но и этого оказалось достаточно: Владимир стоял у окна, а Валентина возвышалась около него полностью голая, обмазанная сливками.
— Вчера мы пытались… — замялась женщина, слизывая с собственного соска белую дорожку. Если секунды до этого я пребывала в шоке, то теперь давила рвотный позыв. — Но у тебя не получилось, дорогой. У тебя… Эм… Давно не получается.
Владимир ничего не ответил, лишь испустил уставший вздох. Мои же ноги приросли к полу, потому как каждое мимолетное движение теперь могло привлечь нежелательное внимание.
— Влад, — голос Валентины задрожал, — у нас не было секса почти четыре месяца.
Мужчина ничего не ответил. Он не нервничал, ему было глубоко плевать.
— Ты слышишь меня? — истерика сквозила в голосе женщины, она прикрыла грудь руками, явно ощущая себя нелепо. — Ты ведь даже свою любовницу бросил! Альбина жалуется, что ты не навещаешь ее и не берешь трубку.
Прыснув со смеху, мужчина развел руками:
— Валя, что тебе надо? — он принялся загибать пальцы: — Деньги? Так бери, сколько хочешь! Трахаться хочешь? Заведи себе кого-то!
На щеке женщины появилась слеза, нижняя губа затряслась:
— Вчера я понадеялась…
— Я пытался, правда, — отрубил все ее попытки мужчина, одним рывком сдернув покрывало с постели и накрывая тело собственной жены. Морщась, он отвернулся к окну. — У нас ничего не выйдет.
Валентина засмеялась истерически, это больше походило на плач, а по моей спине прошли мурашки, когда она прошептала:
— У нас больше никогда не будет секса?
Владимир не отвечал ей. Смиренно ждал ее ухода.
— Напомни-ка мне, — топнула ногой та, — сколько лет мы прожили в браке?
Мужчина задумчиво повел бровью:
— Где-то восемнадцать?
— Двадцать два, Влад! ДВАДЦАТЬ. ДВА! — обмотавшись так плотно, как только можно, в покрывало, женщина вплотную подошла к мужу. — Я вижу, что с тобой что-то происходит. Ты можешь не хотеть меня и даже не любить. Но неужели я недостойна знать? После стольких лет.
Мужчина посмотрел на Валентину с сожалением, сведя брови на переносице. Затем его взгляд обратился к окну, где лежал Марка на шезлонге, а рядом с ним огромная необъёмная шляпа, по всей видимости воспринимаемая за меня.
— Говори! — потребовала женщина, голос ее рычал от злости. — Скажи это, мать его!
Тяжело вздохнув, Владимир достал из кармана сигарету, подкурил и безумно спокойно произнес:
— По всей видимости ребенок Каролины — мой.
Гробовая тишина длилась вечность, я ждала реакции Валентины с замиранием сердца, кусая ногти в кровь, когда та истерически расхохоталась, хватаясь за живот и складываясь вдвое:
— Этого не может быть, дорогой. Ты не можешь иметь детей! К тому же срок около семи недель, а свадьба — более двух месяцев назад, так что… — женщина закашлялась, смех сник. Владимир спокойно смотрел на нее, без единой эмоции. Будто ему все равно, будто для себя он давно все решил. — Боги… Ты ведь спал с ней позже. Как долго это продолжается?
Холодно, равнодушно мужчина затушил сигарету, отворачиваясь к шляпе:
— По сей день.
— ЧЕРТ! — голос Валентины был пропитан болью. — Ты спишь с женой собственного сына!
— Более того, — пожал плечами тот, ухмыляясь собственным мыслям, — я сделаю Каролину своей. Мне надоел этот фарс. Она должна принадлежать лишь мне одному!
Хватаясь на волосы, женщина упала на пол и зашипела под нос:
— Ненавижу ее! Вот же тварь! Сука! Она разрушила нашу семью! Все из-за нее! Ей конец! — женщина подорвалась и бросилась к выходу, Владимир поймал ее за талию и потащил в гостевую ванну:
— Тебе надо освежиться, Валя. Приди в себя, ты взрослая женщина!
Сломя голову, я летела назад. Слезы лились градом из глаз, внутри проснулось второе дыхание. Задыхаясь от страха, безумного и накрывающего волнами, я была готова сражаться: за свою жизнь, свободу, ребенка! «Валентина не поможет мне!» — стало очевидно, «Никто не поможет!» — более чем ясно.
Марк любил меня, а любовь всегда спасает. В книгах, романах, повестях и сказках — она вытягивала из самого дна даже обреченных на смерть! Те мгновения, что я парила над землей к Марку, я верила в его чувства. Верила в победу и лучшее.
Запыхавшаяся, истекающая от пота и трясущаяся от адреналина, повалилась на лежак и повисла на Марке. Он лежал с закрытыми глазами, накинутыми руками на лицо.
— Проснись! Нам надо бежать, Марк! Я хочу домой, срочно! Мне надо так много тебе рассказать, нет времени ждать! — в панике я трясла парня, его руки наконец опали. В тот момент мое сердце остановилось. Глаза мужа были распахнуты, а изо рта лилась пена. Слабый пульс и синева губ. Набухшие вены и мое головокружение…
Вдох-выдох… И сердце мое остановилось.
Клиника. Снова
Города, страны… Новые и новые врачи, лечебницы, пансионы… Все смешалось, реальность стала ватным сном. Я слабо сознавала ее, все время находясь рядом с Марком. Мир вокруг стал подушкой.
— Госпожа Орлова, — окликнули меня однажды. Не сразу в голову пришло, что по воле судьбы я являюсь Орловой. Причастна к людям, вызывающих страх у всех адекватных людей. — Каролина?
Расфокусировано я обернулась назад, где в дверях палаты стоял высокий седовласый мужчина. Он нервно перетаптывался с ноги на ногу, поглядывая на пустующий пост охранника:
— Меня зовут Скамейников Виталий Витальевич. Могу я переговорить с вами?
На плечах его были погоны, в руках — рабочая папка. Обессиленно поднявшись на ноги, я махнула незнакомцу ладонью, позволяя войти внутрь и присесть на диван:
— Располагайтесь. Марк все еще в искусственной коме, он нас не услышит.
Даже в крайней степени уязвимости и потерянности я помнила о камерах в палате, а также охраннике, который вот-вот вернется на свое место. «Кто вообще
