?
— Это все пустые сплетни, — сухо отвечаю я.
— Ой, да мне-то не ври, — фыркает девушка. — Мы же видели, как он бегал тут, чтобы оформить тебе такое быстрое увольнение!
Рука замирает на полпути к пакету. Хорошо, что я стою к Валентине спиной и она не может видеть моего замешательства. Неужели это и правда его рук дело — такое быстрое оформление? Но для чего?
— Не понимаю, о чем ты, — продолжаю гнуть свою линию. — Ну, вроде все собрала. Удачи, Валь.
Быстро покидаю кабинет и иду к переговорной, в которой провела последние пару недель. Дверь открыта, но внутри никого. Конечно, не думаю, что Матвей остался здесь. Да и что ему тут делать? Но все равно не могу удержаться, чтобы не заглянуть. Естественно, вторая комната тоже пуста.
Собираю всякие мелочи вроде забавных ручек и подставок для записок. Чуть подумав, все же забираю кружку, которую мне подарил Косарин на прошлый Новый год. Не потому, что у меня остались какие-то теплые чувства к этому человеку. Наоборот. Чтобы помнить, как сильно можно ошибаться в людях.
Когда все, что нужно, уложено и собрано, сажусь за стол и еще раз оглядываюсь. Вроде проработала в этом кабинете всего ничего, а ощущение, что целую жизнь. Вспоминаю, как столкнулась здесь с Волошиным и тот предложил самой перейти к нему. Эх, если бы я тогда только знала, чем все обернется… Отказалась бы я? Увы, но думаю, что нет. Потому что, несмотря на то что сейчас в груди противно тянет и ноет, я все равно благодарна этому необыкновенному мужчине. Благодаря ему я узнала, что все-таки со мной все в порядке, что я могу испытывать что-то кроме неловкости рядом с представителем мужского пола. А это уже немало. Как говорит Глеб, впереди у меня целая жизнь, и я еще смогу найти свою половинку. Или, на крайний случай, и правда выйду замуж за Мазилина.
От этой мысли становится смешно. Сейчас я вижу в нем только друга, близкого человека, готового помочь и подставить плечо. И смотреть на него как на мужчину непривычно.
Порефлексировав еще немного, беру пакеты и покидаю кабинет. На проходной сдаю пропуск и по-настоящему прощаюсь с этим местом. Удивительно, но по дороге домой испытываю невероятное облегчение. Значит, все правильно? А вечером звонит Глеб.
— Ты собралась? Все по плану? — сразу переходит к делу.
— Да, подопечная Кирсанова вещи уложила, документы тоже.
Друг откровенно ржет в ответ.
— Мне нравится твой настрой. Завтра утром буду у тебя. Отдыхай!
Чтобы снова не впасть в романтично-розовые мысли о бородатом дровосеке, решаю перемыть окна в квартире. Ну а чего? Физический труд неплохо помогает отвлечься. В итоге два часа прыгаю с тряпками и газетками — по старинке, как мама учила. Поэтому, когда наконец добираюсь до постели, падаю и тут же засыпаю.
Глава 29
Будит меня настойчивый звонок в дверь. Сонно протираю глаза, пытаясь сообразить, что происходит. Только спустя пару минут понимаю, что звонят в мою дверь. Пытаюсь найти мобильный, чтобы понять, сколько времени, но тот, как назло, куда-то запропастился. В итоге плюю и, накинув халат, иду открывать.
— Привет, соня, — улыбается Глеб. — Смотрю, уже собралась?
— А сколько времени? — до меня вдруг доходит, что я вчера собиралась поставить будильник на телефоне.
— Десять часов.
Не сдерживаюсь и ругаюсь прямо вслух.
— И она еще собралась в культурную столицу, — неодобрительно качает головой мужчина. — В квартиру-то пустишь?
— Да, конечно, — подрываюсь, сбегая внутрь и быстренько прибирая все, до чего только могу дотянуться. Надо же, как неловко получилось. Мысленно костерю себя за идиотскую идею с окнами.
