Я до безумия в него влюблена.
Рома пришёл ко мне через пять минут. Одетый. И с подносом в руках. Дождался пока я поем, забрал грязную посуду и ушёл, пожелав спокойной ночи. Мне хотелось его задержать, попросить остаться, но смелости не хватило. Сжимая в руках зайца, подаренного мне дядей, долго не могла заснуть, пялясь в потолок и вспоминая сегодняшний безумный день. Поцелуй Ромы. Его слова. Его ревность. Ссору с матерью и её потерянный вид. Всё же этот день навсегда отпечатается в моей памяти…
Два дня я провела дома. С матерью мы не разговаривали, ко мне в комнату она не поднималась. Только Олег Леонидович заходил по пять раз в день и интересовался моим здоровьем. Я смотрела телевизор и кушала печенье, которое Тамара Викторовна испекла специально для меня.
— Полина, я могу войти? — в дверь постучали.
Я отвлеклась от расчёсывания волос и обернулась. В комнату заглянул Олег Леонидович.
— Да, конечно, — поднялась с пуфика, стоящего у туалетного столика.
— Полина, как ты себя чувствуешь? — взглядом мужчина прошёлся по мне, подмечая круги под глазами. В последние дня меня снова стали терзать кошмары, будто той истерикой я выпустила их из чулана.
— Уже хорошо, — солгала я, поскольку сидеть в комнате и избегать мать я устала. Мне хотелось в школу.
— Послушай, — мужчина обхватил обе мои ладошки горячими сухими руками и поймал мой удивлённый взгляд, — я хочу познакомить тебя и Свету со своей матерью. Ты не будешь против?
— Я… — замялась, поразившись тому, что спрашивают моё мнение. — Не буду.
— Поедешь в эти выходные с нами в деревню?
— Конечно, — я улыбнулась, чувствуя, как тепло растекается в груди. Мужчина не напирал на меня, не давил. Я видела, что если откажу, Олег Леонидович заставлять не станет. — А Рома поедет? — спросила быстрее, чем успела обдумать фразу.
— Поедет, — грустно улыбнулся мужчина. — Солнышко, — он чуть боязливо и нерешительно убрал прядь длинных волос мне за ухо, — ты ведь понимаешь, что ваши чувства… — осёкся, явно не зная, какое слово подобрать.
— Понимаю, Олег Леонидович, — кивнула, смотря прямо в его глаза и выдерживая взгляд. — Но ещё я прекрасно понимаю, что это может быть ложью. Простите, Вам неприятно это слышать, но есть вероятность, что я не Ваша дочь.
Я пожала плечами и отвела взгляд, заметив в глубине глаз отца Ромы странную эмоцию, походящую на сомнение.
— А далеко нам ехать? — поспешила перевести тему.
— Три часа, — мужчина быстро скрыл от меня свои эмоции за маской собранности и безразличия. — Врач сказал, что эта поездка будет тебе только на пользу. Свежий воздух, лес и озеро.
— А когда поедем?
— Сегодня вечером, — Олег Леонидович выпустил мои ладони из горячих рук и отошёл. — У тебя сумка дорожная есть? — я мотнула головой. — У Ромы тогда попрошу.
Мужчина натянуто улыбнулся и покинул комнату. Я только с недоумением посмотрела ему вслед. Кажется, мои слова зацепили его.
Подошла в шкафу, открыла его и замерла, задумавшись, что с собой брать. Поэтому не услышала, как дверь снова открылась и в комнату вошли.
— Привет, — тихий и родной голос мурашками рассыпался по коже.
— Здравствуй, — обернулась и замерла, смутившись до слёз.
Только взглянув в красивое лицо Ромы, осознала, насколько сильно соскучилась по нему. Без своего личного солнца, пригревающего кожу и заставляющего цветы распускаться в груди.
— Сумку принёс, — парень поднял оную в воздух.
— Спасибо, — пролепетала смущённо.
Парень положил сумку на ковёр и замер на миг, будто сказать что-то хотел. Но передумал. Покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь. Только тогда выдохнула, осознав, что задержала дыхание. Не видела Рому два дня с того вечера, как он мне принёс еду в комнату. Казалось, что парень избегал меня. После того поцелуя и ссоры с матерью.
Прикусила губу и принялась собирать вещи. Почти бездумно бросала вещи в сумку. В груди разливалась едкая и колючая обида на Рому. От того, что он приручил, привязал к себе самым крепкими канатами, а теперь отдалился. Оказалось, что недели достаточно, чтобы раствориться в человеке и не смыслить своего существования без него.
Эти два дня я сотни раз подходила к его двери, замирала, но так и не осмелилась постучать. Я была слишком трусливой, чтобы сделать первый шаг. Одёргивала руку и в комнату возвращалась, на пол у стены, что граничила с его комнатой, опускалась. И мигом становилось теплее. Будто сквозь стены он согревал своим теплом. Своей заботой, которую никто и никогда не дарил мне в таком объёме.
Вполне вероятно, что Олег Леонидович запретил Роме ко мне приближаться. В очередной раз напомнил, как мне, что мы с ним родные по крови. Но разве сердцу это докажешь? Объяснишь, что оно циркулирует ту же кровь, что течёт в венах того, кого оно безумно полюбило?
Собрала вещи и спустилась на кухню, чтобы выпить чай. На кухне суетилась Тамара Викторовна.
— Доброе утро, красавица, — женщина встретила меня ласковой улыбкой. — Щёчки разрумянились, хорошо сегодня себя чувствуешь?
— Доброе утро. Да. Уже гораздо лучше.
— Металась опять во сне, — женщина горестно покачала головой. — Может, свежий воздух и парное молоко хорошо повлияют. И так худышка маленькая, а сейчас одни глазки на лице остались. Измучилась, бедная.
Тамара Викторовна говорила с такой заботой, словно я была её внучкой. В груди снова резануло болью. Если бы у меня была бабушка, возможно, она бы забрала меня к себе жить. Не позволила бы этому чудовищу ко мне прикасаться.
— Садись за стол, моя хорошая. Чай с бергамотом, как всегда? — я кивнула, не сумев сдержать улыбки. — Какао точно не хочешь?
— Точно. Спасибо.
— А печенье будешь? Я новое испекла, — Тамара Викторовна поставила чайник греться, а на стол передо мной опустила большое блюдо с творожным печеньем. — Любимое печенье Ромы. Саша ему всегда пекла.
— Мама Ромы? — уточнила, протянув руку и взяв одну печенюшку.
— Да, — на лице домработницы увидела тоску. — Сейчас он его есть перестал совсем. Тоскует по матери. Да и я не смогу сделать его таким вкусным, как у мамы.
Чайник закипел, поэтому женщина к плите отвернулась и
