– Яша, я хотела тебя спросить… – От недостатка решимости она замолчала.
– Спрашивай, зайчик.
– Может, нам обратиться к врачу? Мы женаты уже три месяца…
– Это ты насчет беременности? – Розенберг недобро усмехнулся.
– Ну да… Мы же не предохраняемся.
– Три месяца – очень маленький срок. Нужно подождать хотя бы год.
– А мне кажется, чем раньше мы пойдем к врачу, тем лучше.
Розенберг поднялся с кровати и подошел к окну.
– Я так и знал, что ты начнешь этот разговор! – раздраженно сказал он, стоя к ней спиной.
– А что же делать? Я бы пошла сама, но обследование всегда начинают с мужчины…
Розенберг побарабанил пальцами по стеклу.
– Ладно, давай поговорим, – сказал он после долгой паузы. – Если не трудно, принеси вина.
Она соскочила с кровати.
– Тебе знакомо такое выражение «Бог не дает»? – спросил он, когда Диана вернулась с бутылкой и двумя бокалами. – Ты когда-нибудь думала о том, что это значит? Почему раньше не говорили «у них нет детей», а говорили «им Бог не дал»?
– В самом деле, почему?
– А потому, дорогая моя, что Бог знает, что делает. Раз он не дает детей, то так оно и нужно. Не стоит вопреки всему пытаться заполучить то, в чем тебе отказывает Бог, лучше смириться.
Диана взяла бокал и повертела его в руках.
– Что-то раньше я не замечала в тебе такой религиозности, – сказала она устало.
– Это не религиозность, а здравый смысл. Сама подумай: что хорошего нас ждет, если мы пойдем к врачу? Допустим, ты права и кто-то из нас бесплоден. Пока это наша общая проблема. Но стоит нам сдать анализы и пройти обследования, она превратится в вину одного из нас. А поскольку у меня все-таки есть двое детей от первого брака и свинкой с гонореей я последние десять лет не болел, проблема скорее всего окажется в тебе. А дальше… Ты просто не представляешь, что тебя ожидает. Будешь ходить к гинекологу, как на работу, подвергаться болезненным и унизительным процедурам, пить гормоны… Растолстеешь… Но это ладно, внешность для женщины не главное. Все дело в том, что твои внутренние органы тоже серьезно пострадают. Печень станет хуже, чем у алкоголика. Спать мы с тобой будем не когда захотим, а в строго определенные дни, и это будет не удовольствием, а тяжелой работой. И работа эта займет много лет, потому что эффективных методов лечения бесплодия еще не придумали. О детях из пробирки можешь даже не заикаться. Этим маразмом я заниматься не стану.
Диана молча смотрела на него.
– Зайчик, давай не будем просить у природы больше, чем она нам дает, – продолжал Розенберг. – Если ты в принципе способна забеременеть, рано или поздно это случится и без всякого лечения. Ты скажешь: какой эгоист, у самого-то дети есть…
– Нет, что ты, – поспешно перебила Диана. – Я бы с удовольствием заботилась о твоих дочках, если бы они вернулись из Англии. И поверь, я бы справилась.
– Знаю, знаю, – улыбнулся Розенберг. – Но пока они вполне довольны жизнью, я летаю к ним не реже раза в месяц… Наверное, тебе обидно, что я тебя с собой не беру?
– Я все понимаю, – грустно улыбнулась она. – Те немногие часы, которые вам удается провести вместе, не стоит разбавлять присутствием посторонних.
Розенберг потянулся и протяжно зевнул, показав все свои великолепные зубы, частью природные, частью – продукт самых современных стоматологических технологий.
– Какая ты у меня умница все-таки… Но знаешь… Давай не будем пока думать над проблемами деторождения. Пусть пока будет процесс ради процесса, да, зайчик? А результат появится тем скорее, чем меньше ты станешь его хотеть. Это я тебе как врач говорю.
– А если результат не появится? – Диана нахмурилась, но тут же спохватилась и придала лицу доброжелательный вид.
– Тогда возьмем ребенка из детского дома. Я зарабатываю достаточно, лишний малыш не будет мне обузой. А тебе – да, тебе, конечно, нужны все эти пеленки, бутылочки со смесью, колясочки… Если в течение года у нас ничего не получится, усыновим кого-нибудь. Зато ты всегда сможешь думать, что в нашем бесплодии виноват я, а ты нормальная, полноценная женщина. – Розенберг вдруг расхохотался. – Только, зайчик, не проверяй этого на практике. Конечно, я не унижусь до всяких тестов, но, поверь, лучше тебе не ходить к соседу за ребеночком.
– Но как же мы возьмем ребенка? – растерялась Диана. – Мало ли кто из него вырастет. Очень много приемных детей становятся чуть ли не уголовниками.
– А знаешь почему? Потому что мы выбираем. Все хотим себе получше, а Бог этого не любит.
– Чего не любит?
– Когда человек себе получше ищет, чем у других. Наказывает он за такую гордыню. Вот ты на баб хотя бы посмотри. Сидит в ночном клубе лахудра лахудрой, а все мечтает, что ей мужик круче, чем у других, попадется. Грезит о красавце с толстым кошельком, а на самом деле ее трахают все кому не лень. А почему так?
Диана пожала плечами. Слава богу, она не шастала по ночным клубам в поисках мужа. Но все равно ей было очень стыдно.
– Почему она никак не выйдет замуж? – сам себя переспросил Розенберг. – Дело даже не в том, что ее переимела половина города, и не в том, что возраст уже у нее критический и выглядит она хуже других. Причина только одна – она вообразила, что лучше других, значит, и мужа достойна лучше других, ей нужен такой же сверхчеловек, как она сама. А брать-то надо не того, кто получше, а того, кого посылает тебе Бог. Своего, которого он для тебя сотворил и в мир послал, чтобы вы увиделись и соединились. А там уж бери его и делай с ним что хочешь – он твой! Вдохнови его, поддержи, сделай из него человека, и он никуда от тебя не денется. А упустила своего, отпихнула свою половинку – все! Сиди до старости с томным видом за стойкой, как одинокая галоша. Вторая потерялась, а ни к сапогу, ни к босоножке ты не подходишь. То же самое и у мужиков. Вот я женился когда, разве думал, что Ольга у меня не самая красивая да и хозяйка неважная? – Розенберг мечтательно улыбнулся. – Просто я знал, что она – моя женщина, предназначенная мне, и только мне, и пусть она в глазах всего мира какая угодно, для меня она самое лучшее творение Бога.
Он замолчал, и Диана не знала, чем заполнить паузу. Розенберг, кажется, и сам понял, что совершил бестактность, признаваясь второй жене в любви к первой.
Молча они выпили по бокалу вина, потом Диана достала сигареты. Открыли окно, облокотились на подоконник, закурили и синхронно выпустили дым. Вдалеке виднелись воды Финского залива, солнце уже высунуло из-за них краешек, бросив на морскую гладь молочно-розовую, как десна младенца, дорожку. Облака, нависшие над водой, тоже окрасились розовым… Чайки галдели, как ненормальные, им вторили какие-то мелкие птички, еще чуть-чуть, и в мире станет совсем светло.
