В его голосе столько мольбы, неожиданного надрыва, что я, даже если бы и хотела, то никак не могу отказать.
Перевожу взгляд на врача, и она утвердительно кивает.
– Только недолго, малышу уже пора обратно в кроватку.
Едва неонатолог хочет взять Арслана на руки, он вытягивает и приоткрывает губки и тыкается головкой, как слепой котенок, в мою грудь. Во мне поднимает голову материнский инстинкт, и я уже тянусь к завязкам на сорочке.
– Можно?
– Не сегодня. Если у малыша будут такие же хорошие показатели, то завтра мы попробуем его покормить. А сейчас давайте я вам помогу, и дадим на минутку папе обняться с малышом.
Врач забирает из моих рук сына, и я чисто рефлекторно тяну руки к нему. Но тут же себя одергиваю, что так надо. Все будет хорошо, малышу надо полежать ещё немного в кювезе, и совсем скоро мы будем неразлучны.
Арслана передают в руки Тимуру, и он довольно ловко укладывает его на сгиб локтя, придерживая головку. И где только научился так ловко управляться с младенцами?..
В больших и сильных руках отца наш сын выглядит особенно крошечным. Тимур так бережно, с такой нежностью и любовью держит его в руках, что я с уверенностью могу сказать: там наш малыш в безопасности. Всегда. Отец для сына – защита, опора и поддержка. И ничего этого не изменит.
И я с уверенностью могу сказать: это лучшее, что я когда – либо видела. Настолько, что я просто обязана запечатлеть этот момент.
Достаю телефон из кармана и делаю несколько снимков. Сегодня вечером я пересмотрю их до дыр: ещё бы, это первое совместное фото двух моих самых любимых и важных мужчин.
Этот кадр мне особенно нравится: Тимур склонился к сыну, на его губах играет лёгкая улыбка, и он что-то шепчет ему в макушку. Я не понимаю значения слов, потому что Кадыров говорит на татарском. Целует Арслана в макушку и вдыхает его неповторимый запах. Это настолько трогательный момент, что невозможно сдержать слез счастья.
Украдкой смахиваю влагу из глаз, и врач напоминает, что мы здесь не одни.
– Родители, нам пора возвращаться обратно в кроватку. Набираться сил и расти, чтобы скорее с вами воссоединиться. Приходите завтра.
Завтра.
Ещё одно долгожданное свидание с нашим малышочком.
Ещё один шаг на пути к нашему семейному и уютному счастью…
Отдыхай, наш малыш, папа и мама будут рядом. Всегда-всегда.
Свидание с Арсланом вдохновляет меня на скорейшее восстановление. Ведь тогда я смогу чаще видеться с малышом! И мои усилия дают плоды: наш малыш, как и я, крепнет с каждым днем, чем удивляет врачей детского отделения, и вскоре нас помещают в одну палату.
Первую ночь я совершенно не сплю: кладу Арсланчика рядом с собой и откровенно любуюсь малышом, не могу им надышаться. Провожу тихонечко пальчиком по носику-кнопочке, по бровкам домиком, по четкому контуру губ и бесконечно глажу, целую и обнимаю. Он – абсолютная копия Тимура, тут даже никакой тест ДНК не нужен, видно невооруженным взглядом. Арслан даже во сне такой же серьезный, как его отец.
К слову Тимур, который первое время навещал нас в роддоме каждый день, появляется тут все реже. В последнее время он выглядит неимоверно усталым и вымотанным, но старается держаться при нас. Однако скрыть свое истинное состояние ему удается с трудом.
Последние три дня Кадыров ограничивается лишь ежедневными звонками и просьбами выслать видео с сыном. Я немного раздражаюсь, хочется нагрубить и сказать, чтобы приехал и увидел малыша вживую, но я сдерживаю свой порыв: не забываю, что у него есть беременная Айлин. Его законная жена. А я не имею права ни на истерики, ни на какие-либо требования. Я и без того обязана ему самым ценным в моей жизни.
Из моих невеселых мыслей меня выдергивает деликатный стук в дверь палаты. Удивленная, я сильнее запахиваю халат и негромко, чтобы не разбудить Арслана, произношу:
– Войдите, – а сама становлюсь перед кувезом, заслоняя собой сына. С его рождением я стала жуткой эгоисткой: не хочу, чтобы кто-нибудь лишний раз смотрел на мое сокровище.
Дверь тихонько приоткрывается, и мое сердце на мгновение замирает вместе со мной в надежде, что все же за порогом окажется тот, кто круглосуточно занимает мои мысли. О ком тоскует моя глупая душа.
Но в палату входит неожиданный гость. Давид Хакимов – друг и партнер Тимура.
– Привет, не помешаю? – впервые вижу, чтобы этот мужчина так широко и искренне улыбался. Я и не знала, что он так может. Давид с интересом переводит взгляд мне за спину, стараясь хоть что-нибудь разглядеть.
– Проходи, конечно.
В недоумении смотрю на Давида, не понимая, зачем он ко мне пришел. И он не заставляет ждать с объяснениями.
– Зашел поздравить, ну, и собственными глазами посмотреть на пацана. А то Тимур рассказал, а я до сих пор поверить не могу.
Я осторожно, на несколько сантиметров отодвигаюсь в сторону, позволяя Давиду под моим чутким контролем посмотреть на малыша.
– Вылитый папаша. Такой же серьезный и черненький. Он даже хмурится как Тимур.
От слов Давида искренне улыбаюсь, что уж говорить, мне приятно от окружающих слышать, что Арслан так похож на отца. На отца, который вдруг так резко о нас забыл…
– Тимур, кстати, просил передать, что не сможет вас навестить. У него сегодня очень важные переговоры.
Отвожу взгляд в сторону, чтобы этот проницательный мужчина не догадался, как больно делает мне своими словами. У него переговоры и…беременная жена. А мы…Мы сами по себе. У меня есть частичка любимого мужчины – живой и здоровый сын, и за Арслана я буду Тимуру благодарна до конца жизни.
– Я понимаю,– отвечаю, как мне кажется, ровно и с достоинством, чуть вздернув подбородок. – И ни на что не рассчитываю. Все же он женатый человек.
Наверно, я все же плохая актриса, потому что Давид слегка прищуривается, ухмыляется и качает головой, тяжело вздыхая.
– Вот вроде ты мудрая, но такая глупенькая, Эмма.
Да, я глупая. А ещё безнадёжно влюблённая.
– Ладно, мне пора, – Давид еще раз заглядывает в кувез и осторожно сжимает ножку малыша. – Приятно было познакомиться, бутуз Тимурович. Расти большой и сильный, будешь маму с папой на пару защищать. Всего доброго, Эмма, – поднимает голову, и снова обжигает меня бездной своих темных глаз. – До встречи.
Коротко киваю мужчине, и Давид выходит из палаты, бесшумно претворив за собой дверь.
А я отхожу к окну и смотрю на центральный вход,
