набираю Руслана. Долгие гудки. Мы уже почти у полицейской машины. Мне страшно туда садиться. Что же он не берет так долго?!
– Да. – наконец, я слышу его какой-то отстраненный голос.
– Руслан, меня забирают в полицию!!! – почти кричу я в трубку. – Что происходит?!
Снова молчание. Секунды растягиваются в километры безмолвия, прежде чем любимый мужчина отвечает:
– Как ты могла предать меня?
– Я не предавала… – срывается мой голос. – Я вообще не понимаю, что происходит… Руслан, объясни!
– Я же спрашивал у тебя недавно. Ты солгала мне. Ты – такая же как все. За тридцать серебряников, вернее за полмиллиона предала мою любовь. Мое доверие…
Руслан кидает трубку, а меня заставляют сесть в автомобиль. Водитель впереди, несколько хмурых парней в форме зажимают меня между собой, чтобы я не выпрыгнула на ходу. Майор садится рядом с водителем.
– У меня ребенок маленький дома, – сообщая я сквозь слезы. – Пожалуйста, отпустите! Я грудью кормлю! У нас даже смесей дома нет, он голодный с утра…
– Не волнуйтесь, Анастасия Павловна, сейчас приедем в участок, во всем разберемся. Грудной ребенок – серьезное основание. Дайте нам справку из роддома, что вы родили недавно, предоставьте свидетельство о рождении, и выписку из детской поликлиники.
– Я вам что угодно предоставлю, но с собой этого ничего нет.
– Разберемся. – привычно отвечает на это хладнокровный майор.
* * *
Естественно никто со мной разбираться не собирается. Меня закрывают в комнате для допросов, предварительно отобрав все личные вещи. Хорошо, что в обезьянник сразу не посадили. Боже, какой ужас! Что вообще происходит?
С час я слоняюсь по комнате из угла в угол, умирая от неизвестности. Молоко переполняет грудь – мне надо срочно покормить малыша, но всем наплевать на это. Вообще непонятно, где сейчас Русланчик, не выставил же его Руслан за дверь… нет, он не может так поступить с малышом… хотя может просто сдать его в органы опеки и…
Я просто разрываюсь от страха и ужаса. Молоко протекает в бюстгальтер, у меня мокрая блузка, и мокрые от слез щеки. Я стучусь в дверь, но никто этого не замечает. Тогда я сажусь за стол, опускаю голову на руки и тихо плачу от безысходности.
Я проваливаюсь в какое-то забытье, но звук открывающейся двери приводит меня в сознание. Руслан! Он стоит на пороге, загородив собой весь дверной проем.
Я вскакиваю на ноги. Блузка промокла от молока насквозь. Мне холодно, но холод – это последнее, о чем я сейчас думаю.
– Руслан, это какое-то недоразумение… Все прояснилось? – заглядываю я в его холодные глаза.
– Да. К сожалению, все прояснилось. – роняет мужчина. – Для тебя, к сожалению.
– Да что я сделала в конце концов?!
– Украла у меня полмиллиона. Надеюсь, тебе хватит этих денег на хорошего адвоката, иначе… – Руслан делает паузу, от которой у меня мурашки по коже. – Мне говорили все вокруг.
– Что говорили?
– Про тебя говорили. Но я не слушал. Теперь я поплатился за свою беспечность. За свою доверчивость.
– Руслан, это все – неправда! Я уверенна, все выяснится, даже если ты сейчас на сто процентов считаешь меня в чем-то виноватой… Но скажи мне, где мой сын?
Руслан с ненавистью прожигает меня взглядом, молчит.
– Не молчи! – с надрывом выкрикиваю я. – Смотри, я вся молоком обливаюсь! Русланчика кормить надо! Где он?!
– Он в моем доме. – холодно сообщает Руслан. Сообщение о молоке не трогают его. – Наталья Васильевна покормила его смесью. Он с экономкой.
Несмотря на весь ужас ситуации, я впервые за это время выдыхаю с облегчением. Экономка Руслана – чудесная женщина, любящая мальчика. Она не станет делать ему плохо, пока весь этот трендец не прояснится.
– За ребенка не переживай. – поясняет Руслан. – Он будет под моей защитой. А вот тебя я больше видеть не хочу!
По уходу Руслана я еще какое-то время слоняюсь по допросной. Я потеряла счет времени, часов в комнате нет. Мне плохо, страшно и холодно. Я не знаю, о чем думать. У меня кружится голова, я в бессилии опускаюсь на стул.
Дверь открывается, а я снова с надеждой подскакиваю с места. Вдруг Руслан? Вдруг образумился и понял, что я ни в чем не виновата?!
Но нет… на пороге Миша.
– Настя! – подходит он ко мне. – Господи, на тебе лица нет.
Я позволяю приобнять себя, потому что ноги подкашиваются – не держат меня.
– Ты вся мокрая, Насть! – тут же чувствует Миша, – Молоко протекло?
Я киваю. Миша расстегивает легкую кожаную куртку. Под ней белая брендовая футболка. Не раздумывая, он стягивает ее через голову, оставаясь обнаженным по пояс, протягивает ее мне. Отворачивается.
– Переодень скорее. Так и мастит заработать не далеко.
Трясущимися руками, на грани потери сознания я расстегиваю мокрую блузку. Пальцы не слушаются меня, то и дело соскальзывают с пуговиц. Но Миша не торопит меня. Я надеваю его теплую сухую футболку. Мне становится намного лучше.
Миша же накидывает свою куртку на голый торс. Поворачивается ко мне.
– Я приехал забрать тебя отсюда. – внимательно оглядывает он меня горящим взглядом.
– Забрать? – не понимаю я, – Ты вытащишь меня?!
– Я могу сделать так, чтобы тебя отпустили под подписку о невыезде. А потом нанять тебе адвоката, чтобы доказать твою невиновность.
– Так… это же просто чудесно, Миш! Забери меня отсюда, пожалуйста! Мне надо к сыну! Я умираю от того, что не знаю, где и с кем сейчас мой сынок.
Миша подходит близко. От его футболки пахнет незнакомым парфюмом. У Миши чужой запах. У Миши чужая внешность. Чужой взгляд. Меня пугает это все. Даже отталкивает. Но сейчас он единственный, кто вызволялся помочь мне.
Он бессовестно нарушает границы моего личного пространства. Костяшкой пальца дотрагивается до моей щеки. Я вздрагиваю. Хочу отойти от него, выйти из-под зоны его влияния, но он кладет тяжелые руки на мои плечи. Его футболка бесконечно велика мне. Вырез декольте становится огромным, а он нарочито тянет его по плечам вниз, лаская кожу при этом.
– Я. Могу. Тебя. Забрать. – его взгляд блуждает от моих глаз, до губ, прожигая кожу на своем пути, точно лазером. – Но… у меня есть условие.
– К…какое условие? – только и могу вымолвить я.
– Ты. Станешь. Моей.
С ужасом смотрю на него.
– Зачем тебе это надо?
– Ты давно нравишься мне. – Миша гладит мои предплечья, сдавливает локти, ласкает кисти рук вверх-вниз. – Я хочу обладать тобой. Во всех смыслах.
– Миша… у меня сын!
– Ребенок – не помеха. Если ты согласна, то я сейчас же