— Ты же вроде собирался заехать позже? — спрашиваю я, скорее чтобы понять, где сейчас мой гость.
— Я звонил тебе, чтобы уточнить размеры твоего чемодана. Но ты не ответила, и я подумал, что лучше будет заехать.
— Погоди, — доходит до меня. И, завернувшись в халат получше, я выскакиваю в коридор, где Глеб так до сих пор и стоит. — А откуда ты узнал мой номер квартиры?
— Я просто очень наблюдательный, — многозначительно поигрывает бровями он.
Не знаю, что он имеет в виду, потому что мне вот совсем не очевидно, где я могла проколоться.
— А можешь пояснить для тех, кто пять минут назад еще спал?
— Сделать тебе кофе, пока ты будешь делать из себя человека? — подкалывает Глеб.
— Сделай, — неохотно соглашаюсь, понимая, что кофе и правда не помешает. А сама я могу и не успеть. Быстро скрываюсь в ванной. Душ бодрит и помогает собраться с мыслями. Когда выхожу, чувствую аромат свежесваренного кофе и блаженно улыбаюсь.
— Ты ведь по-прежнему кофеман? — спрашивает Глеб, едва я вхожу в кухню.
— Не то слово!
Беру кружку и с удовольствием выпиваю кофе. Друг присоединяется ко мне, взяв вторую кружку.
— Сколько у нас времени? — спрашиваю, наскоро сооружая простые бутерброды себе и ему.
— Полчаса точно есть.
Мы быстро завтракаем, и я иду одеваться. Хорошо, что все вещи собраны заранее. Наконец покидаем квартиру. Закрывая дверь, я почему-то чувствую, что вернусь уже совсем другой. И это предвкушение слегка будоражит.
Глеб убирает мой чемодан в багажник, и мы выезжаем.
— Спасибо, что разбудил.
— Не стоит, — беззаботно отмахивается он, притормаживая на светофоре.
— Но как ты все-таки узнал мой номер квартиры?
— Прописка, Наташ.
— А что с моей пропиской?
— Ты прислала мне свою прописку, — уже откровенно хохочет он.
— Когда? — пытаюсь вспомнить что-то подобное, но нет. Да и с чего бы мне высылать ему скан моего паспорта… И тут меня осеняет. — Точно! Там были все страницы, да?
Мужчина кивает. Вот растяпа-то. Поленилась сфотографировать страницу с паспортными данными и отправила отсканированную версию. А там и правда есть страница с пропиской — делала, когда на работе нужно было для очередного внутреннего переоформления.
— Повезло, правда?
— Это точно, — выдыхаю, поняв, что все могло обернуться и по-другому.
— Ладно, расслабься, Наташ. Все же хорошо.
Усмехаюсь и включаю радио.
— Не против? — спрашиваю Глеба.
— Нет, конечно. Ничего не поменялось в этом смысле.
Когда учились, мы часто слушали радио, засиживаясь над курсовыми. Наши музыкальные предпочтения были очень схожи, и проблем не возникало. Приятно, что это осталось по — прежнему. Это как если ты после долгой дороги возвращаешься домой. Уютно и привычно.
В аэропорту мы довольно быстро сдаем багаж и проходим паспортный контроль. Я не боюсь летать. Пару раз с родителями летала в Питер, когда мне было лет пятнадцать. Но сегодня испытываю странный мандраж.
— Не бойся, — успокаивает меня друг. — Нам лететь всего ничего.
— Ты часто летаешь?
— Приходится по работе. Страшно первые пару раз. Потом привыкаешь.
Когда самолет взлетает, в груди нервно екает. Мазилин берет меня за руку и успокаивающе сжимает ее. А я, словно малолетняя девчонка, вцепляюсь в него со всей силы. И только спустя полчаса беру эмоции под контроль. Одногруппник весь полет подтрунивает надо мной, пытаясь разрядить обстановку. И наверное, только это помогает окончательно не перенервничать.
Полет длится всего пару часов, но мне кажется, что куда дольше. Понятия не имею, с чего такая паническая реакция, но надеюсь, на обратном пути я буду ощущать себя спокойнее.
