Они затвердели и ноют, и больше всего на свете хочу ощутить сейчас, как смыкаются вокруг них теплые губы. Как согревают и дразнят одновременно, посылая по всему телу разряды тока.
Максим уснул в одежде, но тонкая водолазка не скрывает мощных мускулов, вижу, как вздымается его грудь при дыхании, перекатывающиеся мышцы — и кончики пальцев, кажется, зудят от ставшей почти нестерпимой потребности избавить его от этой тряпки и продолжить беспрепятственно любоваться. Прочертить каждый изгиб на плечах, на спине, поиграть шелковистыми волосками на груди. И спуститься к темной дорожке, убегающей по животу вниз. Дернуть пряжку ремня, пробираясь к паху. Сжать пальцами горячую бархатную плоть. Ощутить выпуклость вен, насладиться тем, как она твердеет и пульсирует от моих касаний.
Теснее сжимаю ноги, от самой себя пряча предательскую влагу. Что делать с такой странной и неуместной реакцией тела? Между нами — горы проблем, боль и недоговоренность. Мы успели стать чужими и страшно далекими за последние месяцы. За эту жуткую, нескончаемую зиму. Но мое глупое сердце, похоже, живет по каким-то своим, только ему ведомым правилам. И управляет телом, заставляя желать совсем не того, что нужно.
Макс так сильно похудел после операции, но не стал менее привлекательным. Скорее, наоборот, выглядит жестче и мужественнее. И я хочу его так сильно, что от этого делается больно.
Хотя стараюсь не шевелиться, видимо, все же ерзаю или вздыхаю слишком громко. Или он просто чувствует что-то. Ресницы дрожат, и его глаза медленно открываются. Совершенно ясные, будто и не было никакого сна. Смотрит в упор, стягивая взглядом. Не оторваться. Если бы могла, остановила время, чтобы задержать это мгновенье. Уцепиться за него. Хоть и не получить желаемое, но хотя бы насладиться краткой близостью. Нежданным подарком судьбы, на который я уже и не надеялась…
— Как ты? — одними губами, почти беззвучно спрашивает Максим. Тянет руку, убирая упавшие мне на лоб волосы. Лишь слегка задевает, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать от разочарования. Не потянуться вслед за этой рукой, ловя такое необходимое тепло. Но не решаюсь. Сама себя считаю неправой, а он, наверное, и подавно.
— Нормально… — бессовестно вру, но что еще сейчас сказать? Не признаваться же о том, что внутри разбушевалась настоящая стихия. Воет, как вьюга за окном, требуя освобождения.
— Ве-е-ер… — он приподнимается на локте и нависает надо мной. Хмурится, с тревогой всматриваясь в лицо. — Что не так? Где-то болит?
Закусываю губу, не в силах оторвать взгляда. Болит, но совсем не то, о чем он подумал. Но как сказать правду? Да и надо ли?
Макс смотрит неотрывно, и я при всем желании не смогла бы сейчас отвернуться или спрятаться. Он просто не позволит. Пытливо исследует взглядом, будто привязывая им к себе. Хотя можно ли привязать сильнее, чем уже есть? Я ведь пыталась уйти. Пыталась выбросить его из головы, прогнать из сердца, научиться жить самостоятельно. Выживать — получается. А вот жить…
Нет, я не умираю, конечно, да только в жизни без него нет никаких красок. Все не так. А сейчас, когда он настолько близко, что чувствую тепло дыхания, вижу свое отражение в его глазах. Но признаться не могу…
— Вера? — Максим хмурится сильнее. Опускает ладонь на лоб, проверяя, нет ли жара. Еще как есть. Щеки точно горят, даже со стороны заметно наверно. — Что случилось?
Я хочу его обнять. Кажется, даже кончики пальцев покалывает от потребности это сделать. Сплести руки на шее, притянуть как можно ближе к себе.
— Вера! — он еще придвигается, и теперь нас разделяет всего несколько сантиметров. Я могла бы дотянуться до его губ… но что делать с тем расстоянием, которое не стереть одним простым движением? — Расскажи мне, милая.
В нем столько боли, участия и тревоги, что я не выдерживаю. Закрываю глаза, как маленькая, таким наивным способом прячась от внимания, и шепотом отзываюсь:
— Я соскучилась, Макс. Так сильно, что ни о чем другом думать не могу. Хочу тебя… до безумия.
Затаиваю дыхание, боясь пошевелиться. Трудно признаваться в таких вещах. Я и прежде, когда у нас все хорошо было, редко решалась сказать о том, чего мне хочется. От него инициативы ждала, уверена была, что именно так правильно. А сейчас и подавно…
Мне стыдно. Страшно. Но тело, вопреки всем доводам рассудка, продолжает жить своей жизнью. Настойчиво и жадно требует освобождения.
А потом я вдруг чувствую, как опускается на губы полувздох-полустон. Горячий. Дурманящий. Забирающий последние остатки здравого смысла. И слышу за мгновенье до поцелуя:
— Девочка моя родная…
Мучающий меня жар сменяется совсем другим: не менее томительным, но таким животворящим. Успокаивающим и будоражащим одновременно.
Макс медленно накрывает мои губы своими. Прежде, сходя с ума от страсти к собственному мужу, я всегда хотела поторопить его. Поскорее получить желаемое, утолить голод. Максиму нескольких коротких минут обычно хватало, чтобы довести меня до экстаза.
Но сейчас все иначе. Время как будто останавливается. И я тону в расслабляющей нежности, наслаждаюсь сладким пленом его пальцев, губ, дыхания. Впитываю каждую каплю этой долгожданной близости.
Кожа горит от его касаний, но хочется еще и еще. Больше тяжелого дыхания, ласкающего лицо, шею, ключицы. Больше трепета в руках, освобождающих меня от одежды, оглаживающих плечи, грудь, задевая как-то сразу все чувствительные места. Еще больше поцелуев, так отчаянно напоминающих глоток из живительного источника в раскаленный солнцем день. Его всего — рядом, со мной, во мне… больше… неотрывно… нескончаемо…
Этих ощущений так много, что я боюсь открыть глаза. Будто балансирую на грани сна, стараясь не проснуться как можно дольше. Потому что в этой волшебной реальности он со мной. Гладит мои волосы, рисует пальцами на теле, заставляя покрываться мурашками. Нежит грудь осторожными ласками, вызывая сладкий трепет во всем теле.
Он везде. Дышит вместе со мной. Укрывает своими объятьями от отчаянья прошлого. Растворяет в томительно долгих поцелуях страхи и сомнения.
Глажу мощные плечи, ощущая, как перекатываются под кожей мышцы. Впитываю стук его сердца. Горячая шелковая плоть толкается в мою ладонь. Как же безумно не хватало всего этого!
И вроде бы ближе оказаться уже нельзя, но он все равно обнимает еще крепче. Теснее вжимает в себя. Целует еще жарче, еще настойчивее.
— Посмотри на меня! — горячий возглас опаляет, и я вздрагиваю, послушно раскрывая глаза. И кажется, вижу перед собой бескрайнее звездное небо. Он увлекает меня за собой в эту высоту с россыпью разноцветных огней, завораживающих своим светом. Двигается, погружаясь в истомленное ожиданием
