Как оказался под окнами сталинки, понять не мог. Смотрел на тусклый зеленый свет и думал: «Она в порядке, она дома». Зажегся свет на кухне, погас, снова моргнул на минутку, а потом погасла и лампа.
«Ну и все». Серый развернулся, пошел прочь, к метро. Не будет же он ее будить.
Дошел, наверное, до угла. Остановился, крутанулся юлой, завыл. По-настоящему завыл! Не мог. Просто взять и уйти от нее не мог. Подумал, что лампа погасла минут десять назад. Еще не разбудит. Пустился к ее подъезду почти бегом.
***
Дверной звонок разрезал девственную тишину и пристыженно затих. В квартире не было слышно ни звука. Значит, все же успела уснуть. Серый подумал, что она, наверное, еще и на таблетках, что устала с дороги, что он ведет себя, как полный мудак. Уже собрался уйти, когда щелкнул замок.
Тонкая, бледная, взъерошенная. Смотрит на него удивленно, почти испуганно. Как же хотелось ее обнять, прижать к себе и никуда не отпускать.
– Привет, – прохрипел шепотом.
Она держалась за дверь двумя руками, как за спасательный круг. Молча смотрела на него, хмурилась, не закрывала, но и в квартиру не пускала. Пауза затянулась.
– Мне уйти?
Не ответила, но отступила в коридор, пропуская его. Сережка вошел.
– Проходи на кухню, – бросила она, а сама нырнула в комнату. Зашла следом за ним, уже в плотно завязанном халате поверх трикотажной ночнушки, поставила чайник, указала жестом на стул. – Как дела? – спросила буднично, будто они расстались позавчера за обедом и вот случайно пересеклись в городе. Сама села напротив.
– Нормально, – отозвался глухо. – Ты как?
– В порядке. Я в деревне была. У Лешки, – качнула головой. – Только сегодня вернулась.
– Я знаю, – кивнул Серый.
– Что знаешь? – вскинула брови.
– Что была в деревне и что сегодня вернулась.
– Да? – Тая искренне удивилась. – Откуда?
– Андрей сказал, – подумал, что скрывать это бессмысленно и даже нечестно.
– Да? – улыбнулась. – А прийти ко мне тоже он сказал?
– Нет, – качнул головой. – Пришел я сам.
– А зачем? – она выпятила вперед подбородок.
– Хотел поговорить, – Серый, наоборот, склонил голову, уставился на свои руки, лежащие на столе.
– А! Ну говори, – разрешила достаточно бодро.
– Зачем ты мне соврала? – спросил то, что мучило его все это время.
– Ты о чем? – вскинула брови. Правда, что ли, не поняла?
– О том, что у тебя есть кто-то другой, – выдавил глухо.
– А-а! – протянула почти весело, встала, повернулась к нему спиной, взявшись за чайник. – Да я не то, чтобы и соврала! – обернулась, взмахнула рукой. – Он же действительно подвозил, сумочку до машины носил, – залила френч-пресс, обернулась: – Ой, я не спросила, ты будешь чай или кофе?
– Все равно, – ответил, еле справившись с голосом.
– Тогда кофе, – постановила Тая. – Уже заварила, – села напротив Сереги, подперла щеку кулачком. – Ну так что ты там спрашивал? Я не врала! Корректор это наш. Влад Поталков. Клеился по полной программе! А я, в принципе, отвечала, – смотрела на него, спокойно улыбаясь. – Принимала ухаживания, как ты с меня и требовал.
Сережка не выдержал, дернулся, шумно вдохнул, не скулах заиграли желваки.
– Ну? О чем дальше будем говорить? – таким же спокойным и доброжелательным тоном спросила Тая.
– О тебе, наверное, – чуть склонил голову, посмотрел на нее, прищурившись.
– А давай не обо мне, – с детским азартом подалась вперед. – Давай о нас!
– Давай, – кивнул.
– Сереж, «мы» были? – вскинув брови, спросила его.
Глава 50
– Были, – ответил, помедлив. На самом деле, очень надеялся, что не только были, но и все еще есть, но не стал этого говорить.
– Сереж, а почему же тогда об этом никто не знал?! – наконец в ее голосе прозвучали искренние эмоции. Боль, обида, разочарование. – Ты знаешь, как на пикнике все удивились? – опять маска удивления и восторга. – Если честно, достали меня расспросами, – она откинулась на спинку стула. – Больше ж им доставать было некого! Ты исчез!
