посудой. Присел рядом со мной. Погладил руки, ничего не говоря.
Похоже, он меня понимал и чувствовал гораздо лучше, чем показывал. От этой молчаливой поддержки стало намного проще, и дышать я начала свободнее…
– А что мне с собой прихватить? Чем порадовать и подкупить твоих предков?
– Себя возьми. Спокойную и улыбчивую. Поверь, им больше ничего не нужно, феечка. Не такие они и страшные, как ты сама себе уже сочинила.
– Я – разведенка с прицепом. Слышал о таком?
Он прикусил губу. Пальцы, до того расслабленно лежащие на столе, резко сжались в кулаки.
– Не нравится, да? А мне такое уже прилетало, и не раз. Даже от тех, кто вроде как желал добра…
– И как же они его желали, если не секрет? И кто это такой «добрый»?
– Ну, советовали хватать первого, кто позарится. Мол, не моя ситуация, чтобы перебирать…
До сих пор на глаза наворачивались слезы обиды, стоило только подумать об этом.
– И что же ты не слушаешь эти советы? Чего не хватаешься за меня?
– Я слишком себя уважаю. И ребенка своего люблю, чтобы считать его прицепом.
– Ну, и почему тогда меня должно парить какое-то чужое мнение? – Он сердился. Очень сердился. Даже меня обдало волной этой злости.
– Ну, не тебя. А твоих родителей. Вдруг, они тоже так считают?
– Если они посмеют ляпнуть хоть что-то подобное, сразу дай мне об этом знать.
– Зачем? Я не хочу, чтобы вы ссорились! Лучше даже не начинать…
– Ты за меня собираешься замуж или за них?
Вот это вопрос с подвохом, однако! Я еще даже думать боялась о замужестве, а тут… И попробуй, ответь неправильно…
– Ну, за них – точно не собираюсь. Мы даже не знакомы еще!
– Выкрутилась. Молодец. Я надеялся немного на другой ответ… Но такой – тоже сойдет. – Он, наконец, расслабился немного. Даже легко и беззаботно улыбнулся.
– Надо было сказать, что не собираюсь вовсе?
– Я бы все равно сделал вид, что не расслышал. – Он порывисто обнял меня и встал, заставляя тоже подняться. – Давай, собирай вещички. Поедем знакомиться. Планируй, что с ночевкой.
И опять все вышло так, как хотел Иван. Как так у него хитро получается?!
Милана своими страхами умудрилась и меня заразить.
Я даже не думал о том, что моим предкам что-то в этой феечке может не понравиться. Я же ее выбрал? Выбрал! Какие могут быть сложности у мамы с отцом?
А она вот взяла и заронила в мою головушку целую охапку сомнений. Большого труда стоило их не показать.
Милана, кажется, не заметила. Делала вид, что улыбается, а свое плохое настроение искусно прятала. Но сама на себя не похожа была, совершенно: забыла, что нужно язвить и отвечать на любую, даже самую невинную фразу. О чем-то своем думала, где-то в облаках витала…
– А чего вы такие? Вас там будут наказывать?
Кирюха своим детским чутьем уловил, что со взрослыми что-то не то. Переложил из одной руки в другую свой огромный мешок с машинками. Потом поставил его на пол, обе свои ладошки вложил в наши.
Поддержка пришла – откуда никто не ждал.
Даже Милана улыбнулась, отворачиваясь от зеркала в лифте. Там она зачем-то искала в себе несуществующие недостатки. Поправляла прическу, помаду подтирала…
– Могут и наказать. Всякое возможно.
– Так вы же уже большие, мам? Как вас наказать-то?!
– Мы для тебя большие, сынок. А для бабушек и дедушек – все еще маленькие. -
Пацан завис, приоткрыв рот.
– И вас могут в угол даже поставить? Или как?
– Не знаю, малыш. Пока не знаю. Вот сейчас придем и посмотрим, на что способны родители Ивана.
– Не дрейфь, Кирюх. – Даже жалко стало парня, так он растерялся от новостей. Потрепал его по макушке, сжал маленькую, но сильную ладошку покрепче. – Они хорошие. И просто так никого обижать не станут.
– Как ты?
– Что «как я»?
– Ну… Вот… – Он подбирал слова, а я томился в ожидании. – Такие же хорошие, как ты?
Как теплым бальзамом облил. Заставил расплыться в глупейшей, дурацкой улыбке. И очень удивился, что дядя Ваня чему-то так радуется.
– Чего ты молчишь? Ты же будешь моим папой, значит, хороший человек. Правда, мама?
– Я еще посмотрю на его поведение, малыш. Если докажет, что хороший – тогда и папой станет. Договорились?
Зеленоглазая даже здесь не смогла себе отказать – испортила всю малину.
– Докажу. Не сомневайся, милая.
Лифт брякнул, сообщая, что мы доехали. Старый дом, и техника такая же – проще пешком дойти, чем на лифте добираться. Но Кирюха уж слишком хотел обкатать это чудо инженерной мысли.
– Родители, привет! – Мать с отцом уже ждали гостей. Правда, еще не догадывались, как сильно эти гости изменят их жизнь. – Это Милана, моя будущая жена. А это – наш Кирилл!
Как бы так не заржать и не захрюкать, видя выражения их лиц!
И эти люди меня учили, что нужно уметь всех любить, принимать и радоваться!
Ну, как учили… Мать вещала, отец – молчал. Чтобы не нарваться от санкции в виде кислого борща и не глаженых рубашек…
– Добрый вечер. – Милана решила взять огонь на себя. Моя бесценная, самая лучшая женщина! Смелая, как пятьсот волкодавов.
– Мам. Не двигайтесь, пожалуйста.
– Почему? – Маман лишь бровью повела. А сама глаз не сводила со своей будущей родни.
Припечатало ее нехило, конечно же. А что поделать, если у нее вырос такой вот засранец-сын? Между прочим, очень любящий и так же сильно любимый!
– Я вас с отцом хочу сфотографировать. На память потомкам. Можно потом будет картины писать!
– Он и над вами тоже издевается, да? – Феечке надоело топтаться у порога и чего-то ждать. Она расстегнула куртку, стянула шарф, принялась раздевать Кирюху. – Я думала, только мне так повезло…
– Он у нас такой, да… – Мама осмелилась сделать первый шаг навстречу гостям. Как будто реально боялась, что это призраки. И от первого же ее движения могут испариться.
– Меня зовут Нина Петровна. – Все. Отвисла окончательно. Вспомнила, кто здесь хозяйка, забегала, засуетилась. – А это мой муж – Иван Иванович. Можно дядей Ваней и тетей Ниной звать, как вам больше понравится.
– А меня не будут Ваней называть? – Кирюха вывернулся из-под материнской руки, глянул исподлобья и попятился. Готовился бежать, что ли?!
– А зачем это, парень? – Отец, наконец-то, тоже отвис. Чуть медленнее, чем мама, заскрипел шестеренками в голове. Зашевелил языком, руками, ногами. – Давай знакомиться, Кирилл!
– Ну, у вас же эта… тырдиция, да?
Кирюха смущенно подал
