она девочка с мозгами. И постоять за себя еще сможет. Это тот случай, где надо отпустить. Пусть поживет немного одна, в итоге сама придет. Вот увидишь. Ей нужна эта иллюзия свободы.
– Ты не понимаешь, она не приспособлена к жизни одна, – с явным сожалением произносит Берсеньев, грустно ухмыльнувшись. – До этого ей помогал этот сученыш. А теперь она одна, ты понимаешь это? – понимаю. Как и то, что, по сути, мне плевать. Хотя, нет. Я даже рад, пусть погуляет и глотнет свободы.
– Кстати, об этом Медведеве. Не трогай его больше. Вместо мордобоя надо было за ним сразу проследить и сделать все тихо. Может, он сразу привел бы нас к Маше.
– Нет. Она из-за него сбежала. Точно тебе говорю. Я тебе не говорил, она мне письмо оставила.
– Письмо?
– Да. Она как-то узнала, что мы в курсе, где она находится. Знала, что я приду. Готовилась, – вот тебе и мямля с потенциалом. В который раз недооценил.
– И что в письме?
– Личное. Хоть и без слов, но там все пропитано тем, что она влюбилась в этого говнюка, – ох ты, счастье-то какое. Черт. Скорбь! Скорбное лицо. Ну или хотя бы озадаченное. А, впрочем, мне-то, что до ее влюбленности? Берсеньев никогда не позволит, чтобы его дочь связала свою жизнь с бывшим охранником. И плевать, что он обеспечен. Не того поля ягода. – Он реально не в курсе, где она. У твоих ребят нет никаких продвижек?
– Нет. Ни одной, – самое удивительное, что не вру. Ни одной зацепки куда в этот раз сбежала моя невестушка.
– Как же я устал от всего этого, – кажется, впервые за последнее время я понимаю, что он действительно устал и ему нужен отдых.
– Гриш, тебе надо отдохнуть. Поезжай куда-нибудь, желательно не один. Я все проконтролирую. Когда найду, пугать не буду. Поживет под нашим наблюдением. Надо дать ей право выбора, пусть и иллюзорное. Понимаешь?
– Понимаю.
***
Не знаю, что меня больше вывело из себя, как только я вернулся домой. То, что эта малолетняя выхухоль ржет уже не с первым мужиком, находясь на рабочем месте или то, что делает она это, судя по знакомой интонации, с моим братом.
Сам не понял, зачем стал подкрадываться к кухне, словно какой-то вор. Чаек они значит попивают, похрюкивая на пару. Как еще в целках проходила с такой-то коммуникабельностью.
Смотрю на них и понимаю, что вот она идеальная с виду картина. Оба молоды, красивы. Уж чего не отнять у моего братца, так это смазливости. Девки на него только так вешаются. Вот только здесь тебе не светит, мальчик мой. Хрен тебе.
– Ой, ладно, Никит, хватит меня смешить, я еще от прошлого раза не отошла, – какого еще на хрен прошлого раза?!
– Да я серьезно. Я тебе реально устрою кастинг.
Пизды я тебе устрою. Причем реальной. Когда только успел узнать про это сраное актерство?
– Я вам не мешаю, Наталь Санна? Или я что-то пропустил и в договоре был пункт про балабольство на рабочем месте?
– О, извините, Вячеслав Викторович. У меня в договоре есть отведенное время на обед. Я его не использовала. А также там есть пункт, в котором четко указано, что час, отведенный на обед, я могу использовать как хочу. Вот я его и использую согласно договору. У меня еще семь минут от обеда. Да и я уже выполнила свою работу. Осталось только накрыть на стол. Хотите сейчас? – ну просто образец спокойствия и доброжелательности.
– Хочу, – на удивление, спокойно отвечаю я. – Пойдем, – киваю братцу.
Благо тот не выеживается, идет следом и даже молча. И только зайдя в кабинет, слышу позади себя гаденькую ухмылочку. Сажусь в кресло, наблюдая за тем, как Никита кладет на стол бумаги.
– Ну? – первым не выдерживаю я, смотря на его улыбающуюся морду. – Чего приперся без звонка?
– Это что за прием такой?
– Обыкновенный. Я даже читать это не буду. Очередное провальное дело, – отодвигаю от себя бумаги. – Сто раз тебе говорил, хватит маяться дурью, – самое обидное, что ухмыляющийся усевшийся в кресло говнюк реально умный и способный парень. Но настолько раздолбай, что просирает все, что дала ему природа.
– А ты чего такой злой?
– Невеста во второй раз сбежала. Переживаю.
– Ты слова, наверное, перепутал. Радуюсь имел в виду?
– Я имел в виду рот закрой и не борзей. И давай договоримся – не приходи ко мне в дом без звонка.
– Это что за новые правила?
– Обыкновенные. Без меня тебе здесь делать нечего.
– Это что из-за нее все? – тычет большим пальцем на дверь. – То-то я удивился, почему вдруг вместо привычных теток за шестьдесят у тебя вдруг работает такая молодушка. Хорошенькая. Я еще в первый раз приметил. И как она? – ответить я не успел из-за стука, а впрочем и не очень хотелось. Показывать ему свою заинтересованность в Наташе – себе дороже.
– Я накрыла на стол.
– Спасибо. Можешь идти домой, – произнес равнодушно, не отрывая взгляда от Никиты.
– Может, все же посмотришь на досуге проект? Там не так уж много вложений, для тебя сущий пустяк. Не хотелось бы просить у мамы.
– Тебе двадцать девять лет, какая к черту мама?! Только попробуй у нее попросить деньги, я тебе руки оторву, понял?
– Окей. Тебе сложно просто посмотреть? Я же не прошу просто денег. Чего ты упертый такой?
– Будешь хорошо себя вести – посмотрю.
– А хорошо это как?
– Это значит слушать меня во всем. И если я сказал приходить после звонка, значит, как минимум, надо начать делать так.
– Окей, в следующий раз позвоню, – встает с места и направляется к двери.
– Стой, давай вместе поужинаем.
– Не, я, пожалуй, откажусь. Отвезу твою горничную домой, а то бедняжка без машины. Мало ли чего сделают с такой красотой по пути. Или ты против? – Очередной провокатор. Но не тебе со мной тягаться, гаденыш.
– А почему я должен быть против?
– Ой, даже не знаю, – насмешливо произносит он, хватаясь за ручку двери. – Наверное, что-то показалось. Ну все, тогда до звонка.
М-да… еще немного и я начну срываться на