– Тай, никуда я не исчезал! – почти выкрикнул, замолчал, отвернулся, снова посмотрел на нее. – Пил две недели. Помню первые дня три, и то смутно. Потом пришел в себя, вернулся в Москву. Все.
– А телефон зачем сменил? – спросила она намного тише.
– Я его просто потерял, – пожал плечами. – Решил не восстанавливать номер, только и всего. Взял новую симку.
– А… – протянула с издевкой. – Ну да… Просто…
– Тай, – начал Серый с нажимом. – Я же правда думал, что у тебя роман, решил отойти в сторону, чтобы не мешать, – заводился, не чувствовал, что повышает голос. – Черт! Я думал, сейчас Леха с Татьяной съедутся, заберу тебя к себе, плевать на все. Устал без тебя, мы весной же и не виделись почти. То Лешка дома, то работа! – вскинул руки, сжал кулаки, закрыл глаза. – И тут ты выдаешь такое! – продолжил уже тише. – Что у тебя кто-то есть, – поднял на нее глаза. – И я задумался, а правда работа? А правда Лешка мешал? Или ты просто не знала, как от меня избавиться?
– Избавиться? – она вскочила, расплескав кофе, и даже не заметила этого. – Я от тебя избавиться? Знаешь?! А правда не знала, как, – повела подбородком, кивнула. – Пыталась! На свидания соглашалась, все ухаживания принимала, только бестолку! Не могла! – выкрикнула. – Понимаешь, даже поцеловать себя позволить не могла! Противно было. Все время перед глазами ты стоял, – проговорила яростно, с остервенением. – Все время думала только о тебе, только твоих прикосновений хотела, только тебя! Все другие, все эти порядочные, просто противны были! Ненавидела! Не могла! – она сорвалась в крик. – Ни с кем не могла! Даже обняться, Серый. В моей жизни был только ты, – смотрела ему прямо в глаза сверху вниз. – Я никогда, ни с кем не спала, кроме тебя.
Сережка зажмурился, как от удара. Черт возьми, сколько же он для нее значил?! Выругался беззвучно, поднял на нее взгляд. Она дрожала. Стояла и дрожала от нервного напряжения, от всего сказанного. Встал, сделал шаг ей навстречу, но она зажалась, отступила, плотно запахнула халат на груди.
– Почему все было так, Сереж? – спросила уже тише дрожащим голосом.
– Прости, пташка, – убрал от нее руки, но не отошел, не мог. – Прости меня. Не мог жить без тебя, но и втянуть тебя в свою жизнь не мог, – покачал головой. – Хотя уже почти решился.
– Если не хотел втягивать, то почему не прекратил? – вскинула подбородок, а в голосе упрек. – Не бросил заказы? Проституцию? Почему Андрей вышел, Лешка вышел, а ты почему не мог?
Сережка опустил голову, помолчал пару минут.
– Деньги, – прохрипел. – У меня, – запнулся, отвел взгляд, – бабушка в доме престарелых. Уже в частном. Когда начал зарабатывать, перевел ее из государственного в частный. Ежемесячно с лекарствами это почти сто пятьдесят тысяч. Как по-другому заработать такую сумму, не знал, – сцепил зубы, шумно вдохнул. – Мог выбросить из своей жизни все, но не ее. Она меня вырастила, у нее никого больше нет, – снова запнулся. – И у меня.
– Почему не сказал раньше? – Тайка наморщила носик, будто собиралась заплакать.
– Невеселая история, – пожал плечами. – Не хотел тебя этим грузить. Да и что бы это изменило?
– А что поменялось сейчас? – спросила с вызовом.
Снова отвернулся, помедлил. Ну что ж. Придется говорить все как есть.
– Андрей вытащил меня с заказов, – посмотрел на Таю. – Он новый спортклуб открывает, ему нужен свой человек в команде. Такой, который знает, на кого и зачем мы работаем. Он позвал меня. Я согласился.
– А, – Тая нервно усмехнулась. – То есть, теперь ты порядочный, – снова смешок. – Так получается?
Сережка молчал. В ее устах это звучало почти как оскорбление.
– Прости, – обхватила себя за плечи, пытаясь сдержать нервный смешок. – Я поздравляю тебя с новой работой! Здорово!
– Тай, – только сейчас понял, как низко это выглядит в ее глазах.
