играть в игры. Но он не понимает намеков. – Смею заметить, что и ты не родственник. А я пришел поздравить Эмму с рождением малыша. Преждевременным, к сожалению, но хорошо, что все обошлось благополучно.
Надвигаюсь на друга, тяжело и глубоко дыша, стараясь держать себя в руках, чтобы не напугать малышку. Всем своим видом даю понять, что он не приблизится к ней. Глаза Славы недобро полыхают, но друг не сдается и стоит на месте, как скала.
– Тимур…– раздается позади слабый голос моей девочки, и меня как ведром ледяной воды окатили. Черт, мы в палате женщины, недавно пришедшей в себя после непростой операции, устраиваем петушиные бои, меряясь со Славой достоинствами.
– Пойдем, выйдем, – указываю головой в сторону двери, на что Слава вновь криво усмехается.
– Ну, пойдем. Друг, – и последнее слово выплевывает с таким пренебрежением, что я едва сдерживаюсь, чтобы не втащить ему прямо тут. Слава кладет букет на тумбу в углу и выходит, не обернувшись.
– Тимур! – в голосе Эммы слышно волнение, и она приподнимается на локтях.
Мигом оказываюсь рядом, заставляю ее улечься обратно. Поглаживаю по волосам, успокаивая.
– Тимур, пожалуйста, не надо…
Но я не даю ей договорить, прикладывая палец к ее губам.
– Что я говорил по поводу волноваться? Нельзя. Успокоилась, лежишь и отдыхаешь. Поспи. Позже придет врач, осмотрит и, если все будет в порядке, даст добро на расхаживание. Чем раньше начнешь, тем быстрее мы пойдем к сыну. Поняла?
Напряжение в ее глазах никуда не исчезает, оно лишь затмевается радостью с возможной встречей с малышом в ближайшем будущем. Эмма кивает, слегка улыбаясь.
– Отлично. Отдыхай, родная, – целую ее в висок, поправляю одеяло. – Все будет хорошо, не волнуйся. Я скоро вернусь.
Выхожу в коридор, плотно притворяя дверь палаты. Слава меня ожидает, опершись плечом о стену, и буравит злым взглядом.
– Что ты тут делаешь?
– У меня к тебе тот же вопрос, – хмыкает, не скрывая неприязни. – Я-то приехал к своей женщине, а вот ты…Что здесь делаешь ты, когда дома тебя ждет беременная жена?
– Послушай, Слава, – цежу, сжимая ладони в кулаки и напоминая себе, что Мстислав – мой друг, что мы в общественном месте и руки стоит держать при себе, – Эмма – мать моего ребенка, и я не хочу, чтобы ее беспокоили по пустякам.
Слава отталкивается от стены, подходит и становится ко мне вплотную, словно пытается меня задавить. Вот только я расцениваю этот жест как начало войны. Он не успокоится и не сдастся.
– Я рад за тебя. Поздравляю. Но повторю: Эмма – моя. Ты женат, Тимур, так что угомонись. С ребенком будешь видеться столько, сколько пожелаешь, я не буду запрещать…
На последних словах мои тормоза срывает окончательно, ярость завладевает разумом, и я не успеваю сообразить, как мой кулак впечатывается в челюсть Славы. Он отшатывается, но удерживается на ногах. Стирает кровь с губы и криво ухмыляется:
– Слабовато бьешь. Друг.
– Могу еще добавить.
– Да пошел ты. Запомни, Кадыров: хрен тебе, а не Эмма.
– Вали нахрен отсюда, Слава. В следующий раз я тебе челюсть сломаю. Чтобы тебя рядом не было с моей женщиной.
– С твоей? – откровенно ржет, вызывая меня на открытый конфликт. – Ты попутал, Тимур. Твоя Айлин ждет тебя дома, беременная. А Эмма со мной будет. Вот увидишь.
Отпускаю с цепи своих внутренних демонов и с чистой совестью, с каким-то злорадным удовольствием бью Славу в нос, торжествуя от вида крови, заливающей его идеально белую рубашку.
«Друг» зажимает нос, чтобы остановить кровь, что хлещет из сломанного носа, бросает на меня взгляд, полный гнева и ненависти.
– Не думал я, что ты нашу дружбу на бабу променяешь…
– Я сейчас тебе еще раз нос сломаю! Я понятия не имею, какие ты преследуешь цели, и зачем тебе Эмма, но свою женщину и своего ребенка я в обиду не дам. И моего сына уж точно не будет воспитывать левый мужик, даже если он – мой близкий друг!
– А ты Эмму-то спросил? А? Кого она выберет? – Мстислав все никак не уймется, хотя кому, как не ему знать, что не стоит дразнить моих внутренних демонов. Бессмертный, что ли? – Разговор еще не закончен. Дадим малышке отойти от операции, а потом и спросим, кого она выберет.
И Слава наконец удаляется быстрым шагом, на прощание сплюнув кровь на пол.
Мысленно рычу и впечатываю кулак в стену, сбивая костяшки в кровь, но я не чувствую боли. Меня злит, бесит и дико беспокоит, что задумал мой друг. А друг ли он мне?! Если ради собственных неизвестных мне корыстных целей готов переступить через меня?..
Достаю из кармана телефон и набираю безопаснику.
– Да, Тимур Назарович?
– Удалось что-то нарыть на Славу?!
– Еще нет, но мы ищем, босс. Но пока у него кристально чистая репутация. Даже неоплаченных налогов нет.
Скриплю зубами, но не могу сдержаться и ору на подчиненного:
– Плохо ищете! Я вас всех уволю к чертям собачьим! Мне нужна вся информация на него! Он не такой чистый, каким старается казаться, я в этом уверен!
Отбиваю вызов и не успеваю положить телефон в карман, как меня похлопывают по плечу:
– Не так, ох, не так я представлял тебя в роли счастливого папаши, – резко разворачиваюсь и натыкаюсь на веселый взгляд Давида. – Поздравляю, брат.
И я впервые за все время позволяю себе расслабиться в присутствии друга и наконец-то действительно осознаю, что я стал отцом! У меня родился сын! Все самое худшее позади, впереди только счастливые будни родителей.
Вот только для начала надо разобраться с прошлым и поставить в нем точку. И Давид мне в этом поможет.
– Эмма, – раздается тяжелый вздох от двери, – когда ты уже научишься заботиться и думать о себе? Я же не могу все время быть рядом.
Поднимаю голову, и губы трогает смущенная улыбка. У входа в палату стоит Тимур и не сводит с меня недовольного взгляда. Внимательно смотрю на него и отмечаю про себя, что он выглядит очень уставшим и удрученным: под глазами залегли круги, морщины как будто стали глубже, и общий потрепанный вид. Хочется обнять его и заставить прилечь отдохнуть, расслабиться. Но я не могу себе позволить такой вольности: между нами все еще висит неопределенность, и почему-то я боюсь переступить черту.
– Со мной все в порядке. Врач разрешил мне ходить, – и словно в подтверждение своих слов я делаю несколько шагов навстречу Кадырову.
Он мигом оказывается рядом, подхватывает меня на руки под мой возмущенный
