стенку душевой, самолично давая зеленый свет его шаловливым губам продвигаться дальше. Ну вот что он творит? Скотина… А ведь он только что сказал, что я, вероятнее всего, превращусь в жируху!
Не все, однако, потеряно. Несмотря на волну мурашек, пробежавших по телу от прикосновений его губ, я собираюсь с духом и протискиваю руку между нашими телами. Упираюсь ладонью в его грудь.
– Ну и что будет, если я превращусь в тушу? Все, отвалишь?
– И тогда я затрахаю тебя сильнее, чем мог бы, чтобы ты сбросила лишние килограммы. Все, Наталь Санна, выдыхай. Я выхожу, – намеренно проводит губами по моим и отстраняется.
Не знаю, что у него там в действительности с выполнением обещаний, но сейчас Архангельский реально делает шаг к двери и выходит из ванной.
Остервенело вытираюсь полотенцем и хватаю шелковый халат. И тут до меня доходит. Надену его и все. «Курица» не сбежит. Осматриваю небольшую полку в ванной. И глаз цепляется за старинную хлопчатобумажную безразмерную сорочку. И пусть она лежит здесь скорее на тряпки для пыли, но сейчас она будет в самый раз.
Надеваю это цветастое недоразумение и… стопорюсь. Если натяну на себя нормальное белье, то будет не стыдно и в итоге неприлично обаятельная и наглая сволочь меня точно соблазнит. А если надену стремные трусы с дыркой, предназначенные для красных дней, то точно не позволю ему их увидеть. Да, надо сохранить висящую на сопле честь.
Сама не поняла, как захохотала в голос от дурости происходящего. Однако, надеваю все стремное. И плевать мне на самом деле на эту честь. Совершенно ненужный атрибут в нашей жизни. Но я сделаю все, чтобы Славику, мать его Викторовичу, так быстро ничего не обломилось.
Из ванной выхожу в полной боевой готовности. Правда, она быстро улетучивается, когда стоило только обнаружить Архангельского за осматриванием моего гардероба. Подлетаю к нему и бью со всей силы по руке.
– Не смей трогать мои вещи! Ты здесь всего лишь непрошенный гость.
По ощущениям, он явно хотчет возмутиться от моего наверняка болезненного удара, но стопорится, обводя меня придирчивым взглядом.
– Ебаный покос, ты где эту сорочку высрала?
– В полке.
– А в полке она как оказалась?
– Я ее туда положила, когда переезжала от брата.
– Досталась в наследство от бабки? – не скрывая иронии в голосе, выдает Архангельский.
– Ну, можно сказать и так. Ее дала мне бабулька, с внучкой которой я лежала в одной палате на реабилитации. А так как своей у меня не было и просить брата было неловко, я приняла ее в дар, – вполне серьезно произношу я.
– Реабилитация? Последствия аварии? Это ты оттуда получила шрамы? – у меня, конечно, есть пробелы в памяти, но не настолько, чтобы я забыла об упоминании аварии. Козлина. Досье он на меня не собирал. Ну-ну.
– В том числе и их, – уклончиво бросаю я, не желая вдаваться в подробности.
– Почему неловко?
– Ты о чем?
– Ты сказала, просить брата было неловко. Почему? – как ни в чем не бывало интересуется этот наглец, усевшись на мою кровать.
– Потому что он достаточно провозился со мной, делая за меня элементарные вещи, которые не стоило бы осуществлять просто близкому человеку, не говоря уже о брате. И говорить ему о том, что он забыл положить сорочку – лишний раз взваливать на него хлопоты и напоминать ему о моей беспомощности, – на одном дыхании выпаливаю я, облокотившись на дверь шкафа.
– Да, Наталь, у тебя с головушкой есть проблемки.
– И это мне говорит человек, который проник в дом без спроса? Кстати, как ты сюда попал?
– Через дверь. Она была открыта.
– Да неужели?
– В самом деле. Я тебе звонил на мобильник и слышал по ту стороны двери звоночек, но ты не брала трубку. Просто так решил проверить дверь, а она бац и не закрыта, – пытаюсь проанализировать, могла ли я реально не закрыть дверь. Скорее всего, на радостях после кастинга, я действительно могла ее не закрыть. – Я тебе подарок принес. Иди сюда, – хлопает по матрасу.
– Я тебе не собака, чтобы выполнять твои приказы.
– Конечно, не собака, они обучаемы и хозяина любят. А ты даже себя не любишь, не говоря уже обо мне. Короче, коробка с подарочком лежит на твоем липком, наверняка от сладостей, столе. Давай открывай, я старался.
– А зачем ты реально сюда приперся?
– Оценить масштаб катастрофы, то есть твою квартиру. В прошлый раз я был так сражен фактом твоей девственности, что совершенно не обратил внимания на обстановку квартиры. Хотя, конечно, с квартирой я преувеличил. Это больше напоминает комнату в общаге. Но, учитывая, что ты будешь выпендриваться про личное пространство, свободу и прочую лабуду, мне придется здесь иногда ночевать. Семьдесят процентов у меня, тридцать у тебя. Именно в таком соотношении. Поэтому решил лично оценить, что здесь надо поменять. Уверен, что хозяйка квартиры будет не против замены мебели на более качественную. Я хочу поменять кровать и матрас. Подушки, разумеется, тоже. Стулья и стол аналогично, – на одном дыхании произносит Архангельский, демонстрируя мне в очередной раз свою улыбку. Ну вот, откуда в одном человеке может быть столько наглости и самоуверенности?!
– А шкаф не надо поменять? Тебе он не показался некачественным?
– Да пофиг на шкаф, я им пользоваться не буду. А твою одежду заменим. Мне нравится, когда на женщине платья, ну или юбки. Давай открывай коробку, я старался. За срочность, между прочим, переплатил. Ты мне со всех сторон должна. Давай живее, надоело уже в джентльмена играть.
– А ты точно в него играл? Я что-то не приметила.
– Я в себе злого дядьку ежедневно утихомириваю, а она не приметила. Неблагодарная. Короче, если сейчас не откроешь коробку, я тебя трахну.
Так себе угроза. Эта перспектива меня уже не страшит, но раз играю в убегающую курицу, то до конца.
В коробке, как и ожидалось, оказалось белье. На этот раз черное. Чего уж греха таить, безумно красивое. Телесного цвета чулки и черное платье. Не короткое, но с открытым верхом. В таком платье грудь точно будет навыкат.
Однако, желания возмущаться нет. А вот охреневать – да. Я всякое ожидала увидеть в коробке, но точно не распечатку анализов. Судя по дате рождения, Славику совсем недавно стукнуло тридцать девять. Мало
